Культура древнего Новгорода

Одним словом, новгородский культурный слой — поистине драгоценный памятник отечественной истории. Каждый квадратный метр раскопанной территории древнего Новгорода — новый вклад в  сокровищницу наших знаний.

Но самая главная находка, ставшая сенсацией в мировой археологии, состоялась 26 июля 1951 года. Первая берестяная грамота! Она и более семисот драгоценных берестяных свитков, извлеченные из земли за последние почти четыре десятилетия, значительно обогатили наши знания о жизни древних новгородцев.

В отличие от пергамена, материала  чрезвычайно дорогого, который служил лишь для написания важных документов и роскошных церковно-служебных  книг, а также летописей, береста  отличалась исключительной дешевизной. Не нужны были и чернила. Буквы выцарапывались на бересте особым заостренным металлическим либо костяным стержнем — стилем. Поскольку этот писчий материал был всем доступен, то и обращались с ним соответственно: прочитанную бересту чаще всего рвали и выбрасывали — вот почему большинство грамот дошло до нас в обрывках, и порой требуется немало труда и знаний, чтобы прочитать и правильно истолковать текст берестяной грамоты. Нередки и такие случаи, когда на бересте сохранилось лишь несколько разрозненных букв, не поддающихся толкованию.

Древнейшие новгородские берестяные грамоты датируются первой половиной XI века, а самые поздние — серединой XV столетия. На бересте встречаются  самые разнообразные по характеру  и тематике тексты — от ученических  опытов юного новгородца Онфима, выводившего первые в своей жизни буквы, до берестяных черновиков пергаменных грамот.

Многообразие берестяных посланий, написанных крестьянами, ремесленниками, торговцами, позволяет сделать чрезвычайно  важный вывод о сравнительно широком  распространении грамотности среди населения Новгородской земли. Грамоты дают возможность проникнуть в ранее недоступный для исследователей круг повседневных забот новгородца, о чем молчат летописи и другие письменные источники.

3. Искусство

     Общепризнано, что  Новгород являлся одним из крупнейших центров искусства древней Руси. Его художественное наследие, даже в той неполной мере, в какой оно сохранилось, и в том состоянии распыленности, в каком оно находится, дает картину исключительной художественной энергии города на протяжении ряда веков. По обилию архитектурных и живописных памятников Новгород не уступает прославленным художественным центрам Европы.         

Впечатление необыкновенной интенсивности  художественной жизни города и широты художественных интересов населения еще более усиливается литературной документацией, позволяющей понять многое в новгородской художественной культуре.  
        Новгородские летописцы, люди, конечно, профессионально непричастные к искусству, обнаруживают неизменный и живой к нему интерес. Они не оставляют без регистрации ни одного явления и факта художественной жизни своего города. Постройки церквей и крупных зданий, их переделки и реставрация, украшение зданий, исполнение монументальных росписей, сооружение больших иконостасных ансамблей, «деисусов», приезды и работы прославленных иноземных мастеров, - все это отмечается тщательнейшим образом.         

В интересе к явлениям и фактам искусства не уступают летописцам новгородские путешественники. Добрыня Ядрейкович, Стефан Новгородец, анонимный автор «Сказания о Константинеграде» оставили в своих книгах немало наблюдений и описаний художественных памятников, сохраняющих значение до наших дней.  
        При этом просто отметить наличие культурно-эстетических интересов у новгородских путешественников было бы недостаточно: в их впечатлениях и описаниях с совершенной ясностью сказываются люди, понимающие художественное значение произведений искусства и ценность художественно-творческого труда, вложенного в их создание. Аноним, автор «Сказания о Константинеграде», описывая скульптурные украшения Константинова дворца, «псы крылаты и орлы крылаты ... и бораны .. в камени вырезаны», как уже указывалось, отмечает их варварское разрушение западными завоевателями и сетует: «гораздо было сотворено, попортили фрязове».        

Даже литературно-поэтическая фантазия новгородцев характеризуется уклоном  к представлениям изобразительного искусства. Легенда о гибели Новгорода  связала судьбу города с образом  сжатой руки огромного пантократора из хорошо всем известного городского собора. Ограда земного рая, который «видели» Моислав-новгородец, сын его Яков и их спутники, носимые по морю на трех юмах, представляла собою высокую гору, возвышающуюся из моря, и «на горе той написан деисус лазорем чудным и вельми издивлен паче меры ...». Грандиозная живописная декорация посреди моря, исполненная не человеческими руками, осиянная светом - образ, не уступающий образам дантевской фантазии.  
        Факты, подобные отмеченным, достаточно говорят о месте и значении художественных интересов в жизни Новгорода, а шире - и всей средневековой Руси и о ее художественном потенциале. Тем очевиднее ошибочность привычной методологической постановки исследования вопросов древнерусского искусства, до недавнего времени сохранявшей господствующее положение: преимущественное, а иногда и исключительное выискивание посторонних влияний без достаточного учета собственных основ этого искусства. Конечно, связь русского христианского искусства с искусством Византии странно было бы отрицать, но эта связь была более сложным явлением, чем простое заимствование.

