Культура русского человека и его менталитет

Черты, определяющие в целом  ментальность той или иной культуры, в отличие от идеологических, социально- политических, коммерческих и иных культуротворческих факторов, характеризующихся значительным динамизмом, спонтанной текучестью, а значит, поверхностностью, отличаются большой стабильностью и не изменяются столетиями. Более того, менталитет национальной культуры, даже претерпевая некоторые изменения в ходе истории, все же остается в своей основе постоянным, что позволяет идентифицировать культуру на всем ее историческом пути, от зарождения до расцвета и, может быть, гибели. Так, национальное своеобразие русской культуры узнаваемо и на стадии Крещения Руси, и в период монголо-татарского ига, и в царствование Ивана Грозного, и во время Петровских реформ, и при жизни Пушкина, и в Серебряный век, и при советской власти, и в эмиграции, и на современном смутном этапе посттоталитарного развития России. Речь здесь идет, таким образом, не столько о самоидентичности культуры на протяжении тысячелетия, сколько о цивилизационном единстве России, и следует говорить о чем-то большем, нежели национально-культурный менталитет, а именно о ментальных предпосылках, или основаниях, сложившейся в России цивилизации, т. е. о факторах цивилизациогенеза в России.

Российская история, равно  как и история русской культуры, отличается особой прерывистостью, дискретностью, о чем писал Н. Бердяев в  своей книге «Истоки и смысл  русского коммунизма». Однако и русская культура, и российская государственность, и существование русской нации (в ее эволюции от древнерусской народности к великорусской, а затем и к так называемой новой исторической общности советскому народу) прошли более чем тысячелетнюю историю, и на всех этапах культурно-исторических метаморфоз, эта тысячелетняя история российской цивилизации сохраняла вполне определенное семантическое единство.

Для понимания природы  этого единства, собиравшего русскую культуру, нацию и государственность в течение столь длительного, наполненного драматическими событиями и коллизиями времени, делавшего, условно говоря, «разные» в культурном и стилевом отношении России - историческими фазами одной интенсивно и скачкообразно развивающейся российской цивилизации с ее неповторимым своеобразием (социально-политическим, культурным, духовным), и необходимо более пристальное изучение менталитета русской культуры, составляющего основу этого цивилизационного единства, объединявшего в себе несколько разноязычных, разноконфессиональных и этнически различных культур, а также несколько сменивших друг друга культурно-исторических парадигм, не столько следовавших друг за другом, сколько надстраивавшихся одна над другой семантическими слоями.

3 Факторы, влияющие на развитие русского менталитета

«Важную роль в формировании цивилизации и русском менталитете играют геополитические и природные факторы. Довольно важную роль в становлении менталитета русского народа сыграли реки, горы, в том числе вулканического происхождения, степи и т. д. Различие природных условий порождает различный образ жизни, разные типы трудовой и хозяйственной деятельности. Итак, не менее важна для русской ментальности степь. С одной стороны, степь символизировала волю, удаль, разгул, широту, не ограниченные никакими узами и запретами, это зримый образ безмерности и безудержности, свободы и самостоятельности; с другой стороны это воплощение бездомности и бездолья русского человека, его брошенности на произвол судьбы и трудной задачи одинокого выживания.

Любовь русского человека к реке, безгранична, она была соседкой и кормилицей, воспринималась как  член и даже глава семьи (например Волга-матушка; Амур - батюшка). Река служила водной и ледовой дорогой, воспитывала в народе «чувство порядка» и общности, приучала прибрежных обитателей к общению с «чужими людьми», в том числе и с соседними народами, она воспитывала дух предприимчивости, сближала разбросанные части населения, приучала меняться товаром и опытом. Если что и способствовало формированию в русском народе навыков предпринимательства и торговли раннекапиталистического духа, то таким фактором являлась на Руси именно река» [7].

