Использование времени и социальное самочувствие: опыт экспериментального анализа

Наиболее  обобщенный показатель здоровья - ожидаемая  продолжительность жизни при  рождении (ОПЖПР). Продолжительность  предстоящей жизни при рождении отражает самые фундаментальные  условия жизни, характеристики повседневной деятельности, экономическое, социально- психологическое состояние общества. Этот показатель наряду с душевым  производством валового внутреннего  продукта и уровнем образования  составляет комплекс показателей, на основе которого рассчитывается получивший широкое  распространение при межстрановых и межрегиональных сравнениях индекс человеческого развития. Исследования доказывают, что ожидаемая продолжительность  жизни является "важным и надежным показателем здоровья" [4].

Продолжительность предстоящей жизни при рождении в период с 1980 - 2000-е гг. значимо  изменялась (табл. 1), и можно выделить периоды и "точки". В промежуток с 1986 - 1987 гг. был достигнут наивысший  за рассматриваемый период уровень  этого показателя. Далее был период умеренного, а затем обвального снижения продолжительности жизни до минимального уровня в 1994 г. Его сменил период некоторого восстановления, но в 1999 - 2003 гг. снова  произошло снижение данного показателя. Временные точки нашего лонгитюдного исследования в селе почти полностью  совпадают с пиками и провалами  кривой продолжительности предстоящей  жизни населения России.

Точки максимума и минимума и близкие  к ним совпадают соответственно с точками минимума и максимума  различий этого показателя для мужчин и женщин. При существенном различии показателя ОПЖПР у женщин и мужчин, его динамика практически одинакова. В период с 1986 - 2005 гг. различие в показателе ОПЖПР у них было минимальным  в 1988 г. (9,6 лет), максимальным - в 1994 г. (13,6 лет), т.е. в точках максимума и  минимума данного показателя. Конечно, главной причиной падения ОПЖПР  являются изменения реальных условий  жизни. В [6] приводятся данные об ОПЖПР  по группам стран в зависимости  от уровня ИЧРП (индекс развития человеческого  потенциала), из которых видно, чего стоили России реформы 1990-х гг., особенно в сравнении с группой стран  с высоким уровнем ИЧРП.

Гипотезы. Первая гипотеза заключалась в предположении о негативном влиянии на здоровье большой трудовой нагрузки и малого количества времени для удовлетворения физиологических потребностей, в частности сна, дефицита свободного времени в 1986 - 1987 гг.

Вторая  гипотеза: показатель ОПЖПР связан с оценками изменений условий  жизни и собственного состояния, являющихся конкретным выражением социального  самочувствия сельского населения.

Бюджет времени и здоровье. 1986 - 1987 гг. - начало периода коренных перемен в государстве и обществе. Увеличение общей трудовой нагрузки (ОТН), особенно тяжелого ручного труда в личном подсобном хозяйстве, максимальная продолжительность ОТН за все точки обследования (табл. 2) при минимальном времени сна и свободном времени - всё это привело к самому высокому показателю ОПЖПР за весь период исследования. На вторую половину 80 -х гг. приходится пик как реальной, так и прожективной досуговой активности, что связываем с улучшением условий жизни в тот период и социально-психологической атмосферой.

Годам 1993 - 1994 предшествовали реформы 1991 г., массовый развал промышленных и сельскохозяйственных предприятий, учреждений социальной сферы. В самом начале 90 -х гг. имело  место состояние некоторого равновесия между рабочим временем и временем труда в домашнем хозяйстве на предельном уровне совокупных затрат труда. Затем должно было последовать  либо сокращение времени труда в  личном подсобном хозяйстве (если бы реорганизация колхозов и совхозов привела к их экономической самостоятельности и росту эффективности и объема производства), либо сокращение рабочего времени (если в совхозно-колхозном секторе таких перемен не произойдет). В итоге реализовался второй вариант.

Произошло значительное сокращение рабочего времени  при продолжении роста затрат труда в личном подсобном хозяйстве (в первую очередь за счет увеличения живности, требующей постоянного  ухода и тяжелого ручного труда). Снова уменьшилось время сна  и пассивного отдыха, достигнув минимальных  величин из всех "точек" (при  максимальной доле желавших использовать для пассивного отдыха дополнительное свободное время).

1994 г. стал переломным. Изменения  на следующем отрезке свидетельствуют  о переходе от экстенсивного  роста семейного хозяйства к  режиму жизнесбережения при относительно  минимальном уровне трудовых  затрат и потребления.