• Архитектура

Большой материал и познания, накопленные  в области древнерусской архитектуры, носят несколько односторонний характер: они касаются, главным образом, церковного зодчества. Причина этого - сохранение на поверхности земли, в состоянии доступном изучению, почти исключительно памятников церковной архитектуры.  
        Церковное зодчество в средние века во всей Европе обладало наилучшими возможностями. На постройку храмовых зданий и их поддержание обращалось наибольшее внимание и уделялись наибольшие средства, строились они в наиболее долговечном каменном материале, в постройке и украшении их участвовали лучшие мастера. Однако сосредоточение внимания на одном этом, хотя бы и важном, но одностороннем материале, может быть в известной мере способствовало утверждению указанной выше методологической ошибки - неизменному уклону к прослеживанию и установлению иноземных влияний. 

Каменный новгородский Софийский  собор относится к половине XI в. (1045-1050) и был заложен только восемью годами позднее киевского. Начало XII в. дает в Новгороде целую серию больших каменных построек.- собор Николая на Ярославовом дворище (1113), собор Рождества Богородицы в Антониевом монастыре (1116), собор Георгия в Юрьевом монастыре (1119), церковь Иоанна Предтечи на Опоках (1127), дошедшую в реставрации XV в. Почти все эти соборы являются княжескими сооружениями: Софийский собор - князя Владимира Ярославича, Николо-Дворищенский - князя Мстислава Владимировича, Юрьевский собор и Иван на Опоках - князя Всеволода Мстиславовича. При разности размеров и конструкции, постройки имеют общие черты, один ряд которых обусловлен эпохой и социальным содержанием культуры, их породившей, другой - именно местными особенностями, определяющими «новгородское» лицо памятников.

Идеологически, раннее новгородское церковное зодчество, как и зодчество всей Киевской Руси и, более того, как вообще европейское зодчество времени X-XII вв. - феодальное зодчество. Русские, как и западные, соборы - огромные каменные здания, подобно островам возвышавшиеся над морем деревянных городских построек, владычествовавшие над ними. Эти громады, может быть без прямо поставленной задачи, но по существу чрезвычайно наглядно демонстрировали силу и могущество князей и их небесных покровителей. Справедливо было указано, что даже в организации внутреннего пространства княжеских соборов сказалось классовое строение феодального общества, именно в различном назначении простонародного нижнего этажа и почетного, залитого светом второго, так называемых хор.

В этом широком плане, связывать  русское зодчество XI- XII вв. только с  Византией, откуда нами было принято  христианство вместе с его культовой архитектурой и живописью, недостаточно: в нем не мало общеевропейских черт - того искусства средневековой Европы, которое условно называем «романским»: большие массы, толстые стены, узкие световые проемы, парадная обработка входов (порталы), даже своеобразный вариант дозорных башен. Но общеевропейский тип своего времени русская архитектура воплощала по-своему. Искусство каждого великого народа определяется сочетанием собственных начал с широким международным культурным потоком. Наряду с другими русскими культурными центрами, Новгород уже в XI-XII вв. создал свой особый вариант европейской феодальной архитектуры.

Из названных выше древних новгородских соборов, составляющих единую цепь, ни один не повторяет буквально другого. Центральный, самый ранний, собор Софии в Кремле - вместе с тем и самый грандиозный и торжественный. Это пятинефное многостолпное в плане здание, обнесенное с трех сторон галлереями. Центральная часть здания завершается мощной группой пяти глав. Квадратная башня - вход на хоры, не составляя архитектурного придатка, включена в общую массу здания. Дворищенский собор св. Николая, имевший подобное Софии симметричное пятиглавие, был трехнефной шестистолпной постройкой меньших размеров. О существовании при нем башни неизвестно, вероятно, ее не было. Антониевский и Юрьевский соборы, сохранявшие общий с Никольским шестистолпный план, имели существенную особенность в виде уменьшенного числа и асимметричного расположения глав: последних у них, собственно, по две - одна центральная и вторая над юго-западным угловым членением; третья глава над башней. Башни - у Антониевского собора круглая, а у Юрьевского квадратная в плане, - носят характер придатка к северо-западному углу здания.

Строитель Георгиевского собора в  Юрьеве монастыре известен: мастер Петр. Высказано предположение, что  ему же принадлежат и Дворищенский, и Антониевский соборы. Это не исключено, хотя при отсутствии сообщения об этом точных новгородских летописцев, вопрос требует более глубокого исследования.

При индивидуальном разнообразии, есть тем не менее у памятников раннего  новгородского зодчества общие черты, очевидно обусловленные складом местного художественного мышления. Это, главным образом, стремление простыми средствами достигнуть внушительности и величия. Ранние новгородские соборы самыми своими массами, вытянутыми вверх фасадами и мощным подъемом абсид, сдержанной обработкой тех и других производят очень сильное впечатление. Но его надо характеризовать именно чертами простоты, а не суровости или аскетизма, как это иногда делают. «Аскетическим» не был внешний вид даже самых огромных новгородских соборов. Стены Софии радовали глаз своими открытыми аркадами и живописной кладкой из свободно расположенных разных по величине камней, обрамленных фресками из розового раствора; стены других соборов - ритмом своих окон и ниш.

