Й. Хейзинга о рыцарской культуре в книге «Осень средневековья»

Й. Хейзинга о рыцарской культуре

в книге «Осень средневековья».

                                                                                                                          Стр.

Введение.                                                                                                            1

Яркость и острота жизни.                                                                                 4

Желанье прекрасной жизни.                                                                             6

Иерархическое понимание общества.                                                              7

Рыцарская идея.                                                                                                    8

Рыцарские ордена и рыцарские обеты.                                                            9

Стилизация любви.                                                                                            11

Образ смерти.                                                                                                     12

Религиозные переживания и религиозные  представления.                           13

Искусство и литература.                                                                                    13

Заключение.                                                                                                        20

Список литературы.                                                                                           22

Введение.

Труды голландского ученого, всемирно известного историка Йохана Хейзинги (1872-1945) пришли в Россию с большим опозданием, но сразу получили признание среди специалистов разных отраслей знания. В 1988 г. было издано в русском переводе фундаментальное исследование "Осень Средневековья", а в 1992 г. Homo Ludens ("Человек Играющий") и "В тени завтрашнего дня". Это только часть теоретического наследия, опубликованного в Европе в 9 томах.

Популярность Й. Хейзинги имела подготовленную почву. Уже в 60-е и последующие годы к анализу его творчества обратились отечественные исследователи С.С. Аверинцев, Т.А. Кривко-Апинян, Л.С. Боткин, А.В. Михайлов, Н.А. Колодки, И.И. Розовская, Г.М. Тавризян. В их статьях и книгах очень бережно и доброжелательно представлена оригинальная концепция истории мировой культуры Й. Хейзинги. В культурологии Хейзинги можно выделить три аспекта. Во-первых, историографический анализ эпохи позднего Средневековья в Нидерландах, европейской культуры XV в. Во-вторых, роль Игры в возникновении и развитии культуры всех времен и народов. В-третьих, анализ духовного кризиса западной культуры, духовной трагедии человечества, связанной с фашизмом и тоталитаризмом.

Й. Хейзинга и его гуманистические идеи были близки творчеству известных философов, культурологов, писателей, таких как Герман Гессе, Хосе Ортегаи-Гассет, Томас Манн, работавших в "черные годы Европы", в годы наступления фашистских режимов.

Жизненный путь и судьба теоретического наследия Й. Хейзинги были полны драматическими событиями. Обратимся к некоторым фактам его биографии. Йохан Хейзинга родился 7 декабря 1872 г. в Голландии, в городе Гронинген, в семье, ведущей свою родословную с XVI в. В семье строго соблюдались религиозные традиции меннонитов, проповедовавших нравственную жизнь, пацифизм и этику ненасилия, воздержание от светских удовольствий, браки внутри общины. Его отец вначале продолжил семейную традицию, поступив в духовную семинарию, но затем увлекся естествознанием и математикой, оставив духовное поприще. В гимназии Й. Хейзинга проявил способности в изучении языков, что послужило началом для овладения в будущем восемью иностранными языками, в том числе санскрит, греческий, арабский, славянский. Он увлекался геральдикой и нумизматикой, и это, очевидно, пробудило его интерес к истории. После окончания гимназии он поступил в Гронингенский университет, на голландскую филологию, а спустя несколько лет защитил диссертацию "О видушаке (шуте) в индийской драме", прочитав на санскрите ряд классических индийских драм. Затем Хейзинга становится учителем истории в школе. Он избирает своеобразный метод обучения истории по картинкам. Уже в эти годы он предпочитает "связный образ истории", который впоследствии широко использует в своих исторических трудах. В 1950 г. сборник этих рассказов "Окно в мир" был издан в Голландии. В 1903 г. Й. Хейзинга становится приват-доцентом истории древнеиндийской литературы в университете в Амстердаме, но, читая курс "Ведийско-брахманская религия", чувствует перемену в своих научных интересах. Его увлекает позднее средневековье западной культуры. Он переходит на кафедру истории Гронингенского университета и работает профессором с 1904 по 1915 г. Уже в эти годы возникает замысел книги "Осень Средневековья", которая издается в Голландии в 1919 г. и приносит ему всемирную славу и известность. Она переводится в различных странах, а в 1988 г. впервые публикуется на русском языке. В 1915 г. он переходит в Лейденский университет, возглавляет кафедру истории, а затем становится ректором. В Лейдене он проработал вплоть до 1942 г., когда во время фашистской оккупации университет был закрыт. Несмотря на то, что в своих трудах по истории мировой культуры он погружен в отдаленные эпохи, в них постоянно ощущается пульс современных проблем. Размышления о судьбах культуры, взаимоотношениях культуры и власти, кризисе духовности в формах повседневной жизни, умонастроениях и ценностях обращены к новой реальности середины XX века.

