ne-height:18pt">Растительный  материал — собственно аранжировка  ветвей, цветов и трав — конструируется в икебане по строгим нормам, стилистическое своеобразие икебаны выражено наиболее ярко тем или иным соотношением основных конструктивных элементов — «ветвей». Обычно их три, но бывает и от двух до девяти. Особенности стиля икебаны находят воплощение и в характере геометрической фигуры, которую она образует, и в организации пространства, в абрисе пустот между основными конструктивными элементами.

Эстетический  смысл имеет не только созданная  композиция икебаны, но и процесс  обучения этому искусству, да и не только этому. Школа икебаны, процесс  обучения этому искусству предстают  в контексте японской культуры как  особая, во многом изолированная от всего прочего «педагогическая  провинция», где процесс обучения весьма длителен и где мудрые наставники главным образом кропотливо трудятся над выявлением и всесторонним культивированием природных дарований своих подопечных. Здесь господствует атмосфера своеобразного  благочестия, почтительного вживания в космический ритм бытия, что  облекается в форму особой обрядности: жесты и позы учителя, а затем  и учеников исполнены глубокого  смысла.

В современном  японском интерьере продолжает жить икебана и традиционного толка, и новых школ, в которых, как  в архитектуре и садовом искусстве, используются и новые конструктивные принципы, и новые материалы. Икебана  продолжает существовать и как профессиональное, и как самодеятельное искусство. Икебана шествует по всему свету, особенно широкое распространение  она получила в США, Франции и  Англии, все большую популярность она завоевывает и у нас  в стране.

 

5. Семейные  взаимоотношения

 

Отношение к женщинам

После окончания средней школы второй ступени или колледжа большинство  девушек обращается на рынок труда. Некоторые устраиваются на фабрики, другие становятся секретарями, служащими  или продавцами. Наниматели знают, что  все они проработают несколько  лет до тех пор, пока не выйдут замуж. Многие женщины, в том числе учителя  и медицинские сестры, могут надеяться  на продолжение работы после замужества. Обычно заработная плата женщин составляет 57% от заработка мужчин за выполнение аналогичных обязанностей.

Некоторые женщины приобретают какую-либо профессию, становятся менеджерами  в корпорациях, занимают высокие  должности на государственной службе и в политике. В 1986 вступил в  силу закон о равных возможностях при трудоустройстве, основанный на Конвенции ООН о преодолении  всех форм дискриминации женщин. Чем  крупнее фирма, тем выше процент  женщин, продвинувшихся на должности  руководителей отделов и других подразделений; такая картина особенно характерна для компаний, специализирующихся на розничной торговле и финансовой деятельности.³

Большинство женщин после вступления в брак уходят с работы. Некоторые из них, когда дети становятся старше, вновь устраиваются на работу. В настоящее время работают полный рабочий день либо частично заняты около половины замужних женщин.

Методы  воспитания детей

Многих  иностранцев поражает, что японские дети вроде бы никогда не плачут. Кое-кто даже относит это за счет знаменитой японской вежливости, проявляющейся  чуть ли не с младенчества. Причина  тут, разумеется, иная. Малыш плачет, когда ему хочется пить или  есть, когда он испытывает какие-то неудобства или оставлен без присмотра  и, наконец, когда его к чему-то принуждают. Японская система воспитания стремится избегать всего этого.

Первые  два года младенец как бы остается частью тела матери, которая целыми днями носит его привязанным  за спиной, по ночам кладет его спать  рядом с собой и дает ему  грудь в любой момент, как только он этого пожелает. Даже когда малыш  начинает ходить, его почти не спускают с рук, не пытаются приучать его к  какому-то распорядку, как-то ограничивать его порывы. От матери, бабушки, сестер, которые постоянно возятся с  ним, он слышит лишь предостережения: “опасно”, “грязно”, “плохо”. И эти три  слова входят в его сознание как  нечто однозначное.

Короче  говоря, детей в Японии, с нашей  точки зрения, неимоверно балуют. Можно  сказать, им просто стараются не давать повода плакать. Им, особенно мальчикам, почти никогда ничего не запрещают. Японцы умудряются совершенно не реагировать  на плохое поведение детей, словно бы не замечая его.

