Когнитивизм как общенаучное направление

3. Нельзя сводить человеческое к чистой информации, поскольку важнейшей чертой человеческого интеллекта является воля. Интеллект – это когниция плюс воля (плюс еще что-то). Ограничиваясь манипулированием символами, когнитивная наука оставляет интенциональность за бортом [H.-H.Lieb 1987, c.11]. Итак: или в когницию следует включить интенцию, волю, – но тогда это не когниция в классическом понимании слова, – либо же признать, что когнитивизму недоступно моделирование интеллекта. В обоих случаях затруднение возникает из-за трактовки термина «когниция» в информационно-поисковом смысле.

4. Синтактика символов, которой  когнитивисты чаще всего ограничиваются, не 

-21-

может адекватно отразить ментальность человека: люди мыслят семантическими сущностями [J.R.Searle 1984, c.43-55].

Из-за сомнительной революционности, недостаточности метафоры информационного  поиска и отсутствия организационного единства когнитивизм постигла судьба других «измов» (как в свое время  бихевиоризм и структурализм): этот термин «служит знаменем для крестовых  походов, предпринимаемых различными научными школами, когда войска стремятся  к сотрудничеству для того лишь, чтобы разгромить общего врага» [M.Richelle 1987, c.181]. Имеется не одна, а много когнитивистских «унифицированных» теорий [A.Newell 1990, c.503], образующих «содружества» и стремящихся к синтезу, взаимной адаптации, а не вытеснению друг друга. И в этом стиле взаимодействия мы видим характер интерпретациониста, по-человечески, терпимо относящегося ко всему, что попадает в сферу его внимания.

2. Когнитивная  лингвистика

2.1. Общие задачи

«Когнитивная лингвистика» – направление, в центре внимания которого находится язык как общий  когнитивный механизм.

В сферу жизненных интересов  когнитивной лингвистики входят «ментальные» основы понимания и  продуцирования речи с точки зрения того, как структуры языкового  знания представляются («репрезентируются») и участвуют в переработке  информации. На научном жаргоне последних  лет эта задача ставится так: каковы «репрезентации» знаний и процедуры их обработки? Обычно полагают, что репрезентации и соответствующие процедуры организованы модульно, а потому подчинены разным принципам организации [D.Wunderlich, Kaufmann 1990, c.223].

В отличие от остальных  дисциплин когнитивного цикла, в  когнитивной лингвистике рассматриваются  те и только те когнитивные структуры и процессы, которые свойственны человеку как homo loquens. А именно, на первом плане находятся: системное описание и объяснение механизмов человеческого усвоения языка и принципы структурирования этих механизмов. При этом возникают следующие вопросы [Felix, Kanngiesser, Rickheit 1990, c.1-2]:

1. Репрезентация ментальных механизмов освоения языка и принципов их структурирования: достаточно ли ограничиться единой репрезентацией – или же следует представлять эти механизмы в рамках различных репрезентаций? Как взаимодействуют эти механизмы? Каково их внутреннее устройство?

2. Продуцирование. Главный вопрос: основаны ли продуцирование и восприятие на одних и тех же единицах системы или у них разные механизмы? Кроме того: протекают ли во времени процессы, составляющие продуцирование речи, параллельно или последовательно? Скажем, строим ли мы сначала общий каркас предложения, только затем заполняя его лексическим материалом, или же обе процедуры выполняются одновременно, и тогда как это происходит? Какие подструктуры (например, синтаксические, семантические, концептуальные и т.д.) фигурируют в продуцировании речи и как они устроены?

3. Восприятие в когнитивистском ключе исследуется несколько более активно, чем продуцирование речи, – в этом еще одно проявление интерпретационизма. В связи с этим спрашивается: Какова природа процедур, регулирующих и структурирующих языковое восприятие? Какое знание активизируется посредством этих процедур? Какова организация семантической памяти? Какова роль этой памяти в восприятии и в понимании речи?

В когнитивной лингвистике  принимается, что ментальные процессы не только базируются на репрезентациях, но и соответствуют определенным процедурам – «когнитивным вычислениям» [C.Eschenbach et al. 1990, c.37-38]. Для остальных  «когнитивных дисциплин» (особенно для  когнитивной психологии) выводы когнитивной  лингвистики ценны в той мере, в какой позволяют уяснить механизмы этих самых когнитивных вычислений в целом [G.Lakoff 1982, c.141].

