Взаимоотношения с обществом. Образ стиляг в искусстве

Содержание реферата

 

Введение

 

Глава 1. Возникновение субкультуры  стиляг. Мода предателей

 

Глава 2. Взаимоотношения с обществом. Образ стиляг в искусстве

 

Заключение

 

Библиографический список

 

Ссылки

 

Приложение

 

 

Введение

 

В послевоенные годы на улицах советских городов появились странные молодые люди, которые вызывающе отличались от окружающих. Прерванную череду отечественных модников, фланёров и денди спустя два десятка лет продолжили стиляги. Их история – история свободных людей в стране рабов. Она по-настоящему уникальна. Эйфория первых послевоенных лет сменилась быстро нарастающим скепсисом. Упорядоченность жизни превратилась в бессмысленную штамповость существования. Уставшие, измотанные войной люди лишь ненадолго заглянув за пределы разрешенного, и не помышляли о бунте. Но были единицы, выбравшие свой путь. Не знаю уж, хотели ли они менять что-то вокруг, но не быть как все остальные, отличаться от них – точно. Это не просто "пощечина общественному вкусу". В то время это была самая опасная из всех возможных игр. Ведь бунтовать легко только, если за это тебя не уничтожат. Свобода, сохранение индивидуальности, пренебрежение к условностям и непонимание со стороны "гордого советского народа" – вот, что было важно для них.

 

Стиляги — советская молодёжная субкультура конца 1940-х — начала 1960-х гг., имевшая в качестве эталона западный (преимущественно, американский) образ жизни. Стиляг отличала нарочитая аполитичность, определённый цинизм в суждениях, отрицательное (или безразличное) отношение к некоторым нормам советской морали. Стиляг выделяла из толпы яркая, часто нелепая, одежда, определённая манера разговора (особый сленг). Им был присущ повышенный интерес к западной музыке и танцам. Субкультура стиляг явилась своеобразным стихийным протестом против навязываемых стереотипов поведения, а также против единообразия в одежде, в музыке и в стиле жизни. [1]

 

 

Глава 1. Возникновение субкультуры  стиляг. Мода предателей

 

Одной из главных причин появления  движения "стиляг" стала активизация  международных контактов СССР как в годы войны, так и после неё. Увеличение числа дипломатических работников автоматически увеличило и количество членов их семей, живущих в другой, "несоветской" реальности, ассоциирующейся с успехом и процветанием. При этом если официальная пропаганда продолжала игнорировать факты заимствования СССР западных научных и технических достижений, то на бытовом уровне советские инженеры, вынужденные копировать зарубежные образцы, и экономисты, изучающие конъюнктуру рынков "стран капитала" на предмет экспорта туда сырьевых товаров и закупок оборудования, не испытывали пиетета (желание или готовность выражать почтение в чём-либо)[1] перед советской идеологией и передавали эти настроения молодому поколению. Те, в свою очередь, способствовали их распространению среди широких слоев городской молодёжи. Если для детей советской элиты пристрастие к западной культуре было элементом показательного протеста и признаком "особости", то для большинства молодых людей того времени новая субкультура стала психологической защитой от нищеты и разрухи послевоенных лет. Несоответствие убогой реальности с красочностью киномира, запечатлённого в так называемых "трофейных фильмах", вызывало у молодых людей состояние дискомфорта. Кроме того, вернувшиеся из Европы победители привезли с собой огромное количество трофейной одежды, обуви, украшений и модных журналов. Эти вышедшие из моды на Западе предметы и стали основой для создания гардероба стиляг "из народа".[2] Помимо вещей, после войны в СССР стали популярны зарубежные пластинки с джазовыми композициями и неизвестные доселе танцы. Так, танец буги-вуги был впервые увиден советскими людьми во время встречи на Эльбе с американскими солдатами. Писатель Эдуард Лимонов в своей книге "У нас была великая эпоха" так описывает сложившуюся после войны ситуацию:

 