Й. Хейзинга становится видным общественным деятелем, он избирается президентом Академии наук в Амстердаме, а с 1938 г. председателем Международного комитета по культурному сотрудничеству Лиги Наций.

Он прожил удивительно  интересную, насыщенную событиями жизнь, полную драматических переживаний, в которой были взлеты популярности и авторитета, преследования, аресты, заключение в концлагерь. Благодаря усилиям международного сообщества ученых 70-летний Й. Хейзинга был освобожден и выслан в деревушку Де Стег близ города Арнем в Голландии. Но и там он продолжал свою деятельность, не имея книг, используя многие источники по памяти. Умер Й. Хейзинга от истощения в феврале 1945 г., не дожив до окончательной победы над фашизмом.

Й. Хейзинга предлагает свое видение истории культуры. Для  него важно понять, как жили люди в те отдаленные времена, о чем  думали, к чему стремились, что считали  ценным. Он хочет представить "живое прошлое", по крупицам восстановить "Дом истории". Задача весьма заманчивая, но необычайно трудная. Ведь нередко бывало так, что прошлое изображалось как "плохо развитое настоящее", полное невежества и суеверий. Тогда история заслуживала лишь снисхождения. Й. Хейзинга принципиально придерживается иной точки зрения. Для него важен диалог с прошлым, понимание умонастроений, потому в подзаголовке его главного труда "Осень Средневековья" следуют очень важные уточнения - исследования форм жизченного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах.

Состоит монография из двадцати двух глав, в самом начале – предисловие, в конце – примечания, хронологическая  таблица и приложения. Каждая глава  раскрывает одну из сторон жизни средневекового общества.

Яркость и острота  жизни.

Й. Хейзинга ставит в исследовании мировой культуры задачу особой сложности: увидеть средневековую культуру на последней жизненной фазе и представить новые побеги, постепенно набирающие силу. "Закат" и "Восход" - вот общий контур этой концепции истории культуры. Это две картины мира, существующие в целостной системе культуры. Они вступают в диалог между собой. Обращаясь ко времени, которое на пять веков моложе нашего, "нам хочется знать, - пишет Хейзинга, - как зародились и расцвели те новые идеи и формы жизненного уклада, сияние которых впоследствии достигло своего полного блеска". Изучение прошлого вселяет в нас надежду рассмотреть в нем "скрытое обещание" того, что исполнится в будущем.¹

Для него интересна "драматургия форм человеческого существования": страдание и радость, злосчастие и удача, церковные таинства и блестящие мистерии; церемонии и ритуалы, сопровождавшие рождение, брак, смерть; деловое и дружеское общение; перезвон колоколов, возвещавших о пожарах и казнях, нашествиях и праздниках. В повседневной жизни различия в мехах и цвете одежды, в фасоне шляп, чепцов, колпаков выявляли строгий распорядок сословий и титулов, передавали состояние радости и горя, подчеркивали нежные чувства между друзьями и влюбленными. Обращение к исследованию повседневной жизни делает книгу Й. Хейзинги особенно интересной и увлекательной. Все стороны жизни выставлялись напоказ кичливо и грубо. Картина средневековых городов возникает как на экране. "Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало ум и чувства, каждодневная жизнь возбуждала и разжигала страсти, проявлявшиеся то в неожиданных взрывах грубой необузданности и зверской жестокости, то в порывах душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала жизнь средневекового города".²

Непроглядная темень, одинокий огонек, далекий крик, неприступные крепостные стены, грозные башни  дополняли эту картину. Знатность  и богатство противостояли вопиющей нищете и отверженности, болезнь  и здоровье рознились намного сильнее, свершение правосудия, появление купцов с товаром, свадьбы и похороны возвещались громогласно. Жестокое возбуждение, вызываемое зрелищем эшафота, нарядом палача и страданиями жертвы, было частью духовной пищи народа. Все события обставлялись живописной символикой, музыкой, плясками, церемониями. Это относилось и к народным праздникам, и религиозным мистериям, и великолепию королевских процессий. "Необходимо вдуматься, - отмечает Хейзинга, - в эту душевную восприимчивость, в эту впечатлительность и изменчивость, в эту вспыльчивость и внутреннюю готовность к слезам - свидетельству душевного перелома, чтобы понять, какими красками и какой остротой отличалась жизнь этого времени". Так начинает Хейзинга в своей книге главу "Яркость и острота жизни".

