Й. Хейзинга о рыцарской культуре в книге «Осень средневековья»

Из общего числа произведений искусства, вышедших из рук больших и малых художников, мы располагаем лишь частью, и к тому же весьма специфической. В основном это надгробия, алтарные образы, портреты и миниатюры. Из произведений светского искусства, кроме портретов, сохранилось очень немногое. Из декоративного и прикладного искусства до нас дошло кое-что из предметов церковной утвари, облачение, отдельные образцы мебели, другие жанры в общем не сохранились. Что более всего бросилось бы нам в глаза в этом исчезнувшем светском декоративном искусстве, так это, без сомнения, его пышная, блестящая экстравагантность. Но именно блеск и великолепие неудержимо влекли к себе человека этой эпохи.

Пятнадцатое столетие — время тяжелой  депрессии и глубокого пессимизма. Выше говорилось уже о постоянном ощущении бесправия, о чинимых насилиях, о гнетущей боязни адских мучений и судебных преследований, о непрестанной угрозе чумы, пожара и голода, о страхе перед кознями диавола и порчей, насылаемой ведьмами. Несчастный люд нуждался, дабы противостоять всему этому, не только в ежедневном поминании обещанного Небом спасения и уповании на неослабную заботу и милость Господню; время от времени требовалось также пышное и всеобщее, прославляющее подтверждение красоты жизни. Жизненных радостей в их первичных формах игр, питья, песен и танцев здесь было уже недостаточно; все это должно было быть облагорожено причастностью красоте, стилизовано во всеобщем радостном действе. Ибо отдельный человек еще не мог обрести удовлетворение в чтении книг, в слушании музыки, в переживании произведений искусства или в любовании природой; книги были слишком дороги, природа — полна опасностей, искусство же было как раз составной частью празднества.⁹

По сравнению с другими видами искусства изготовление надгробий  носило в высшей степени служебный характер. Перед скульпторами, которые должны были выполнять надгробия для бургундских герцогов, ставилась задача не творить отвлеченную красоту, а прославлять величие государя. Задача эта определялась гораздо строже и предписывалась более тщательно, чем задания, получаемые живописцами. Последние, выполняя заказы, могли более свободно следовать своим творческим замыслам и, помимо заказов, писать все, что им хочется. Но скульптор в эту эпоху вряд ли мог сколько-нибудь далеко выходить за пределы заказа; число тем, которые он мог воплотить, было ограниченно, и они были строго обусловлены традицией. Условия герцогской службы для скульпторов были более строги, нежели для живописцев. Оба великих голландца, которых навсегда оторвала от их собственной родины притягательность художественной жизни во Франции, находились в полном распоряжении герцога Бургундского.

В это извечное постоянство искусства  скульптуры немалый вклад внесли также Слютер и его круг. И все  же... мы видим произведения Слютера  уже не такими, какими они были задуманы и какими они были тогда. Как только мы представим себе Моисеев колодезь в том виде, в каком он поражал воображение современников, — когда папский легат в 1418 г. обещал отпущение грехов каждому, кто придет посмотреть на сие творение, будучи направляем благочестивыми побуждениями, — сразу же станет ясно, почему искусство Слютера неотделимо от искусности entremets.

Художественная жизнь в "бургундские  времена" еще целиком была включена в формы общественной жизни. Искусство состояло на службе. Оно выполняло в первую очередь социальную функцию, которая прежде всего заключалась в том, чтобы выставлять напоказ роскошь, подчеркивать значительность определенной личности — и не художника, а заказчика. Это не устраняется тем фактом, что в религиозном искусстве роскошь и величие призваны были устремлять ввысь мысли о священных предметах, а заказчик выставлял свою персону на передний план, будучи побуждаем к этому благочестием. С другой стороны, светская живопись вовсе не всегда была столь высокомерной, как то, казалось бы, требовалось придворной напыщенностью. Поэтому особую важность представляют для нас немногочисленные произведения искусства, в которых нашли выражение стороны жизни, выходящие за рамки и того и другого. Одно такое произведение своей ценностью затмевает все остальные: это портрет четы Арнольфини. Здесь искусство XV в. предстает перед нами в своем наиболее чистом виде; здесь мы вплотную приближаемся к загадочной личности такого мастера, как Ян ван Эйк. На этот раз художнику не нужно было выражать ни сияющее величие божественного, ни угождать спеси знатных господ: это были его друзья, запечатленные на полотне по случаю их свадьбы.

