Крещение Руси и проблема двоеверия

    Во  всяком случае храмы базиликального типа сменяют храмы-ротонды, и можно  считать, что в XII веке примыкающие  страны ведут уже обширное строительство  и догоняют Русь, которая все же продолжает сохранять первенство вплоть до татаро-монгольского завоевания.

    Возвращаясь к высоте искусства домонгольской  Руси, нельзя не привести цитату из записок Павла Алеппского, путешествовавшего по России при царе Алексее Михайловиче и видевшего в Киеве развалины храма Софии: “Ум человеческий не в силах обнять ее (церковь Софии) по причине разнообразия цветов ее мраморов и их сочетаний, симметричного расположения частей ее строения, большого числа и высоты ее колонн, возвышенности ее куполов, ее обширности, многочисленности ее портиков и притворов”. В этом описании не все точно, но можно поверить общему впечатлению, которое производил храм Софии на иностранца, видевшего храмы и Малой Азии и Балканского полуострова. Можно думать, что художественный момент не был случаен в христианстве Руси.

    Эстетический  момент играл особенно важную роль в византийском возрождении IX—XI веков, то есть как раз в то время, когда Русь принимала крещение. Патриарх константинопольский Фотий в IX веке в обращении к болгарскому князю Борису настойчиво высказывает мысль, что красота, гармоническое единство и гармония в целом отличают христианскую веру, которая именно этим разнится от ереси. В совершенстве человеческого лица ничего нельзя ни прибавить, ни убавить — так и в христианской вере. Невнимание к художественной стороне богослужения в глазах греков IX—XI веков было оскорблением божественного достоинства.

    Русская культура очевидным образом была подготовлена к восприятию этого  эстетического момента, ибо он надолго  удержался в ней и стал ее определяющим элементом. Вспомним, что в течение многих веков русская философия теснейшим образом была связана с литературой и поэзией. Поэтому изучать ее надо в связи с Ломоносовым и Державиным, Тютчевым и Владимиром Соловьевым, Достоевским, Толстым, Чернышевским... Русская иконопись была умозрением в красках, выражала прежде всего миропонимание. Философией была и русская музыка. Мусоргский — величайший и далеко не раскрытый еще мыслитель, в частности исторический мыслитель.

    Что же дало принятое из Византии христианство русской истории? Не стоит перечислять все случаи нравственного воздействия церкви на русских князей. Они общеизвестны для всех, кто так или иначе, в большей или меньшей степени беспристрастно и непредвзято интересуется русской историей. Скажу кратко, что принятие христианства Владимиром из Византии оторвало Русь от магометанской и языческой Азии, сблизив ее с христианской Европой. Хорошо это или плохо — пусть судят читатели. Но бесспорно одно: прекрасно организованная болгарская письменность сразу позволила Руси не начинать литературу, а продолжать ее и создавать в первый же век христианства произведения, которыми мы вправе гордиться.

    Сама  по себе культура не знает начальной  даты, как не знают точной начальной  даты и сами народы, племена, поселения. Все юбилейные начальные даты этого рода обычно условны. Но если говорить об условной дате начала русской культуры, то я, по своему разумению, считал бы самой обоснованной 988 год. Надо ли оттягивать юбилейные даты в глубь времен? Нужна ли нам дата двухтысячелетняя или полуторатысячелетняя? С нашими мировыми достижениями в области всех видов искусств, вряд ли такая дата чем-либо возвысит русскую культуру. Основное, что сделано восточным славянством для мировой культуры, сделано за последнее тысячелетие. Остальное — лишь предполагаемые ценности.

    Русь  появилась со своим Киевом, соперником Константинополя, на мировой арене  именно тысячу лет назад. Тысячу лет  назад появились у нас и  высокая живопись и высокое прикладное искусство — как раз те области, в которых никакого отставания у восточнославянской культуры и не было. Знаем мы и то, что Русь была высокограмотной страной, иначе откуда у нее образовалась бы уже на заре XI века столь высокая литература? Первым и изумительнейшим по форме и мысли произведением было произведение “русьского” автора митрополита Илариона (“Слово о Законе и Благодати” — сочинение, подобия которому не имела в его время ни одна страна,— церковное по форме и историко-политическое по содержанию.