Географической основой  русской истории, как показывал  некий писатель Г. Вернадский, является соотношение лесной и степной  зон, борьба леса и степи, граница  между которыми была и остается до сих пор размытой - и в ландшафтном, и в хозяйственном отношении. Лесная зона с древнейших времен - область  охотников; степная - область скотоводов. Земледелие вбивало «клин между  лесом и степью», одновременно и  разделяя, и сближая охотничью  и скотоводческую культуры Евразии. Русский народ выступал в истории  Евразии преимущественно носителем  земледельческой культуры, однако наряду с земледелием он был посредником  между лесными промыслами и степным  скотоводством. Называя русский народ не только народом-пахарем, но и лесопромышленником, и скотоводом, Г. Вернадский в то же время утверждал, что это еще и народ-посредник между разными хозяйственно-природными областями, различными этносами и народностями, живущими по соседству; народ-торговец, для которого большое значение имели торговые пути и, прежде всего естественные пути, объединяющие лес и степь, т. е. великие реки с их притоками. Так, образы пути, реки, лесостепи, межкультурного посредничества стали сознаваться как составная часть менталитета русской культуры вообще. Сложное действие оказывала на менталитет русского человека его бескрайняя равнина, отличающаяся пустынностью и однообразием, протяженностью и неопределенностью; она рождала чувства покоя, сна, пустынности, одиночества, уныния. Равнинность ландшафта порождала противоречивый культурно-семантический комплекс русского народа: душевная мягкость и скромность дополнялись смысловой неопределенностью и робостью; невозмутимое спокойствие граничило с тягостным унынием; отсутствие ясной мысли, вытекающее из предрасположенности к духовному сну, порождало отвлеченную мечтательность, оправдывавшую лень; аскетизм пустынножительства, родственный беспредметности творчества, приводил к глубокому предубеждению в отношении житейских удобств и бытового благоустройства. Все эти свойства русской духовности имели в истории отечественной культуры далеко идущие последствия.

В конечном счете можно сказать что геополитическое положение России, положение чрезвычайно своеобразное, с момента создания российской государственности выступало в качестве доминанты формирования культуры, экономического уклада, политической системы и внешней политики.

Глава 2 Особенности менталитета русской  нации

1 Национальный характер

Национальный  характер — это совокупность наиболее устойчивых, характерных для данной национальной общности особенностей восприятия окружающего мира и форм реакций на него. Национальный характер представляет собой, прежде всего, определенную совокупность эмоционально-чувственных проявлений, выражаясь в первую очередь в эмоциях, чувствах и настроениях — в предсознательных, во многом ирро-циональных способах эмоционально-чувственного освоения мира, а также в скорости и интенсивности реакций на происходящие события.

Наиболее отчетливо национальный характер проявляется в национальном темпераменте — например, отличающем скандинавские народы от, например, латиноамериканских. Зажигательность бразильских карнавалов никогда не спутаешь с неторопливостью северной жизни: различия очевидны в темпе речи, динамике движений и жестов, всех психических проявлений.

Понятие национального характера  по своему происхождению поначалу не было теоретико-аналитическим. Первоначально, оно было, прежде всего, описательным. Впервые его стали употреблять  путешественники, а вслед за ними географы и этнографы для обозначения  специфических особенностей образа жизни и поведения разных наций  и народов. При этом разные авторы в своих описаниях часто имели  в виду совершенно различные и подчас просто несопоставимые вещи. Поэтому синтетическая, обобщенная трактовка национального характера невозможна — она носит заведомо комбинаторный и оттого недостаточно целостный характер. В рамках политической психологии наиболее адекватной все-таки является аналитическая трактовка.

В аналитическом контексте  принято считать, что национальный характер— составной элемент и, одновременно, основа («платформа», «базовый уровень») психического склада нации в целом, и национальной психологии как таковой. Сложная, взаимосвязанная и взаимообусловленная совокупность в основном эмоциональных (национальный характер) и более рациональных (национальное сознание) элементов как раз и представляет собой «психический склад нации» — ту самую «духовно-поведенческую специфичность», которая и делает представителей одной национально-этнической группы непохожими на представителей других таких групп. Психический склад нации — основа всей национально-этнической психологии, уже как совокупности этого «склада» и определяемого им поведения.

Разумеется, формирование современных национальных характеров представляет собой результат сложного историко-психологического процесса, продолжающегося уже в течение многих веков. Проживая в неодинаковых природных условиях, люди с течением времени постепенно приспосабливались к ним вырабатывая определенные общепринятые формы восприятия и реагирования на эти условия. Это играло адаптивную роль, способствуя развитию и совершенствованию человеческой деятельности и общения людей. Подобные адаптивные формы восприятия и реагирования закреплялись в определенных нормативных, социально одобряемых и закрепляемых способах индивидуального и коллективного поведения, наиболее соответствующих породившим их условиям. Особенности национального характера находили свое выражение в первичных, наиболее глубинных формах национальной культуры, формируя своего рода социо-культурные эталоны, нормативы и образцы адаптивного поведения.