"На барахолках страны приземлились  и пошли по рукам платья, костюмы,  пальто для всех полов и  возрастов — "трофейное барахло", вывезенное солдатами в вещевых  мешках из покорённой Германии…  Каталогом и гидом для путешествий  по морю кожаных тирольских шорт, румынских, итальянских и венгерских военных пальто и детских берлинских костюмчиков служили американские фильмы… Глядя на голливудских девушек и суровых гангстеров в двубортных костюмах и шляпах, запоминала русская молодёжь модели одежды." [4]

 

 Стиляга родился на страницах  журнала "Крокодил" в 1949 году. Так фельетонисты прозвали праздношатающихся  пижонов за "идолопоклонство перед  Западом" и любовь к "ресторанам, кричащим нарядам и буржуазной  музыке джаз". Спустя пару лет  сами "пижоны" гордо приняли это имя. Так в суровую советскую действительность заморским соблазном проник стиль. [2] "В дверях зала показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зеленые; таких широченных штанов канареечно горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клеша; ботинки на нем представляли собой хитроумную комбинацию из черного лака и красной замши. Юноша оперся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые слепили глаза, до того они были ярки..."[3] Воспоминания потрясённого очевидца приводится в замечательной книге о стилягах замечательного историка моды Ольги Вайнштейн. Поначалу, стиляги не были ещё субкультурой. Приветствовался любой несоветский, "западнический" look. К середине же 50-х оформилась особая их элегантность. В одежде, причёсках, жестах и образе жизни. Элегантность, у которой мало было общего с "попугайским" имиджем из газет. Фильмы, ставшие культовыми для стиляг: "Серенада Солнечной Долины", "Джордж из Динки-джаза", "Тарзан", "Девушка моей мечты", "Судьба солдата в Америке", киноленты с участием Дины Дурбин. [8] Установить, когда возник этот термин, невозможно, однако, существует мнение, что он пришёл из языка джазистов, музыкантов. "Стилять" у исполнителей джаза означало играть в чужом стиле, кого-то копировать, отсюда презрительное выражение "стилягу дует" — это о саксофонисте, который играет в чужой манере. И, соответственно, термин переносится на самого исполнителя — "стиляга". "Стиляга" — это не самоназвание; сами себя эти молодые люди либо никак не называли, либо именовались "штатниками" (то есть горячие поклонники Соединённых Штатов). В 1949 году 10 марта в том же журнале "Крокодил" (№ 7) появился фельетон Д. Г. Беляева "Стиляга" под рубрикой "Типы, уходящие в прошлое". В фельетоне описывался школьный вечер, где появляется нелепо разодетый "на иностранный манер", тщеславный, невежественный, глуповатый молодой человек, который гордится своим пёстрым нарядом и навыками в области иноземных танцев. И все эти навыки, по словам фельетониста, вызывают смех и брезгливую жалость у остальных студентов. Таким образом, термин стиляга не только потеснил самоназвание "штатник", но и полностью заменил его.[5]

 

Одежда и сам образ жизни  стиляг не был слепо скопирован с американского образца. В первые годы существования данного феномена, облик стиляги был, скорее, карикатурен: широкие яркие штаны, мешковатый пиджак, шляпа с широкими полями, немыслимых расцветок носки, пресловутый галстук "пожар в джунглях". Описание стиляги из вышеуказанного фельетона Д. Г. Беляева:

 

"В дверях зала показался  юноша. Он имел изумительно  нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая,  а рукава и полы зелёные;  таких широченных штанов канареечно-горохового  цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша; ботинки на нем представляли собой хитроумную комбинацию из чёрного лака и красной замши. Юноша опёрся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые слепили глаза, до того они были ярки…"[2]

 

Впоследствии внешний вид стиляги  претерпел значительные изменения: появились знаменитые брюки-дудочки, взбитый "кок" на голове, элегантный пиджак с широкими плечами, узкий  галстук — "селёдочка", завязывающийся на микроскопический узел, зонтик — тросточка. Актуальными у стиляг считались свитера "с оленями", в подражание героям фильмов "Серенада Солнечной Долины" и "Девушка моей мечты". В качестве обуви в среде стиляг приветствовались полуботинки на толстой белой каучуковой подошве (так называемая "манная каша"). Летом пользовались популярностью яркие рубашки в "гавайском стиле". Таким образом, образ стиляги эволюционировал от эпатажа к элегантности. Для девушки, чтобы прослыть стилягой, было достаточно ярко краситься и носить причёску "венчик мира" (вокруг головы завивали волосы и укладывали в форме венца). Особым шиком считались узкие юбки, обтягивающие бёдра. В среде стиляг были популярны своеобразные предметы роскоши — трофейные зажигалки и портсигары, американские игральные карты с полуобнажёнными девушками (стиль Pin-up), редкие в то время авторучки. В 60-х годах стиляги отчасти переняли рок-н-рольный (рокабильный) образ.