Трудно представить, как можно иначе передать психологическую атмосферу эпохи, создать образ века рыцарской любви и роскоши, великих доблестей и мерзких пороков, надежд и утопий, благочестия и жестокости. Жизнь была столь неистова и контрастна, отмечает Й. Хейзинга, что она распространяла смешанный запах "крови и роз". Люди этой эпохи - гиганты с головами детей, мечутся между страхом и наивными радостями, между жестокостью и нежностью. Таковы черты состояния духа и мироощущения времени. "Осень Средневековья" насыщена историческими фактами, событиями, именами, географическими названиями, делающими повествование обоснованным и реальным.

В средние века бедствиям  и обездоленности неоткуда было ждать  облегчения, в ту пору они были куда мучительнее и страшнее. Болезнь и здоровье рознились намного сильнее, пугающий мрак и суровая стужа зимою представляли собою настоящее зло. Знатностью и богатством упивались с большой алчностью и более истово, ибо они гораздо острее противостояли вопиющей нищете и отверженности. Для ужасных преступлений изобретаются ужасные наказания. Жестокое возбуждение и грубое участие, вызываемые зрелищем эшафота, были важной составной частью духовной пищи народа. Это спектакли с нравоучением. Не столь часто, как процессы и казни, проявлялись то тут, то там странствующие проповедники, возбуждавшие народ своим красноречием. Мы, приученные иметь дело со СМИ, едва ли можем представить ошеломляющее воздействие звучащего слова на неискушенные и невежественные умы того времени. Наряду с темами крестных мук и страшного суда наиболее глубокое впечатление в народе вызывало обличение проповедниками роскоши и мирской сцены.

Желанье прекрасной жизни.

На исходе Средневековья  основной тон жизни – горькая  тоска и усталость. И во Франции, и в Бургундии к 1400г. люди все еще находят удовольствие в том, чтобы поносить свою жизнь и свою эпоху. Желанье некой прекрасной жизни во все времена обнаруживало перед собой три пути к этой далекой цели. Первый уводил прочь от мира: путь отречения от всего мирского (как масонство в 18 веке). Второй путь вел к улучшению и совершенствованию мира самого по себе. С момента избрания этого пути начинается новое время, когда страх перед жизнью уступает место мужеству и надежде. Но это собственно происходит лишь в 18 в. Третий путь к более прекрасному миру – путь мечтаний. Этот путь самый удобный, - правда цель при этом нисколько не становится ближе.³ Теперь мы приблизились к определению того, под каким углом зрения следует нам рассматривать культуру на исходе Средневековья. Это расцвечивание аристократической жизни идеальными формами, жизни, протекающей в искусственном освещении рыцарской романтики, это мир, переодетый в наряды времен короля Артура (третий путь). Двор – та сфера, где эстетика форм жизненного уклада могла раскрыться наиболее полно. Известно, какое значение придавали бургундские герцоги всему, что касалось придворной роскоши и великолепия (Далее в тексте идет описание придворной иерархии, придворных пиров, придворной учтивости, церемониала, открытости королевской жизни).

Все стилизованные прекрасные формы придворного поведения, которые призваны были вознести грубую действительность в сферу благородной гармонии, входили в великое искусство жизни, не снижаясь при этом до непосредственного выражения в искусстве в более тесном смысле.

Иерархическое понимание общества.

Средневековое общество и все его церемониалы отражали строгую иерархию сословий, которая  по смыслу и значению воспринималась как "богоустановленная действительность". Социальная структура общества была стабильна, закреплена профессиональными занятиями, положением в системе господства и подчинения, наследовалась от поколения к поколению, имела предписания в одежде и поведении.

Духовенство, аристократия и третье сословие, составляли незыблемую основу общества. Кроме того, существовало еще, по крайней мере, двенадцать категорий: состояние в браке, наряду с сохранением девства; пребывание в состоянии греха; четыре Придворные группы - хлебодар, кравчий, стольник, кухмейстер; служители церкви - священник, диакон, служки; монашеские и рыцарские ордена. Аристократии надлежало осуществлять высшие задачи управления, заботу о благе; духовенству - вершить дело веры; бюргерам - возделывать землю, заниматься ремеслом и торговлей. Но третье сословие еще только набирало силу, поэтому ему не отводится значительного места в культуре.