  С усложнением способов социальной организации жизни, адаптивная роль и приспособительное значение национального характера, непосредственно связывавшего человека и его поведение с физическими условиями среды обитания, постепенно отходили на задний план. В развитых формах социальности, национальный характер оставляет за собой значительно более скромную функцию — своеобразной «эмоциональной подпитки» поведения представителей национально-этнических групп, как бы лишь чувственно расцвечивая те формы поведения, которые теперь уже носят вторично социально- и культурно-детерминированный и, потому, неизбежно более унифицированный характер, а также придавая эмоциональное разнообразие действию общих социальных факторов, их восприятию и реагированию на них. Понятно, что политик-русский или политик-азербайджанец достаточно по-разному исполняют свои, в общем-то, одинаковые социальные роли.

Закладываясь на самых  ранних, досоциальных этапах развития общества, элементы национального характера служили важнейшим способом стихийного, эмпирического, непосредственного отражения окружающей действительности в психике членов национально-этнической общности, формируя, тем самым, ее первичное, природно-психологическое единство. Сохраняясь, в последующем, они подчиняются влиянию социально-политической жизни, однако проявляются в повседневной жизни в основном на обыденном уровне, в тесной связи с формами обыденного национального сознания. Однако в определенных ситуациях, связанных с кризисами привычных форм социальности, с обострением национальных проблем и противоречий, с появлением ощущения «утраты привычного порядка», непосредственные проявления национального характера могут выходить на передний план.

В структуре национального характера обычно различают ряд элементов. Во-первых, это национальный темперамент — он бывает, например, «возбудимым» и «бурным», или, напротив, «спокойным» и «замедленным». Во-вторых, национальные эмоции — типа «национальной восторженности» или, допустим, «национального скептицизма». В-третьих,национальные чувства — например, «национальную гордость», «национальную уничижительность» и др. В-четвертых первичные национальные предрассудки . Обычно это — закрепившиеся в эмоциональной сфере мифологемы касающиеся «роли», «предназначения» или «исторической миссии» нации или народа. Эти мифологемы могут касаться и взаимоотношений национально-этнической группы с нациями-соседями. С одной стороны, это «комплекс нацменьшинства». С другой стороны, это «национально-патерналистский комплекс», обычно проявляющийся в виде так называемого «имперского синдрома» или «синдрома великодержавности» (иногда именуемого «синдромом Большого брата»). Разновидностью национально-этнических предрассудков являются соответствующие стереотипы реагирования на происходящие события типа, например, «национального консерватизма», «национальной покорности» или, напротив, «национального бунтарства» и «национальной самоуверенности».

2 Особенности русского национального характера

Понятие «национальный характер»  в современной психологии не считается  «научным», потому, видимо, что с  трудом поддается измерению. Тем не менее, когда требуется объяснить то общее, что отличает представителей одного народа от другого, прибегают к терминам «национальные» или «этнические» особенности, «национальный менталитет», «национальный» характер. Это говорит о том, что смысловая ячейка для данного понятия присутствует в сознании каждого народа.

По мнению философа Николая  Лосского, «основная, наиболее глубокая черта русского народа есть его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра…». Отсюда, как из единого мощного ствола, идут два абсолютно, казалось бы, противоположных по значению комплекса свойств русского народа.

Первый, вызывающий восхищение практически у всех, кто соприкасался с русскими – это комплекс духовно-душевных свойств русских людей. «Доверчивое  смирение с судьбой, сострадательность: готовность помогать другим, делясь своим  насущным; способность к самоотвержению и самопожертвованию; готовность к  самоосуждению, раскаянию – и  публичному, даже преувеличение своих  слабостей и ошибок; вера как главная  опора характера; легкость умирания, эпическое спокойствие в приятии  смерти; не погоня за внешним жизненным успехом, не погоня за богатством, довольство умеренным достатком» - так описывает характер русского народа в прошлом Солженицын. Об этом же пишет и Н. Лосский в своей книге «Характер русского народа», упоминая такие удивительные черты как способность русского народа к высшим формам опыта (религиозному, мистическому, к восприятию чужих душевных состояний, к страстному исканию смысла жизни и абсолютной правды), свободолюбие (как свободу духа прежде всего), страстность и могучую силу воли, даровитость, мессианизм и миссионизм русского народа, его удивительную доброту и незлопамятность («русские люди», говорит Достоевский, «долго и серьезно ненавидеть не умеют»).