Особенности руского этноса

     Нации, лишенные столь продолжительного вынужденного снижения физической активности (неизбежного  в нашем климате, как бы ни влиял  на нее ныне напряженный, насильственный социальный ритм жизни), не развивают  такой эмоционально-душевной философской  глубины.

Менталитет как  способ выражения знаний о мире и  человеке в нем служит в повседневной жизни онтологическим и функциональным объяснением и содержит в первом случае ответ на вопрос, что это; а во втором, - как и зачем это.

     Атрибутом менталитета выступает идентичность, обусловленная среди его носителей  в конечном счете общность социальных условий, в которых формируется  сознание. Идентичность проявляется  в способности людей наделять одинаковыми значениями одни и те же явления объективного и субъективного  мира, т.е. тождественным образом  их сознательно интерпретировать и  выражать в одних и тех же символах.

     Национальный  характер, по определению некоторых  исследователей, - это генотип плюс культура. Генотип -то, что каждый из нас получает от природы, через гены, а культура - то, к чему мы приобщаемся, начиная от рождения. Поэтому национальный характер, кроме неосознанных культурных архетипов, которые человек интериоризирует  в процессе социализации, включает в себя наиболее повторяющиеся природные  этнопсихологические черты индивидов.

     Поскольку культурные архетипы недоступны непосредственному  наблюдению, то их можно изучать  следующими способами.

     Архетипы  функционально рассматриваются  как первичные, архаичные формы  адаптации человека к окружающей реальности. Поэтому изучать культурные архетипы можно путем реконструкции  влияния этой реальности (географической, геополитической, хозяйственной, социальной, политической, религиозной, культурной и т.п.) на их формирование.

     Культурные  архетипы имеют символическую природу  и обнаруживаются в области смысловых, ценностных ориентации. Это позволяет  истолковывать и типизировать архетипы через «постижение» области символического.

     Культурные  архетипы особенно отчетливо проявляются  в комплексах-аффектах, вызванных  ситуациями-раздражителями или словами-раздражителями и являющихся формами субъективного  проживания человеком своих архетипических структур. Интерпретация реакции  человека на эти раздражители также  дает возможность для выявления  культурных архетипов.

     Большое влияние на формирование русского культурного  архетипа оказало принятие в Х  в. христианства, которое пришло на Русь из Византии в православной форме.

Принятие той  или иной религии в качестве государственной  и национальной влечет за собой далеко идущие последствия не только в сфере  веры, но и во всей духовной жизни.

     Давно замечено, что любая национальная культура заимствует только те элементы чужих культур, к восприятию которых  она уже подготовлена всем ходом  собственного развития, то есть имеет  некий горизонт культурных ожиданий.

     Православие, включив в свою сферу все слои русского народа, все общество, не захватывало  человека целиком. Проникновение православия  в толщу народной жизни не было всеобъемлющим. Оно руководило лишь религиозно-нравственным бытом русского народа, регулировало времяпрепровождение  и праздничное настроение, семейные отношения, слабо отражаясь в  ежедневном обиходе, не оставляя заметных следов в его будничных привычках  и понятиях, предоставляя во всем этом свободный простор самобытному  национальному творчеству, основанному  на языческой экзальтации почвы  и духа.

Восточно-христианское влияние в большей степени  обнаружилось в Московский период русской  истории, в XV-XVI вв., когда сама Византия уже пала под ударами турок. Это  воздействие осуществлялось прежде всего через культуру, Византия, утонченная и порочная, соединявшая  в себе богословие с оргиями, создала  уникальную культуру. Взяв важнейшие  моменты человеческого бытия - рождение, смерть, обращение души к богу, -она  окружила их такой высокой поэзией, возвела их к такому великому смыслу, к какому они дотоле нигде не возводились. (В.Розанов).