В 1999 г. после короткого периода увеличения вновь стала сокращаться продолжительность  предстоящей жизни. Началось уменьшение общей трудовой нагрузки (оно не коснулось только женщин столичных  городов и времени труда в  ЛПХ), о чём свидетельствуют и  данные Российского мониторинга  экономического положения и здоровья за 1995 - 1998 гг. [7]. Сокращение трудовой нагрузки совпало и с некоторым повышением рождаемости в 1999 г. В целом перемены относительно периода 1986- 1994 гг. были связаны  с резким сокращением времени  основного труда.

Данные  лонгитюдного исследования свидетельствовали  о некоторой адаптации сельского  населения к изменившимся условиям жизни, но не давали оснований для  оптимистичного прогноза роста продолжительности  предстоящей жизни.

В последний  исследовательский период (2004 - 2005 гг.) не было отмечено такой четкой связи  между продолжительностью жизни, её условиями и использованием времени, как это было в 1986 - 1987 гг. и 1993 - 1994 гг., но это лишь подчеркивает достоверность  выявленной связи. Некоторая подвижка ОПЖПР в 1999 - 2004 гг. тем не менее  связана с рассмотренными ранее  факторами.

Трудовая нагрузка сельского населения  продолжала снижаться главным образом  за счет сокращения времени труда  в домашнем и личном подсобном  хозяйстве. Впервыеза весь период исследования выросло рабочее время. Сокращение рождаемости и количества детей  в семьях привело к уменьшению затрат сил на уход за ними. Необходимо отметить, что время сна и удовлетворения физиологических потребностей как  и свободное время имели тенденцию  к увеличению. Мы находим все эти  изменения позитивными.

Значительная  по продолжительности и тяжести  трудовая нагрузка, недостаток времени  для полноценного восстановления затраченных  сил, проблемы с медицинской помощью, наличием и доступностью лекарств - привели к накоплению усталости, раздражительности, к неудовлетворенности  жизнью, ухудшению здоровья населения  и сказались и на здоровье последующих  поколений.

Социальное самочувствие и здоровье. Оценка изменения условий жизни. На социальное самочувствие людей большое влияние оказывают изменения в условиях жизни в поселении или в семье и оценки этих изменений. Как отмечал П. А. Сорокин, "бедность или благоденствие одного человека измеряется не тем, чем обладает он в данный момент, а тем, что у него было ранее и в сравнении с остальными членами сообщества" [8]. "Сравнение", о котором писал П. А. Сорокин, есть эмоционально-ценностная оценка, формирующая социальное самочувствие людей. Оно, в свою очередь, является наряду с материальным положением и возможностью получения необходимых услуг, одним из факторов жизнеспособности населения.

В 1990-е  гг. оценки изменений условий жизни  в селе (табл. 3) изменились на противоположные  по сравнению с серединой 1980-х  гг. В первой половине 2000-х гг. доля негативных оценок существенно сократилась.

Несомненно, что условия жизни на уровне семьи  и поселения оказывают существенное влияние на социальное самочувствие людей. Сходную оценку дает в своей  статье Л. Бондаренко, подкрепляя ее данными  исследования социально-трудовой сферы  села в 2004 г. "Реформирование экономики не только не принесло положительных перемен в социально-психологическом климате деревни, но обусловило рост социальных разочарований, напряженности и угроз. В оценках сельским населением изменений в жизни за последние 10 - 12 лет в целом преобладают негативные позиции: 42,6% респондентов считают, что жизнь ухудшилась, в том числе 25,5% - сильно ухудшилась. Положительно оценивают перемены 29,6% сельчан, при этом значительное улучшение отмечают только 6,9%" [9]. И делается вывод, что "социально-психологический климат в социуме" зависит прежде всего от "уровня, качества и устойчивости жизни" [там же].

Для подтверждения "неуникальности" данных нашего исследования и допустимости экстраполяции результатов, возможности  использования их в совместном анализе  с более общими данными статистики, приводим данные крупного российского  исследования². Было выявлено "сохранение и нарастание... негативных тенденций ...в социально-психологических установках людей", "приспособительный характер" поведения. Отмечены "рост психологического напряжения", "тяжелое эмоциональное состояние людей", "высокий уровень социального стресса", который "связан с негативным отношением к официальной власти", минимальная поддержка "реформ". Отмечается также возросшее предпочтение базовых ценностей материального благополучия и физической безопасности. В итоге 68% опрошенных оценили свое душевное состояние пессимистично, 62% - испытывали напряженность и неуверенность [10]. Ю. Плюснин приводит оценки сибиряками направленности преобразований в России: вариант "возрождение страны" в 1999 г. выбрали 4%, "упадок и разрушение страны" -50,7% опрошенных, отмечая, что эти оценки "однозначно совпадают с данными обследований ВЦИОМ и других" [11].

