Человек в интегральной социологии П.Сорокина

Для иллюстрации своего тезиса Сорокин приводит ряд конкретных примеров. Так, кусок дешевой материи, прикрепленный к палке, благодаря своему смыслу превращается в национальный флаг, символ чести нации, ради которого люди жертвуют своей жизнью. Биологически и физически нет человеческих организмов, которые были бы королями или героями, учеными или рабочими. В социокультурном отношении абсолютный монарх обладает несравненно большей силой, чем любой из его подданных, каким бы физически сильным он ни был. Все эти и миллионы других смыслов появились благодаря созданному человеком суперорганическому миру. Феномен становится социокультурным, в котором компонент смысла накладывается на физический и биологический компоненты. 

По Сорокину,  среди смысловых ценностей суперорганического мира есть одна высшая интегральная ценность – единство Истины, Красоты и Добра. Человек весьма преуспел в добыче истины и в создании шедевров красоты. Однако за последние четыре столетия, как считает социолог, творчество в области Добра резко отстало от творческой деятельности в области Истины и Красоты.

Человеку не удалось обосновать эффективные пути и средства для своего морального возвышения, для контроля своих бессознательных инстинктов и чувственных вожделений, связанных с погоней за материальным благополучием, властью и наслаждениями. Его судьба, по мнению социолога, в конечном счете, зависит ни от ООН, всемирного правительства или торжества демократии, а от него самого – от способности творить Добро, от «увеличения производства и аккумуляции неэгоистической любви к человеку и человечеству». [9, с. 125]

Неэгоистическая творческая любовь, утверждает Сорокин, может положить конец агрессивным нападениям индивидов и групп друг на друга; преобразовать враждебные отношения в дружеские; может оказать воздействие на международную политику и умиротворить конфликты.  Кроме того, неэгоистическая любовь необходима для физического, духовного и нравственного здоровья человека. Опираясь на свои исследования, Сорокин отмечает, что люди альтруисты живут дольше, чем эгоисты; дети, лишенные любви, склонны к моральному уродству;  любовь – сильнейшее средство против политического радикализма, экстремизма, социальной аномии. Любовь способна противостоять тенденциям к преступности, самоубийству, ненависти, психоневрозу.  Энергия любви, по Сорокину, проявляется как «бесконечный универсум, который неистощим качественно и количественно». Из многих форм этой энергии социолог особо выделяет космически-онтологический, биологический и психологический ее аспекты. [17, с. 122]

По мнению Сорокина, известные до сих пор формы правления, будь то в Америке или России, не принимали в расчет Доброту, энергию неэгоистической любви, и потому «демократические режимы были почти столь же воинственными, неустойчивыми, как и авторитарные режимы, и имели такой же высокий уровень преступности». [19, С.121] При осуществлении той или иной политики в России никогда не ставился вопрос о  Доброте – прежде всего, вопрос о гуманности путей и средств достижения поставленных целей, об их адекватности природе человека, об «умиротворяющей и гармонизирующей функции любви», которая есть «наилучший «гаситель» межчеловеческой агрессии, вражды и борьбы». [19, С.121]  Из-за умаления и забвения фактора Доброты, сугубо прагматического подхода к политическим преобразованиям, в стране никак не может сложиться механизм согласования многообразных интересов. Изначально политика либеральных демократов в России в 90-е годы  была ориентирована на самые различные прагматические цели – спекулятивную куплю-продажу, приватизацию, ваучеризацию, сбор налогов и т.д. – но только не на то, чтобы новое взаимодействие людей привело к собственно совершенствованию человеческих отношений. 

Демократы-реформаторы, недооценивая важность Доброты, полагали, что нигилистическое упразднение государственной авторитарной экономики, политического господства одной партии автоматически создаст разумных и свободных людей, разблокирует творческую энергию миллионов  людей и они  станут готовыми к сотрудничеству в условиях рыночных отношений и соблюдения прав человека.  Однако, как показало провидение социолога и подтвердила жизнь, «без любви все Билли о правах и все конституционные гарантии свободы есть пустая фраза». [ 19, С. 150]

Любые благие замыслы сами по себе вовсе не ведут к процветанию, согласию, миру, если они не обеспечивают производство любви и Доброты, их проникновение в социальные институты и культуры. 

К сожалению, место Доброты у нас оказалось занятым завистью, ненавистью и разрушительностью, что и привело общество в состояние кризиса и социального беспорядка. И руководители, и руководимые стали жить по иррационально- деструктивным принципам, подчас не осознавая того. Вероятно, сорокинские прозрения, акцентирующие необходимость человеческих отношений, пропитанных взаимной любовью, есть та панацея, позволяющая стране вырваться из политически бунтарского поля, в котором она оказалась несколько столетий назад, отойти от постоянного политического противоборства.