В изобразительном искусстве и  литературе XV в. во Франции и Бургундии, даже если новая красота и проникает туда, новый дух никак практически не проявляется. Искусство и литература служат духу, который уже отцвел; в окончательно выстроенной системе средневекового мышления они занимают свое определенное место. У них едва ли иная задача, чем совершенное воплощение и украшение давным-давно продуманных, устоявшихся представлений. Мысль кажется исчерпанной, дух чает нового оплодотворения.¹⁰

         Постоянным мотивом рыцарской литературы всегда была дама сердца героя. Ради возлюбленной рыцарь совершал бесчисленные подвиги, выказывая силу и мужество, преодолевая сложнейшие препятствия, превозмогая боль и страдания. Несчетное число раз герои-рыцари спасали своих дам от смертельных опасностей. Из средневековых произведений мы можем судить лишь о мужском взгляде на любовь, воззрение возлюбленной главного героя остается для нас загадкой. По мнению Хейзинги, женская любовь не требует «…возвышения до уровня романтического героизма, ибо она …неотделима от материнства и возвышенна сама по себе». Образ отважного рыцаря, преодолевающего опасности ради прекрасной дамы – именно такими хотели себя видеть мужчины реальные, в том числе и средневековые авторы.

              Сюжеты рыцарских романов были  похожи друг на друга, приключения  героев часто повторялись, переходили из одной книги в другую. Несмотря на это, для средневековых людей такая литература сохраняла неведомое для нас очарование. Уже в XVI веке эти традиции были продолжены романом об Амадисе, имевшем громовой успех по всей Европе.  

              В XV веке идеалы рыцарства во многом стали самообманом, фантазией, воспеваемой в искусстве и на светских празднествах.

              В позднем Средневековье рыцарские  турниры превратились в красочные  представления. По словам автора, идея подвига во имя дамы  ярко воплощалась именно там. (Хейзинга не уточняет, претворялась ли она в жизни, хотя, вопреки его книге, думается, что рыцарские идеалы не были фикцией, хотя бы до заката Средних веков). Так или иначе, невозможно недооценить значение рыцарских турниров, в жизни средневековой аристократии они играли куда большую роль, чем современный спорт в наши дни. От своих дам участники турниров нередко получали своеобразные талисманы, чаще всего это мог быть шарф, на котором вышивался девиз. Рыцарь повязывал его вокруг щита, тем самым посвящая свои победы возлюбленной, ведь именно она в рыцарских романах подвигала героя на ратные подвиги. Порой турнирные состязания делались совершенно невероятными, больше похожими не на соревнования, а на приключения рыцарей Круглого Стола и других легендарных героев.

 

Заключение.

Эпоха Средневековья  неоднозначна: с одной стороны  – судебные процессы, преступления, преследования, бедствия дурного правления, алчность великих мира сего, вымогательства, дороговизна, лишения, чума, войны, разбой, а с другой – живопись ван Эйка, великая готическая архитектура и люди, которые все это создавали, рыцарские идеи. В книге Й. Хейзинги «Осень Средневековья» делается попытка увидеть в 14-15 вв не возвещение Ренессанса, но завершение Средневековья, попытка увидеть Средневековую культуру в ее последней жизненной фазе.

Йохану Хейзинге удалось в своей книге «Осень Средневековья» воспроизвести дух 14-15 столетий. Конечно, в монографии чувствуется его личное ощущение Средневековья, но от этого не становится меньше заслуга автора. Хейзинга приводит очень много каких-то бытовых примеров, литературных, очень много его собственных размышлений в книге. В этой книге Хейзинга предстал перед нами как ученый–историк, писатель и литературовед, именно благодаря такому сплаву книга производит неизгладимое впечатление и читается легко.

Основной пафос «Осени Средневековья» — в рассмотрении не просто форм, не форм в отрыве от содержания, но таких форм, в которых  это содержание мертво, притом не в  том смысле, что его просто нет, а в том понимании, что оно не способно развиваться. «Я пытался, — пишет Хейзинга, — увидеть средневековую культуру в ее последней жизненной фазе, как дерево, плоды которого полностью завершили свое развитие, налились соком и уже перезрели. Зарастание живого ядра застарелыми, одеревенелыми формами мысли, высыхание и отвердение богатой культуры — вот чему посвящены эти страницы».¹¹ Он расширил диапазон исторической науки, включив в описание анализ форм мышления и уклад жизни, произведения искусства, костюм, этикет, идеалы и ценности. Это и дало ему возможность представить наиболее выразительные черты эпохи, воспроизвести жизнь общества в ее повседневном бытии.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы.

 

 

Быстрова А.Н., Киселев  В.А. Мир культуры и культура мира. - Новосибирск, 1997.

Гуревич А.Я. Категории  средневековой культуры. - М., 1973.

Гуревич А.Я. Проблемы средневековой  культуры. - М., 1981.

Гуревич П.С. Культурология. /Учеб. Пособие. - М.: Знание, 1999.

Ле Гофф Ж. Цивилизация  средневекового Запада. - М., 1992.

Февр Л. Бои за историю. - М., 1991.

Хейзинга Й. Осень средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. - М., 1988.

 

 

 

 

 

¹ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.5

² Хейзинга Й. Осень средневековья. с.6

³ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.25

⁴ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.56

⁵ Гуревич А.Я. Проблемы средневековой культуры.с. 128

⁶ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.100

⁷ Гуревич А.Я. Проблемы средневековой культуры.с. 201

⁸ Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. с. 69

⁹ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.181

¹⁰ Быстрова А.Н., Киселев В.А. Мир культуры и культура мира. с.197

¹¹ Хейзинга Й. Осень средневековья. с.229