 

Чаще всего, это был хенд-мейд чистой воды. Нынешним юным дизайнерам из нашей "Тряпки" такое и  не снилось. Так один изобретательный молодой человек с помощью сапожника-кустаря изготовил себе сногсшибательные ботинки с лампочками, встроенными в высоченную платформу. Правда, он был бит.

 

Особенной удачей считалось обладать строгим, но изящным костюмом из, например, тонкой английской шерсти. И, конечно, пальто – предмет гордости денди эпохи "оттепели". Тут всё зависело от фантазии и удачи. Один из модников тогдашнего Невского вспоминал, как он чудом приобрёл "для рекламного броска" швейцарское, до щиколоток, пальто небесно-голубого цвета. Весной и осенью стиляги носили плащи. Чаще шили сами из брезента. "Многие из этих вещей делались ценой невероятных усилий дома – это был так называемый "самострок": брюки шились из того же палаточного брезента, подошвы из микропорки заказывались у армян в мастерских по ремонту обуви, кое-что поступало из братских социалистических стран: драконьи галстуки – из Китая, гавайские рубашки – с Кубы". Модники покупали западные ткани в комиссионках и заказывали костюмы и плащи частным портным, некоторые из которых были виртуозными новаторами. К примеру, Эдуард Лимонов (тогда – ещё Савенко) зарабатывал в молодости, обшивая харьковскую богему. В конце 50-х появились первые фарцовщики. Большинство из них были подпольными коммерсантами. Но и некоторые стиляги начали "утюжить" иностранцев, дабы приобрести вожделенные "фирменные" вещи. В Ленинграде такие обитали у Гостиного Двора, неподалеку от пивбара "У одноглазого" (у памятника Кутузову). [6]

 

А волосы! Чаще всего это начёсанный и набриолиненный "кок" на лбу (в противовес "мейнстримному" полубоксу). У девушек популярнейший вариант – как у Бриджит Бардо в фильме "Бабетта идёт на войну", высоко поднятая, зафиксированная лаком причёска. Хотя "стиляжные" девушки не сформировали чёткого стиля. Малейшей несоветской детали в одежде или даже минимального применения косметики было достаточно, чтобы девушку заклеймили в качестве стиляги и "проработали" на комсомольском собрании.  В СССР было три ультрамодных в то время города. Это Москва, Ленинград и Баку. В каждом был свой "Бродвей", "Брод" - место наиважнейшее для юных фланеров. В столице – улица Горького, в знойном Баку – Торговая и, наконец, ленинградский Бродвеем был, конечно, Невский проспект. Священным занятием для стиляги было, на режущем сегодня слух жаргоне, "хилять по Броду". Это был самодостаточный ритуал, состоящий в демонстрации себя "городу и миру", а также сканирование себе подобных. Фланёр не может позволить себе передвигаться абы как. Стиляги 50-х имели манерную развинченную походку, шли медленно, высоко, слегка высокомерно держа голову. Огромное внимание уделялось как бы случайной демонстрации модной одежды "своим", т.е. способным оценить. Как рассказывал ленинградский модник Александр Власов, "я на ходу посылал приветствие плащу".[7]В конце 1940-х — в начале 1950-х гг. в среде стиляг актуальной считалась музыка свингового оркестра Гленна Миллера, в особенности хиты, прозвучавшие в кинофильме "Серенада Солнечной долины". Несмотря на то, что миллеровский биг-бэнд продолжал существовать и пользовался в мире неизменной популярностью, многие в СССР думали, что этот музыкальный коллектив распался после гибели своего руководителя: майор американских ВВС, тромбонист, аранжировщик и композитор Гленн Миллер погиб (по другим данным — пропал без вести) в 1944 году. Песня из кинофильма "Серенада Солнечной Долины" под названием "Поезд на Чаттанугу" стала своеобразным гимном стиляг:

 

 

С психологической точки зрения образ поезда, уезжающего в неведомую  и недоступную Чаттанугу, стал для  стиляг основным символом, позволявшим хотя бы мысленно "уехать" в обожествляемую ими Америку.[8] Также были популярны композиции Бенни Гудмена и Дюка Эллингтона, немецкие фокстроты и танго (в том числе в исполнении Марики Рёкк и Лале Андерсон), произведения из репертуара Эдди Рознера. В целом же, стиляги тяготели к джазовой музыке: многие из них были знакомы с джазменами или сами играли на различных музыкальных инструментах. Среди танцев в конце 1940-х был актуален буги-вуги. Причём, советские стиляги не ограничивались довольно скудными познаниями в этой области и изобретали собственные вариации на тему модного танца. Так, существовали "атомный", "канадский" или "тройной Гамбургский" стили. Первые два мало чем отличались друг от друга и были некоей вариацией на тему танцев джиттер баг, линди хоп и буги-вуги. "Тройной Гамбургский" был медленным танцем, похожим на слоу-фокс. С возникновением на Западе моды на рок-н-ролл, стиляги восприняли и этот танец. Популярны композиции Билла Хейли (в особенности, "Rock around the clock"), Элвиса Пресли, Чака Берри, Литтл Ричарда, Бадди Холли.[9]

 

Однако грампластинки с записями модных исполнителей в СССР были редкостью. В связи с образовавшимся дефицитом, стал популярен так называемый "рок  на костях" — запись музыки производилась  на рентгеновских снимках (у стиляг существовало ещё одно название таких "пластинок" — "скелет моей бабушки"). Только с появлением магнитофонов на рынке товаров "рок на костях" утратил свою актуальность. Один из самых значительных российских джазменов (в прошлом — стиляга) Алексей Козлов в своей автобиографической книге "Козёл на саксе" следующим образом описывает ситуацию:

 

"Контролировалось все: одежда  и причёски, манеры и то, как  танцуют. Это была странная  смесь концлагеря с первым  балом Наташи Ростовой. Танцы, утверждённые РОНО, да и манеры были из прошлого века — падекатр, падепатинер, падеграс, полька, вальс. Фокстрот или танго были не то, чтобы запрещены, но не рекомендованы. Их разрешали иногда заводить один раз за вечер, и то не всегда, все зависело от мнения и настроения присутствующего директора школы или старшего пионервожатого. При этом смотрели, чтобы никаких там попыток танцевать фокстрот "стилем" не было. Как только кто-либо из учеников делал что-то не так, в радиорубку срочно подавался знак, пластинку снимали и дальше уже ничего кроме бальных танцев не ставили."[10]

 

 

Глава 2. Взаимоотношения с обществом. Образ стиляг в искусстве

 

Молодые люди, ревностно следовавшие  моде и предпочитавшие джазовую музыку, существовали ещё до войны. Однако стиляги, появившиеся во второй половине 1940-х гг., уже подпадали под определение "безродных космополитов": в стране шла ожесточённая борьба с "низкопоклонством перед Западом". Стиляги с их повышенным интересом к западноевропейской и американской поп-культуре, стали одной из главных мишеней партийно-комсомольских функционеров. Фельетоны, карикатуры и гневные статьи в прессе имели целью не только высмеять и выявить низменную сущность стиляг, но и показать их в качестве потенциальных врагов Советской Власти:

 

 

 

"Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст";

 

"Стиляга  — в потенции враг

 

 С моралью  чужой и куцей

 

 На комсомольскую  мушку стиляг;

 

 Пусть  переделываются и сдаются!"[11]

 

Желание общества "переделать" (а по-существу, сломать) нонконформистов, выливалось в бесчисленные обсуждения стиляг на комсомольских и студенческих собраниях, к выговорам по комсомольской линии. Если же и это не помогало, то непокорных отчисляли из ВУЗов, исключали из рядов ВЛКСМ. Исключение из комсомола имело негативные последствия как для карьеры исключённого, так и для отношения к нему властей.