Следование установкам ученого на «Дух всеобщей дружбы, симпатии и неэгоистической любви с взаимной помощью», возможно, позволило бы выбрать принципиально новый, эффективный вектор политической стратегии, от которой зависит реализация интегральной сущности человека в объективно сложных реалиях – когда требуется согласование интересов между людьми в условиях культурной, ценностной дифференциации, а также дефицита материальных и духовных благ. Для западного общества фактор Доброты в общественной и политической жизни также имеет свою актуальность. Особенно это касается внешней политики США, представлений ряда политических лидеров об «однополярном мире», в котором должен доминировать миропорядок с «единственной сверхдержавой».

Отсюда следуют убеждения об особой роли США в поддержании международной безопасности,  урегулировании конфликтов, в процессах демократизации других стран и т.д.  Именно Доброта, как считает Сорокин, является тем фактором, который позволяет человеку выдвигать гуманные цели и использовать для их достижения такие средства, которые адекватны его интегральной природе. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1

 

Типы культуры П. Сорокина – это одновременно и по следовательные этапы культурной динамики. Любая культура (если ее естественное существование не прекращается в силу каких-то причин) может проходить в своем развитии эти стадии: идеациональную, идеалистическую (эклектическую), чувственную. При этом ни один из выделенных культурных типов не является «более развитым» или «менее развитым» – каждый представляет собой самостоятельную ценность. Культура может проходить через три описанные стадии несколько раз – концепция Сорокина циклична.

Человек, по Сорокину постигается как «чудесное интегральное существо»: «Он является не только животным организмом, но также и рационально мыслящим и деятельным…», «…он также является сверхсознательным творцом, который в состоянии контролировать и переступать пределы своих бессознательных и сознательных сил и который фактически делает это в моменты «божественного вдохновения» в наилучшие периоды своего интенсивного творчества».

Сорокин также намеренно проводит параллель с триадическими концепциями человека, преобладающими в великих религиях.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2. СОЦИОЛОГИЯ РЕФОРМИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВА В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА

 

1. Человек и общество: взаимодействие в период реформирования

 

П. Сорокин написал ряд работ, в которых исследуются проблемыреформирования кризисного общества. Одна из основных – «Человек и общество в условиях бедствия» до сих пор полностью не издана на родине автора.

Опубликованы лишь отдельные фрагменты. [22, с. 13] И все же в общих чертах можно познакомиться с основными взглядами ученого по этой теме, которые могут быть для нас полезны с точки зрения осмысления наших сегодняшних проблем.

Главный смысл реформ, по Сорокину – они должны исходить из интегральной сущности человека и ни в коем случае не препятствовать его базовым инстинктам. Для этого, как минимум, необходимо:

1. чтобы сущности человека соответствовала форма производства и распределение благ;
2. чтобы функции государства в конечном счете стимулировали творческую активность населения;
3. чтобы утвердился морально-правовой порядок, единый как для власти, так и населения.

Итак, в форму производства должна быть заложена постоянно действующая пружина, именуемая «личным интересом», «хозяйственной автономностью и ответственностью». Занесение на красную доску ордена, похвалы в газетах и т.д., по мнению Сорокина, – «искусственные стимулы», их роль ничтожна, «она не способна дать сотую часть того положительного эффекта, который дает «личный интерес».

Сорокин предложил ряд конкретных мер: «ясное и категорическое признание права собственности»; налоги должны быть таковы, чтобы сохранялась «уверенность лица в прочности своих прав на результаты своей хозяйственной деятельности» (налог по принципу «чем больше – тем лучше» ущемляет стимул «личного интереса» и его положительных эффектов), исключить хозяйствование в хищничества» (аренда предприятий, позволяющая выжимать из них сиюминутную прибыль «ценой окончательного их разрушения»), имущественная дифференциация не должна быть безмерной, что «толкает нищие массы на разгром существующего порядка», порождает преступления, бунты, ведущие к разгрому производительных сил страны (обе крайности – уравнительность и безмерное имущественное неравенство – ведут к печальным результатам)» - так писал Сорокин в своей работе «Об основных условиях возможности возрождения нашего народного хозяйства».

Функции государства, особенно экономические не должны подавлять ни

субъективность индивида, ни функцию собственно общества. Огосударствление

общества, по мнению социолога, неизбежно ведет к безынициативным, примитивным способам ведения хозяйства. В подтверждение своего тезиса Сорокин приводит ряд примеров. Национализировали промышленность – деятельность многих предприятий прекратилась. Национализировали жилище – дома, став по сути бесхозными, начали разваливаться. Национализировали торговлю – прилавки опустели. Такие следствия огосударствления объясняются не неопытностью и неумелостью организаторов, а тем, что огосударствление не предусматривает селекционный механизм, позволяющий в процессе конкуренции и хозяйственного риска отсеивать людей бездарных и выдвигать действительно талантливых.

Разгрузка государства от несвойственных ему функций позволила бы государству уделять больше внимания охране внутреннего порядка, суду, осуществлению культурных функций.