Можно отметить, что новгородские церкви XII в. «малой формы», как, например, Петра и Павла на Синичьей горе, Спаса на Нередице, далеко уступающие княжеским соборам в строительном мастерстве, отличаются такою же простотою  и монументальностью.  
        Вдумываясь в эти черты ранней новгородской архитектуры, можно усмотреть в них нечто общее, роднящее их с другими сторонами новгородской культуры того периода: с простотой и монументальностью композиций и сдержанностью колорита древних новгородских живописных памятников, с лаконичностью проповедей новгородских ораторов, деловитостью и отсутствием литературной украшенности новгородских летописей.  
        Высокая строительная техника новгородских каменных зданий достаточно опровергает ходячее представление об исключительно «плотничьем» уклоне строительной культуры древнего Новгорода. В этом областном культурном центре Руси, как и в других, умели строить в камне столь же хорошо, как и в дереве.  
        В дальнейшем своем развитии, в XIII-XV вв., новгородская архитектура, сохраняя известные традиционные черты, создает, вместе с тем, новые архитектурные образы и формы. Разумеется, механистически сводить в данном случае вопрос к одному изменению «влияний», к торговле с Западом, которая открывает в Новгород доступ влияниям западноевропейского зодчества, невозможно.

Основное значение имело изменение  социальной обстановки и социальной базы искусства. В общих рамках феодализма Новгород в результате «революции» XII в. создал у себя своеобразный социально-политический строй - феодальную боярскую республику. Строителями со второй половины XII в. в Новгороде выступают уже не князья, а бояре и купцы, а также посадники и владыки, происходившие из тех же социальных групп. Их потребности, их возможности, их вкусы и понятия были иными и влияли на соответственный характер архитектуры, как и всего искусства.

Произведениями строительства  этого времени являются уже не огромные соборы, величественные и  торжественные, а сравнительно небольшие  по величине, четырехстолпные церкви. Эти, в основном, частные боярско-купеческие постройки, уступая княжеским в масштабах, далеко превзошли тех в количестве. В них, помимо прочего, большую роль играли практические удобства строителей: склады ценностей и товаров в подцерковье.

• Живопись

Искусство живописи, призванное в  Средние века повсеместно в Европе, почти исключительно обслуживать потребности христианской религии, с первых же веков ее распространения в нашей стране получило самое широкое применение во всех его видах - монументальной живописи (стенные росписи), станковой (иконы) и миниатюрной (книжные иллюстрации). Живопись - это та область, в которой наша раннесредневековая художественная культура превосходила западноевропейскую. Западные средневековые соборы, романские и готические, применяли живопись в ограниченных размерах. Русские, как правило, непременно декорировались мозаиками или фресками.     Новгород в XI-XII вв. был уже одним из крупнейших русских художественных центров. Начиная с самого древнего памятника, каменного Софийского собора, декорированного и мозаичной и фресковой живописью, почти все новгородские соборы и церкви княжеского, боярского, архиерейского строения, вслед за их построением «подписывались», т. е. украшались стенною росписью. Для центрального собора города это неудивительно. Многочисленные прочие памятники свидетельствуют о прочности традиции и, что не менее важно, о наличии возможностей ее осуществления.

Из памятников мозаики сохранилось  лишь несколько декоративных плит, составлявших украшение стен и пола Софийского собора, частью находящихся в стене алтаря, частью извлеченных раскопками из-под современного пола собора. Мозаика в Новгороде, как и везде на Руси, в качестве приема внутреннего украшения зданий, в противоположность фреске, не имела длительного применения и едва ли не исчезла после XI в.

Во главе дошедших до нас многочисленных памятников новгородской стенной живописи пока должно ставиться софийское изображение «Константина и Елены», всеми признаками своего стиля и техники стоящее на почве искусства XI в. и, по всей видимости, представляющее остаток древнейшей росписи собора.

XII в. представлен в Новгороде  большим количеством фресковых  памятников, в число которых входят  сохранившиеся части росписей Софии, Николо-Дворищенского собора, собора Антониева монастыря, собора Юрьева монастыря, Аркажской церкви, Нередицкой церкви. Достаточно длинный ряд перечисленных памятников, не исчерпывает всех имевшихся. Помимо летописных сообщений, представление об утраченных стенописях дают раскопки, которыми город пока только затронут. Так, раскопки собора Бориса и Глеба, постройки боярина Садко, в Кремле, дали много фрагментов штукатурки с фресковой росписью. В Георгиевском соборе Юрьева монастыря при исследовании его в 1933-1935 гг. (М. К. Каргером) под снятым новым полом найдена подсыпка, сделанная из огромного количества кусков штукатурки с росписью XII в., сбитой со стен в XIX ст. Куски иногда имеют значительную величину и содержат участки живописи: фрагменты голов, фигур, одежд, надписей, вполне пригодные для изучения.