-22-

На таком информационно-поисковом  жаргоне центральная задача когнитивной  лингвистики формулируется как  описание и объяснение внутренней когнитивной  структуры и динамики говорящего-слушающего [S.W.Felix, Kanngiesser, Rickheit 1990a, c.5]. Говорящий-слушающий  рассматривается как система  переработки информации, состоящая  из конечного числа самостоятельных  компонентов (модулей) и соотносящая  языковую информацию на различных уровнях. Цель когнитивной лингвистики, соответственно, – в исследовании такой системы  и установлении важнейших принципов  ее, а не только в систематическом  отражении явлений языка. Для  когнитивиста важно понять, какой  должна быть ментальная репрезентация  языкового знания и как это  знание «когнитивно» перерабатывается, т.е. какова «когнитивная действительность». Адекватность и релевантность высказываний лингвистов оцениваются именно под  этим углом зрения, интерпретируясь [S.W.Felix, Kanngiesser, Rickheit 1990a, c.6] как то, что  отражает:

1. Усваиваемость. Предлагаемый исследователем вид ментальной репрезентации должен быть доступен для усвоения. (Вопрос только в том, что считать доступным для усвоения, а что – недоступным.)

2. Перерабатываемость. Репрезентация-кандидат может перерабатываться с помощью программы некоторого достаточно правдоподобного анализатора (на компьютере). Этим объясняется тяга к проверке грамматической модели методами компьютерной лингвистики.

2.2. Язык как  объект когнитивной лингвистики

Некоторые лингвисты (например, генеративисты) считают, что языковая система образует отдельный модуль, внеположенный общим когнитивным  механизмам [G.Lakoff 1982, c.141]. Однако чаще языковая деятельность рассматривается как  один из модусов «когниции», составляющий вершину айсберга, в основании  которого лежат когнитивные способности, не являющиеся чисто лингвистическими, но дающие предпосылки для последних. К таким способностям относятся: построение образов и логический вывод на их основе, получение новых знаний исходя из имеющихся сведений, составление и реализация планов [M.Richelle 1987, c.27].

Примером когнитивистского стиля в теоретизировании является «когнитивная фонология» (cognitively-based phonology) [S.Eliasson 1991, c.155-156], в которой описание происходит в терминах правил построения структуры, «работающих» в тесном взаимодействии с «когнитивными схемами». Эти  схемы составляют внеязыковую систему  «ментальной компетенции». Упор делается на функциональность, а не на формальную простоту, – почему и допустимыми  телеологические объяснения.

Другой пример когнитивистского подхода связан с использованием принципа «когнитивного соответствия», формулируемого так [R.Wilensky 1990, c.79]: выдвигая представление (репрезентацию) для  конкретной единицы, следует обратить внимание на то, как эта единица  узнается (cognized). Из нескольких конкурирующих  исследовательских гипотез о  структуре предложения, предиката, текста и т.п. выбирается тот, который в наибольшей степени соответствует, по мнению исследователя, когнитивной реальности. Формально правдоподобная репрезентация, противоречащая этому принципу, должна браковаться.

Это положение противоположно принципу прямого соответствия, согласно которому элементы репрезентации прямо  соответствуют сущностям в мире и отражают истинностные условия (truth conditions), или условия удовлетворения (conditions of satisfaction). Например, словосочетание «Бруклинский мост» имеет референцию к конкретному предмету в действительности, если существует объект этой действительности («референт»), удовлетворяющий требованиям  данной дескрипции: такой предмет  выглядит как мост, и его принято  именовать «Бруклинским» (возможно, и расположен он в Бруклине). Иначе  говоря, он удовлетворяет всем требованиям, задаваемым дескрипцией. По принципу же когнитивного соответствия, «Бруклинский мост» соотнесен не с конкретным предметом в реальном мире (вне  «когниции» человека), а с некоторой  сущностью в когнитивном представлении  этого мира, в «проекции» мира на когницию человека [R.S.Jackendoff 1983]. В силу принципа

-23-

когнитивного соответствия, когнитивная структура заложена в значениях языковых выражений.

Лапидарно когнитивистскую  точку зрения на значение и референцию можно сформулировать в виде максимы: «Избегай говорить о чем-либо в обход  когниции человека». Отсюда – один шаг до признания избыточности термина  «референция»: если ты когнитивист, то имеешь право говорить только о денотации  языковых выражений.

Однако, без понятия «референции», без опоры на аксиомы «внешнего  мира» как установить несамопротиворечивость суждения в языковой форме? Эту проблему ставит когнитивная лингвистика  перед философией языка. Когнитивисты надеются получить ответ на этот вопрос в рамках следующих теоретических  проектов:

1. Построение теории интерпретации  текстов (которые, как известно, иногда содержат взаимоисключающие  суждения), объясняющей логический  вывод на естественном языке  – «речевое размышление». Такая  теория должна давать характеристику  процессам когниции и отношениям  между предложениями и внутри  них. Сама человеческая когниция, повторим, моделируется как «когнитивное  вычисление» [T.Myers, Brown, McGonigle 1986, c.1].