Наконец, реформы должны обеспечить введение надлежащего правового порядка, который должен содействовать производительной и творческой деятельности населения. Продуктивная экономическая деятельность, считает Сорокин, возможна только при правовом поведении как самого населения, так и

органов власти. Для этого необходимо, чтобы все граждане России стали «субъектами прав, участниками, членами единого общего коллектива, а не бесправными париями, не объектами прав, не материалом в руках народных

пастырей». Для этого от власти, в частности, требуется организация независимого суда, оздоровление исполнительно-административного аппарата, а от граждан – усилие к действительному уважению чужих прав, исполнению своих личных прав и обязанностей, соблюдение общественного мира. [9, с. 132]

Сорокинские взгляды на социальную и культурную динамику ныне подвергаются определенной критике и уточняются. Так, теорема флуктуации исходит из внутреннего, имманентного источника изменений общества или обществ одной отдельно взятой цивилизации. Между тем, по мнению ряда современных социологов, общества имеют и внешние источники изменений, которые становятся все более значимыми факторами в общем векторе развития. Это связано прежде всего с изменениями традиционных границ обществ и даже цивилизаций. Появились наднациональные структуры (в политической сфере – НАТО; в экономической –  ОПЕК, транснациональные корпорации типа «Дженерал Моторс», «Пепси-Кола»).

Их политические и экономические действия, столкновения и конфликты на межнациональном и транснациональном уровнях могут дать куда больший толчок к социальным, культурным и политическим изменениям, чем реализация

потенциальных возможностей самого общества.

Кроме того, происходят столкновения и конфликты социокультурными системами, в результате которых подчас утрачивается социокультурная самобытность отдельных обществ. Под воздействием всех этих внешних факторов некоторые общества радикально поменяли вектора своего развития, что не укладывается в схему цикличности социальных и политических изменений. К примеру, прежде всего благодаря внешним факторам Бразилия, Мексика, Южная Корея, Сингапур, Гонконг и др. стали «новыми индустриальными странами» с доминированием американских социокультурных ценностей, которые существенно отличаются от их традиционных ценностей.

Далее, уловить направленность цикла флуктуации конкретных обществ ныне становится почти невозможным. Изменения стали разнонаправленными – они то ускоряются, то замедляются, подчас столь резко меняя свой вектор (преобразования в Китае, странах Восточной Европы, России), что прогнозировать их становится весьма трудно. По большому счету остается открытым и вопрос о том, что политические изменения в указанных и других странах непременно приведут к  социальным улучшениям или ухудшениям. Более того, ценностный аспект прогресса размывается, становится относительным.

Социокультурный фактор у Сорокина рассматривается как доминирующий по отношению к политическому и экономическому факторам.

Социокультурная реальность развивается как бы на разных (высшем и низших) уровнях, органически не связанных между собой. Сегодня же имеет место взаимозависимость факторов, которые комплексно влияют на характер социальных действий людей, на выбор ими политических стратегий. В сорокинской системе циклических изменений человек значительнее более активен по сравнению с эволюционистской и историко-материалистической теориями развития, но не настолько, чтобы самому определять свою жизненную стратегию, облик и характер институтов общества.

Эти и другие слабости пытались преодолеть ученики Сорокина Т. Парсонс, Р. Мертон и особенно представители современной социологии постмодерна.

 

 

 

2. Теория конвергенции как путь преодоления кризиса

 

Теория конвергенции (лат. сonvergentio - сближение разного, вплоть до возможного слияния в единое) - учение, обосновывавшее мирное сосуществование двух систем, капитализма и социализма, возможность и необходимость сглаживания экономических, политических и идеологических различий между капитализмом и социализмом, их последующему синтезу в некое «смешанное общество». Разрабатывалась в середине 1950-х годов ряда западных социологов, политологов, экономистов и философов: Дж. Гэлбрейт, У. Ростоу, Б.Рассел, П.Сорокин, Я. Тинберген и др. Эта концепция появилась в годы идеологического и военного противостояния двух общественно-политических систем, социализма и коммунизма, представители которых боролись между собой за передел мира, пытаясь насадить, нередко военным путем, свой порядок во всех уголках планеты. Противостояние, помимо отвратительных форм, которое оно принимало на политической арене (подкуп лидеров африканских стран, военное вмешательство, экономическая помощь и т.д.), несло человечеству угрозу термоядерной войны и глобального уничтожения всего живого. Передовые мыслители Запада все больше приходили к мысли, что безумному соревнования и военной гонке надо противопоставить нечто такое, что примирит две враждующие социальные системы. Так родилась концепция, согласно которой, заимствуя друг у друга все лучшие черты и тем самым сближаясь друг с другом, капитализм и социализм смогут ужиться на одной планете и гарантировать ее мирное будущее. В результате синтеза должно появиться нечто среднее между капитализмом и социализмом. Его назвали «третий путь» развития. [2, с. 14]