Оценка здоровья и его изменений. Самооценка здоровья снизилась (табл. 3); в первую очередь, сказались общая ситуация и упадок здравоохранения. Оценки здоровья в целом усреднились главным образом за счет снижения доли тех, кто считает свое здоровье хорошим. Есть немало обстоятельств, влияющих на долгосрочную динамику самооценок здоровья: уровень образования, культуры, самоконтроля, внешние условия. Однако на относительно коротком отрезке времени действие этих обстоятельств сглаживается и главную роль играет динамика реального состояния и самоощущения людей.

Данные  показывают, что сельские женщины  оценивают состояние своего здоровья более критично и негативно, нежели сельские мужчины. "Индикаторы индивидуального  здоровья во всех возрастных группах  у женщин ниже.. , что связано с  высокими социальными и биологическими нагрузками: рождение и воспитание детей, трудности современного быта, вызванные сегодняшним падением жизненного уровня" [12].

Еще один фактор. При формулировке гипотез нами не был учтен существенный фактор: меры по сокращению производства и потребления алкоголя (середина 1980-х гг.) и полная их отмена в начале 1990-х гг. Ликвидация государственной монополии и каких-либо ограничений на производство и продажу алкогольных напитков привела к значительному росту потребления спиртного, особенно суррогатного. В 1993 - 1994 гг. минимальная продолжительность жизни была следствием комплексного удара по труду, доходу, ценностям, трезвости, справедливости, перспективе пришедших к власти "демократов".

Большую роль для оздоровления людей, улучшения  обстановки в семье, на работе, в  поселении сыграли антиалкогольные  меры 1985 - 1986 гг., резкое сокращение производства и потребления спиртных напитков. Летом 1987 г. на вопрос о том, что изменилось в селе после выхода антиалкогольных  постановлений, 66% респондентов ответили, что стало спокойнее на улицах, меньше пьянства, хулиганства, 22% - что  не стало выпивок на производстве, 16% - улучшилась обстановка в семьях, 14% не отметили изменений, и около 10% сетовали, что негде купить алкогольные  напитки, возникли очереди [13]. Очень  близкие результаты получены при  опросе 4000 жителей Москвы в том  же июне 1987 г.: более половины опрошенных отметили позитивные изменения и  около четверти таких изменений  не отметили [14]. В итоге всех этих и других изменений в 1986 - 1987 гг. после  относительно стабильного периода выросла продолжительность предстоящей жизни, достигнув самого высокого за исследуемый период уровня. Статистика правонарушений, заболеваемости, смертности, в том числе от самоубийств, отравлений алкоголем, убийств, уровня рождаемости хорошо это подтверждает. Например, в 1986 - 1987 гг. коэффициент рождаемости в селе составил 19,1 (в среднем по стране 17,2) [15], что заметно больше, чем в предшествующие и последующие годы; особенно выросла доля вторых и третьих рождений [16].

В 1990 - 2000-е гг. неуклонно менялось в  одном направлении и мнение о  том, что в селе стали больше пить, и мнение о необходимости мер  органов власти по сокращению пьянства (табл. 4). Следует отметить реалистичную и твердую позицию женщин в  отношении необходимости антиалкогольных  мер, которые, к сожалению, не были никак  учтены в политике государства в 1990 -е гг.

В 2004 - 2005 гг. абсолютное большинство женщин и мужчин считали, что в селе за последние пять лет перед опросом  стали пить больше (80% женщин и 61% мужчин). Близкие к этим данные - 75% всех опрошенных отметили, что пьянство за последние 10 - 12 лет увеличилось - были получены в ходе исследования, проведенного Центром всероссийского мониторинга  социально-трудовой сферы села в 2004 г. [9].

Примечательным является изменение  числа самоубийств как одного из главных показателей физического, социального и психического состояния  населения. В 1980 г. их было 34,6 случая на 100 тысяч населения, в 1984 г. - 37,9, в 1985 - 31,0, в 1986 - 23,1, в 1987 - 23,2, затем этот показатель рос до 42,1 в 1994 г., в 1998 г. сократился до 35,4, а в 1999 - 2000 гг. снова поднялся до 39,3 [17]. Аналогичная динамика была и по числу случайных отравлений алкоголем и убийств, по другим причинам смертности, да и смертности в целом [17]. В немалой степени ухудшение  здоровья было и следствием недостаточной  личной заинтересованности, ответственности, активности в его сохранении и  укреплении.