    Попытки обосновать ту мысль, что Ольга и  Владимир приняли христианство по латинскому обычаю, лишены сколько-нибудь научной документальности и носят явно тенденциозный характер. Неясно только одно: какое это могло иметь значение, если вся христианская культура была принята нами из Византии и в результате сношений Руси именно с Византией. Из самого факта, что крещение было принято на Руси до формального разделения христианских церквей на византийско-восточную и католическо-западную в 1054 году, вывести ничего нельзя. Как нельзя вывести ничего решительно и из того факта, что Владимир до этого разделения принимал в Киеве латинских миссионеров “с любовью и честью” (какие были у него основания принимать иначе?). Ничего нельзя вывести и из того факта, что Владимир и Ярослав выдавали дочерей за королей, примыкавших к западному христианскому миру. Разве русские цари в XIX веке не женились на немецких и датских принцессах, не выдавали своих дочерей за западных владетельных особ?

    Не  стоит перечислять всю ту слабую аргументацию, которую обычно приводят католические историки русской церкви, Иван Грозный справедливо объяснял Поссевино: “Наша вера не греческая, а христианская”.

    Зато  следует принять во внимание, что  Россия никак не соглашалась на унию.

    Как бы мы ни рассматривали отказ великого князя московского Василия Васильевича  принять Флорентийскую унию 1439 года с римско-католической церковью, для своего времени это был акт величайшего политического значения. Ибо это не только помогло сохранить свою собственную культуру, но и способствовало воссоединению трех восточнославянских народов, а в начале XVII века, в эпоху польской интервенции, помогло сохранению русской государственности. Мысль эту, как всегда у него, четко выразил С.М. Соловьев: отказ от Флорентийской унии Василием II “есть одно из тех великих решений, которые на многие века вперед определяют судьбу народов…”. Верность древнему благочестию, провозглашенная великим князем Василием Васильевичем, поддержала самостоятельность северо-восточной Руси в 1612 году, сделала невозможным вступление на московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях.

    Не  смог смыть грань национальных украинской и белорусской культур Униатский  собор 1596 года в зловещем Брест-Литовске.

    Не  смогли смыть грань самобытности и западнические реформы Петра I, хотя и они были необходимы для  России.

    Скороспелые и легкомысленно задуманные церковные  реформы царя Алексея Михайловича  и патриарха Никона привели к  расколу русской культуры, единством  которой было пожертвовано ради церковного, чисто обрядового единения России с  Украиной и Белоруссией.

    Пушкин так сказал о христианстве в своем отзыве на “Историю русского народа" Н. Полевого: “История новейшая есть история христианства”. И если понять, что под историей Пушкин разумел прежде всего историю культуры, то положение Пушкина в известном смысле правильно и для России. Роль и значение христианства на Руси были очень изменчивы, как изменчиво было на Руси и само православие. Однако, учитывая то, что живопись, музыка, в значительной мере архитектура и почти вся литература в Древней Руси находились в орбите христианской мысли, христианских споров и христианских тем, совершенно ясно, что Пушкин был прав, если широко понимать его мысль. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение 
 

    Контакты  Руси с Византией начались задолго  до Крещения Руси, да и само христианство, как известно, проникло на Русь до всеобщего крещения киевлян Владимиром тысячу лет тому назад. Однако его крещение положило начало многим преобразованиям, структурам и институтам вероисповедного, политического, государственного, социального социально-экономического, юридического и экономического характера, для которых византийский образец нередко играл решающую роль. Понимая, что Крещение Руси привело восточных славян к решительному историческому повороту почти во всех сторонах их жизни религиозной, обратимся сейчас только к одной сфере, к сфере культурной – смыкающейся и пересекающейся со сферой религиозной. Культура в применении к древности, да и к современности — понятие широкое и глубокое, оно включает в себя и мировоззрение, и мировосприятие, и поведение, одним словом основные проявления человеческого духа в целом.

    Принято считать, что актом Крещения Руси древняя славянская культура, славянское язычество было замещено или заменено на русской земле византийским христианством, воспринимаемым после разделения церквей в 1054 г как особый вид христианства — православие. Это православие постепенно обрусевало, чему способствовало и богослужение на славянском языке, и появление русской богословской школы и русского церковного быта, а также периодическое ослабление Византии, а затем, почти полтысячелетия спустя после Крещения Руси, и ее падение. Это падение привело к тому, что Москва стала считать себя «вторым Константинополем», «третьим Римом» и «третьим Иерусалимом», т. е. хранительницей и защитницей всего православия перед иноверным и враждебным православию миром.