Воспитание  японского ребенка начинается с  приема, который можно было бы назвать  угрозой отчуждения. “Если ты будешь вести себя неподобающим образом, все  станут над тобой смеяться, все  отвернутся от тебя” — вот типичный пример родительских поучений.

Боязнь  быть осмеянным, униженным, отлученным от родни или общины с ранних лет  западает в душу японца. Поскольку  образ его жизни почти не оставляет  места для каких-то личных дел, скрытых  от окружающих, и поскольку даже характер японского дома таков, что  человек все время живет на глазах других, — угроза отчуждения действует серьезно.

Школьные  годы — это период, когда детская  натура познает первые ограничения. В ребенке воспитывают осмотрительность: его приучают остерегаться положений, при которых он сам или кто-либо другой может “потерять лицо”. Ребенок  начинает подавлять в себе порывы, которые прежде выражал свободно, не потому, что видит теперь в  них некое зло, а потому, что  они становятся неподобающими.

Однако  полная свобода, которой японец пользуется в раннем детстве, оставляет неизгладимый след в его характере. Именно воспоминания о беззаботных днях, когда было неведомо чувство стыда, и порождают  взгляд на жизнь как на область ограничений и область послаблений. Именно поэтому японцы столь снисходительны к человеческим слабостям, будучи чрезвычайно требовательными к себе и другим в вопросах долга. Сила воли, способность ради высшего долга отвернуться от наслаждений, которые вовсе не считаются злом, — вот что японцы почитают добродетелью.

Отношение к супружеству

При всем том, что японскому образу жизни  присуще суровое подавление личных порывов, секс в этой стране никогда  не осуждался ни религией, ни моралью. Японцы никогда не смотрели на секс как на некое зло, никогда не отождествляли  его с грехом, не видели необходимости  окружать его завесой тайны, скрывать от посторонних глаз, как нечто  предосудительное. Японец как бы разграничивает в своей жизни область, которая  принадлежит семье и составляет круг его главных обязанностей, от развлечений на стороне — области  тоже легальной, но второстепенной.

Жена  японского служащего привыкла к  тому, что, как правило, видит мужа лишь два-три вечера в неделю. Хотя в Токио насчитывается около  ста тысяч баров и обойти их все даже по разу заведомо невозможно, порой начинает казаться, что многие дельцы одержимы именно этой идеей. Жены безропотно терпят подобные отлучки. Существует выражение: “Вернуться домой на тройке”. Оно весьма своеобразно ввело  русское слово в японский обиход. Приведенная фраза означает, что  пьяный глава семейства вваливается  в дверь среди ночи, поддерживаемый под руки девицами из бара. Жена обязана  в таком случае пригласить спутниц  в дом, угостить их чаем, осведомиться, рассчитался ли муж по счетам, и  с благодарностью проводить их.

Не  забавы мужа на стороне, а проявление ревности жены — вот что в глазах японцев выглядит аморальным.(Терпимость к такого рода похождениям касается, впрочем, лишь женатых мужчин, но отнюдь не распространяется на замужних женщин.)

Итак, японская мораль весьма снисходительна к человеческим слабостям. Считая их чем-то естественным, она отводит  м хотя и второстепенное, но вполне узаконенное место в жизни. Поскольку японцы не видят в людской натуре противоборства духа и плоти, м также не присуще смотреть на жизнь лишь как на столкновение добра и зла.

Деление жизни на область ограничений  и область послаблений, где действуют  разные законы, объясняет присущую японцам склонность к “зигзагу”. Народ этот на редкость непритязателен ко всему, что касается повседневных нужд, но может быть безудержно расточительным, когда речь идет о каких-то праздниках или торжественных случаях. Культ  умеренности касается лишь будней. Быть скаредным, прижимистым, даже разумно  расчетливым в таких случаях, как, например, свадьба или похороны, так же аморально, как быть невоздержанным в повседневном быту.

Если  для англичан краеугольным камнем морали служит понятие греха, то для японцев  — понятие стыда. Христианская цивилизация  Запада видела путь к совершенствованию  человека в том, чтобы подавлять  в нем плотские инстинкты и  возвеличивать духовное начало.⁴

Что же касается японцев, то они и в  своей этике всегда следовали  тому же принципу, что и в эстетике: сохранять первородную сущность материала. Японская мораль не ставит целью переделать человека. Она стремится  лишь обуздать его сетью правил подобающего  поведения. Инстинктивные склонности и порывы остаются в неизменности, лишь связанные до поры до времени  такой сетью. Именно этим объясняется  двойственность и противоречивость японской натуры.