2. Разработка науки о  «работе мысли» человека, включающей  теорию вычислимости смысла текста, т.е. установления связности его  (логической несамопротиворечивости [Ph.N.Johnson-Laird 1988, c.26]), при том, что (вслед за феноменологами) связность суждений о мире считается коррелятом истинного существования мира [W.R.McKenna 1982, c.223].

Так, стартуя с лингвистической  площадки, мы заходим на территорию смежных дисциплин. Когнитивисты обречены на междисциплинарность, это предопределено самой их историей. Только общими усилиями психологии, лингвистики, антропологии, философии, компьютерологии (computer science) можно ответить на вопросы о природе  разума, об осмыслении опыта, об организации  концептуальных систем [G.Lakoff 1982, c.XI].

3. Когниция

3.1. Определение  и виды когниции

Прообраз рабочего определения  когниции в терминах информационно-поисковой  парадигмы можно найти у Дж.Беркли, писавшего в 1710 г.: «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения, наконец идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеупомянутых способов» [Дж.Беркли 1710, с.171].

Однако термин cognitio и всевозможные связанные с ним дистинкции фигурировали еще раньше, когда выделяли такие  виды познания, как абстрактное (abstractiva), наглядное (intuitiva), обыденное (practica), познание определенности вещи (quidditativa), обращенное на самое себя (reflexiva supra se), теоретическое (speculativa), отчетливое (distincte), смутное (confusum) и т.д. [Джохадзе, Стяжкин 1981], [Raeymaeker 1931], [W.Schmidl 1987], [Кузанский 1440, с.98-99]. Стремление «Я» понять себя самого было источником и идеализма, и трансцендентальной философии [D.Bonhoeffer 1931, c.13].

Понятие когниции включает не только утонченные занятия человеческого  духа (такие как знание, сознание, разум, мышление, представление, творчество, разработка планов и стратегий, размышление, символизация, логический вывод, решение  проблем, делание наглядным, классифицирование, соотнесение, фантазирование и мечты [J.H.Flavell 1977, c.2]), но и процессы более  земные, такие как организация  моторики, восприятие, мысленные образы, воспоминание, внимание и узнавание [A.Bühler 1983, c.14-15]. К необходимым условиям когниции относится мимезис [J.Früchtl 1986, c.262].

3.2. Границы когниции, знание и эмоции

В отличие от когниции, знание – одновременно представляет собой [J.-F.Le Ny 1989, c.26]:

– оправданное мнение или  вообще адекватную и оправданную  репрезентацию;

-24-

– процедуру получения  такой репрезентации.

Когниция же внеположена  истинностному значению и оперирует  как (истинным) знанием, так и заблуждениями. Ее характеризуют процедуры обращения  со знаниями и мнениями (некоторые  из которых могут быть ошибочными и неадекватными) вместе с их связями. Знаниям и мнениям приписываются  репрезентации, которые когниция как  процедура порождает и использует.

Будучи внеположенной  фактору истинности, когниция-узнавание, как считал в свое время А.Майнонг [A.Meinong 1915, c.18], – акт суждения (Urteilen), к которому рано или поздно присоединяется момент обоснования, собственно событию  суждения не обязательно присущий: недаром бывают ложные суждения. Итак, когниции свойственна связь с  внутренним обоснованием, а не с  установлением истины.

Чтобы ответить на вопрос, почему ошибочные суждения не мешают когниции, Августин различал имплицитное осознание (nosse), связанное в первую очередь  с памятью, и эксплицитное (cogitare) [F.-X.Putallaz 1991, c.21-29]. Душа знает себя имплицитно, однако человеку хочется получить объяснение (экстериоризацию) внутреннего этого знания. Видимо, потому нас так часто и преследует мысль, что мы никак не можем в речи выразить что-то осознаваемое глубиной души.

Фома Аквинский, считавший  душу формой тела и его первым субстанциональный  актом [F.-X.Putallaz 1991, c.77], называл это предрефлексивное сознание, простое сознание себя, актуализацией cognitio habitualis, отличая его от остальных форм самоосознания [F.-X.Putallaz 1991, c.113].

Взаимодействие имплицитной  и эксплицитной, обыденной и экстериоризованной когниций вряд ли можно представить  как простое выражение, перевод  с «языка» внутреннего представления  на «язык» внешнего выражения: внешнее  выражение, более богатое, чем внутреннее, обладает дополнительными моментами, обусловленными, например, условностями жанра. Так, фабула незатейливой сказки и романа может быть одной и той же, – но экстериоризация в двух этих случаях очень различна по насыщенности чувствами и мыслями. Экстериоризация происходит по культурообусловленным канонам развертывания когниции. Различны ли эти каноны в научной и обыденной когнициях?