    Судя  по всему, разработка вопросов методологии  и методики изучения реликтовых слоев  информации в сравнительно поздних  источниках позволит существенно уточнить наши представления о механизмах и результатах взаимодействия различных традиций в рамках единой формировавшейся культуры Древней Руси. Пока же можно привести несколько выводов (Н.И. Толстого и М. Элиаде), которые на сей день представляются достаточно обоснованными.

    1. “Христианство лишь частично  уничтожило довольно свободную и в некоторых отношениях достаточно аморфную структуру язычества, поставило его в иные условия и подчинило своей значительно более высокой иерархии ценностей. Бытовое христианство предоставило языческим мифологическим персонажам и представлениям статус “нечистой силы”, отрицательного духовного начала, противостоящего силе “крестной”, чистой и преисполненной святости. Образно говоря, в народном фольклорном представлении небо оказалось занятым силами небесными, праведными и божественными, преисподняя, подземный мир, болота, ямы и овраги - силами нечистыми и темными, а земля - место борьбы двух миров и начал, и человек и его душа - средоточие этой борьбы. Силы эти все же неравноправны и не равновелики, ибо воля Божья и промысел Божий господствует над всем и определяет все. Такое народное христианское мировоззрение, типичное для славян обеих конфессий - православной и католической, нельзя считать и называть двоеверием, поскольку оно цельно и представляет собой единую систему верований”.

    2. “Для крестьян Восточной Европы  такое положение вещей было  вовсе не “оязычиванием” христианства, а напротив, “охристианиванием”  религии их предков. Когда будет  написана история этой “народной  теологии”, как она проявляет  себя в календарных праздниках  и религиозном фольклоре, станет ясно, что “космическое христианство” не является ни новой формой язычества, ни синкретизмом язычества с христианством. Оно является совершенно своеобразным религиозным творение, где эсхатология и сотериология приобретают космические размеры народного христианства. С другой стороны, как раз христианский, а не “языческий”, дух пронизывает все эти творения фольклора: все концентрируется на спасении человека...”.

    3. “Язычество и его элементы  не следует воспринимать как  нечто совершенно чуждое христианству, как его антипод во всех отношениях и компонентах. Язычество ...в течение веков, еще в дохристианскую пору эволюционировало и во многом сохраняло наслоения разных периодов”.

      В то же время вся христианская  образованность III-V вв. н.э. “полна языческих реминисценций. Даже представители церкви тщетно ломают свою природу, стараясь забыть Цицерона. Церковь не в силах преобразить в христианскую идею языческую культуру и, нуждаясь в ней принуждена принимать ее целиком”.

    4. Само это специфическое явление, которое, видимо, правильнее во всех отношениях называть народным христианством, а не “двоеверием”, вобрало не только христианскую и языческую (в узком смысле восточнославянскую) традиции, но и мощный пласт так называемой городской, ахристианской культуры, во многом определившем характер и формы нового духовного симбиоза. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Литература 

1. Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. - Киев, 1989. Введение христианства на Руси. - М., 1987. Древняя Русь: пересечение традиций. - М., 1997.

2. Иоанн, митрополит. Русская симфония. Очерки русской историософии. - СПб, 1998.

3. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. - М., 1991. - Т.1.

4. Лебедев Л. Крещение Руси. - М., 1987.

5. Лихачев  Д. С. Крещение Руси и государство Русь// Новый мир. - 1988. - №6. - С. 249-258.

6. Никольский Н.М. История русской церкви. — 3-е изд. — М.: Политиздат, 1985.

7. Панченко  А. М. Русская история и культура: Работы разных лет. - СПб.: Юна, 1999, С. 377-391.

8. Пушкин С.Н. Цивилизация на Руси. - Н. Новгород, 1998.

9. Рапов О.М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. - М., 1998. Русское православие: вехи истории. - М., 1989.

10. Толстой  Н.И. Язычество и христианство  древней Руси.

11. Торопов В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. - М., 1995. - Т.1.

12. Фроянов И.Я. Исторические условия крещения Руси. - Л., 1988.