 

6. Образование

 

 

По  закону каждый ребенок обязательно  должен получить шестилетнее образование  в начальной школе и трехлетнее – в средней школе первой ступени. Учебный год в Японии начинается 1 апреля и заканчивается в марте. Он состоит из трех семестров, разделенных 40-дневными каникулами в июле-августе  и зимними – в конце декабря. Школьники посещают занятия в  среднем 240 дней в году, включая субботу. Поскольку будущее ученика по окончании средней школы зависит  от оценки его способностей при поступлении  в престижную школу второй ступени  и университет, большинство учащихся всех классов несколько вечеров  в неделю посещают специальные подготовительные учебные заведения «дзюку».

Считается, что будущее благополучие и социальная значимость человека в большой мере определяется успехами на вступительных  экзаменах в школу второй ступени, колледж и университет, и предварительно подросток должен преодолеть «ад  вступительных экзаменов» («дзюкэн дзигоку»). Существуют частные средние школы, в которых обучение платное и нет конкурсного отбора учащихся. Некоторые частные университеты, например Нихон Дайгаку, располагают собственными начальными и средними школами.

Программы школ всех ступеней утверждаются министерством  образования. Авторы учебников –  признанные авторитеты в своих областях, однако министерство сохраняет за собой  и регулярно использует право  на цензуру учебных пособий.

В настоящее  время в Японии действуют более 400 университетов. Древнейший из них  – Токийский (основан в 1877), в прошлом  Первый Императорский университет, является самым авторитетным высшим учебным заведением Японии. За ним  следуют университеты в Киото (открыт в 1895), Сэндае (1907), Саппоро (1918).

Более 90% студентов двухлетних младших  и пятилетних технических колледжей  – девушки, а в университетах 75% студентов – юноши.

 

7 Искусство

 

Как повествует «Кодзики», древнейший памятник японского языка и литературы, богиня солнца Аматэрасу дала своему внуку принцу Ниниги священное зеркало Ята, священный меч Муракумо и священное яшмовое ожерелье Ясакани. Эти три символа японского народа, японской культуры, японской государственности передавались с незапамятных времен от поколения к поколению как священная эстафета доблести, знания, искусства.

В истории  японской культуры и искусства можно  выделить три глубинных, доныне живущих  течения, три измерения японской духовности, взаимопроникающих и  обогащающих друг друга: синто («путь небесных божеств») — народная  языческая религия японцев; дзэн — наиболее влиятельное в Японии течение буддизма; бусидо («путь воина») — эстетика самурайства, искусство меча и смерти.

Яшма  – древнейший символ идей синто, в  основе которого лежит культ предков. Зеркало – символ чистоты, бесстрастия  и самоуглубления, как нельзя лучше  выражает идеи дзэн. Меч («душа самурая», как гласит древняя японская пословица) — символ бусидо.

Названные три течения в японской культуре и искусстве не могут быть, конечно, вычленены в чистом виде. Вместе с тем они в известной мере определяют последовательность развития японской культуры.

Ранее всего, уже в III – IV веках, сформировался идейно-художественный комплекс, связанный с синто. Он был доминирующим в эпоху складывания государства Ямато, сохранил свои позиции в период первого проникновения буддизма и наконец, практически слился с ним (VIII в.). Эти ранние века проходят как бы под знаком яшмы. Затем, уходя своими корнями в воинственную эпоху Ямато, вызревая постепенно, выступают на рубеже XII – XIII веков как сложившаяся идейно-художественная система этика и эстетика бусидо: культура под знаком меча. С XIII века она продолжает развитие в тесном взаимодействии с буддистским махаянистским учением дзэн. Переплетаясь как в идеологических, так и в чисто художественных проявлениях, дзэн и бусидо определяли японскую национальную культуру практически до нашего, XX столетия. Чайная церемония (тядо), философские «сады камней», краткие и емкие трехстишия-размышления (хокку) – все культивируется под знаком самоуглубления и прозрения, под знаком зеркала.