     В восточно-христианской культуре земное существование человека, рассматривавшееся  как эпизод на пороге вечной жизни, не представляло самоценности. Поэтому  жизненно основной задачей была подготовка человека к смерти, которая расценивалась  как начало этой жизни. В качестве смысла земного существования человека признавались духовные стремления к  смирению и благочестию, ощущение собственной  греховности и аскетизм.

     Отсюда  в православной культуре появилось  пренебрежение к земным благам, поскольку  земные блага ничтожны и скоротечны, отношение к труду не как к  средству созидания и творчества, а как к способу самоуничижения и самодисциплины.

     На  основе противопоставления божественного (скрытого) и земного (доступного непосредственному  восприятию) в византийской культуре особенно отчетливо обнаруживалось стремление к вскрытию истинного (мистического) смысла явлений. Из иллюзорного обладания  истиной вытекала нетерпимость, закрепленная в православном культурном архетипе, ко всякого рода инакомыслию, которое  трактовалось как ересь, как уклонение  от благого пути.

     Рассматривая  свою культуру как высшую, византийцы сознательно ограждали себя от иноземных  влияний, в том числе и культурных. Эта нормативно-ценностная автаркия на уровне «коллективного бессознательного»  порождала в православном культурном архетипе черты мессианизма.

С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой  обычно подразумевается коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное  участие верующих в жизни мира и церкви.

     В этом смысле соборность противопоставлялась  индивидуальному мудрствованию  с его рассудочной, по православным представлениям, абстрактной спекуляцией.

     Соборное  переживание и поведение ориентировалось  не на рассудок, а на «движение сердца»  и эмоции, - но в то же самое время  стремилось всегда к конкретности, осязательности религиозных актов, к их согласованию с обычаем, «исконными»  привычками, а не с отвлеченными принципами.

     Восточно-христианской соборности, духовному синтезу («всеединству») соответствовала и своеобразная глобальная форма прагматизма, часто  переживаемого как своеобразный религиозный экстаз. Особенностью православной России в этом плане был прагматический подход к разного рода философским  концепциям, в особенности к социальным доктринам, воплощение которых в  жизнь сопровождалось доведением определенной тенденции до последнего предела.

     Православная  традиция соборной интеграции нашла  выражение и в характерном  для русской культуры сращивании понятий красоты, добра и мудрости в слове «благолепие». Эту особенность  православного миросозерцания С. Булгаков определил как «видение умной  красоты духовного мира».

Православие, духовно  организуя религиозно-нравственный быт русского народа, способствовало усвоению им такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела  к формированию особого - иоанновского, мессианского - типа русского человека.

     В православии очень сильно выражена эсхатологическая сторона христианства. Поэтому русский, иоанновский человек  в значительной степени апокалиптик  или нигилист. Он обладает в связи  с этим чутким различением добра  и зла, зорко подмечает несовершенство земных поступков, нравов, учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и  не переставая искать совершенного добра.

     Признавая святость высшей ценностью, русский  человек стремится к абсолютному  добру, и поэтому не возводит земные, относительные ценности в ранг «священных»  принципов. Он хочет действовать  всегда во имя чего-то абсолютного. Если же русский человек усомнится  в абсолютном идеале, то может дойти  до крайнего охлократизма и равнодушия ко всему и способен невероятно быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного  и безграничного бунта.

«Русский человек  любит вспоминать, но не жить» (А. Лехов). Ом не живет настоящим, а только прошлым  или будущим. Именно в прошлом  он ищет нравственное утешение и вдохновение  своей жизнедеятельности. Устремленность в будущее, постоянный поиск лучшей жизни сочетается у русского человека с неукротимой верой в возможность  ее достижения.

     Вечный  поиск идеала - благодатная основа возникновения различного рода социальных утопий и мифов. Культ прошлого и  будущего в русской утопической  культуре делает настоящее объектом критики и порождает в архетипе русского человека, соответственно, две  жизненные установки: постоянное учительство  как проповедь нравственного  обновления с готовыми на все случаи жизни социальными рецептами, и  перманентные сомнения, искания, постоянная постановка вопросов без ответов. Сомневаться  и учить, учить и сомневаться - вот две его устойчивые склонности.

     Иоанновский, мессианский человек чувствует  себя призванным создать на земле  высший божественный порядок, восстановить вокруг ту гармонию, которую он ощущает  в себе. Поэтому его одухотворяет не жажда власти, но настроение примирения и любви. Иоанновского человека движет чувство некоей космической одержимости. Он ищет разобщенное, чтобы его воссоединить, осветить и освятить.

Борьба за вселенскость - основная черта иоанновского, мессианского человека. Вместе с тем, стремясь к  бесконечному и всеобъемлющему, он боится определений, отсюда - гениальная перевоплощаемость русских людей.

     Иоанновскому, мессианскому типу, сложившемуся в  России, противостоит прометеевский, героический  человек Запада (В. Шубарт). Он видит  в мире хаос, который должен оформить своей организующей силой. Героический  человек полон жажды власти, он удаляется все дальше и дальше от бога и все глубже уходит в  мир вещей. Секуляризация - его судьба, героизм - его жизненное чувство, трагика - его конец.

     От  русского человека иоанновского типа отличается и восточный человек. Мессианству и одухотворенности русского человека, героизму и экспрессивности  западного восточный человек  противопоставляет «универсальность» («безвкусность»).

     В восточной культуре «безвкусность» - пример мироощущения, ориентированного на сохранение гармонии мира, обладающего  внутренним динамизмом развития, поэтому  не требующего произвола человеческого  вмешательства. В морально-религиозном  плане «безвкусность» - это признак  совершенного вкуса, его универсальности, это высшая добродетель, ибо «вкус» есть предпочтение, а любая актуализация - ограничение.

     В культурной традиции Востока «безвкусность» является положительным качеством. Это - ценность, которая в жизни  реализуется в практике неосознанного  социального оппортунизма, что означает принятие или устранение от дел с  максимальной гибкостью и ориентацией  исключительно на требование момента.

Поэтому если добродетелями  западного человека являются энергичность и интенсивность, мода и сенсация, восточного человека - точная середина и посредственность, бесшумность  и увядание, то добродетели русского человека - пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония. 

5. Заключение 

     Этнос - это исторически сложившаяся  на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими, относительно стабильными особенностями  культуры (в том числе языка), а  также сознанием своего единства и отличия ото всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном  в самоназвании (этнониме). Территориальные  особенности, исторические предпосылки  и геополитическое положение  России определило такие специфические  черты русских, как открытость, амбивалентность, толерантность, диалогичность и  динамический компонент ценностей, а также биологическую и культурную составляющие психики и поведения  русского этноса.[№ 2 , с. 356]

     Великорусская  этнокультура - лишь одна из многих подсистем (мега) культуры Российской империи. Таким  образом, можно принадлежать русской  культуре и российской, украинской и российской, грузинской и российской, еврейской и российской. А можно  и не принадлежать, оставаясь в  границах исключительно этнокультуры своих предков. Это - выбор каждого  человека, чаще всего сознательный и самостоятельный. А можно ли принадлежать только российской культуре? Можно и это. Но такой выбор  предполагает, по-видимому, очень глубинный  космополитизм.[№ 4, c. 241]

     Важно подчеркнуть, что менталитет при  выражении, национального характера, действует спонтанно, не осознаваясь, проявляясь в совокупности принципов  и привычек, отражающихся в чертах характера (таковы, например, свойственные россиянам чувства справедливости, терпения, жертвенности, готовности на подвиг и др.). Таким образом, структура  менталитета - сложная многоуровневая пирамида механизмов и способов действия, непосредственно связанных с  многовековой культурой народа. Базовыми особенностями менталитета россиян  являются: преобладание моральных составляющих и, прежде всего, чувства ответственности  и совести, а также особое понимание  взаимоотношений личности и общества.