Особенности развития позитивизма на российской почве

Теорию социальной эволюции Кропоткина можно свести к четырем основным принципам.

Во-первых, эволюция – это универсальный закон всего существующего. Социальная эволюция есть продолжение органической эволюции, и поэтому социология есть продолжение биологии.

Во-вторых, всякая эволюция есть прогресс, в ходе которого силы, коренящиеся в инстинкте взаимопомощи, одерживают победы над силами, берущими начало в инстинкте взаимной борьбы.

В-третьих, эволюция не есть равномерный процесс. Иногда имеет место замедление и даже попятное движение. В истории человеческого общества особенно благоприятные условия для человеческого развития существовали, по мнению Кропоткина, в свободных средневековых городах.

В-четвертых, отдельные части общества эволюционируют с различной скоростью, так что отдельные застывшие элементы становятся препятствием на пути общего развития, что приводит к революции, которая призвана обеспечить дальнейшую свободную эволюцию всего общества7.

Подобно Михайловскому, Кропоткин считал показателем прогресса рост свободы и независимости индивидов. Что же касается субъективного метода в социологии, то Кропоткин его полностью отвергал и пытался познавать общество не через проникновение в сознание индивидов, а через познание с помощью естественнонаучных методов инстинктивной основы поведения людей. Он отверг взгляды позднего Конта, выраженные в его «Курсе позитивной политики» и попытался продолжить линию развития идей его «Курса Позитивной философии».

С 1840-х гг. в европейском революционном движении господствовала, по мнению Кропоткина, идеология «подначального» или «церковного» коммунизма. Вожди этого движения провозглашают курс на установление диктатуры для «воспитания» масс якобы еще не готовых устраивать свои собственные дела. И это «еще не», как водится, будет длиться до скончания времен. Социологическая мысль Кропоткина и направлена на то, чтобы выбить почву у такого патернализма.

В борьбе между государством и гражданским обществом Кропоткин всецело на стороне последнего, и революцию он понимает по сути лишь как ускоренную эволюцию гражданского общества, сбрасывающего с себя путы государства. Обладая громадной эрудицией в области естественных наук и стремясь в гуманитарной области неуклонно следовать методам, выработанным в естествознании, Кропоткин, однако, не столько убеждал своих современников научной аргументацией, сколько завоевывал их сердца, провозглашая глубоко человечные идеалы.

 2.3. Николай  Иванович Кареев (1850-1931) 

Если в 1870-х гг. идеи позитивистской социологии в России развивались главным образом в форме журнальной публицистики, то к началу 1880-х гг. эти идеи уже довольно широко распространились в академических кругах. И хотя как особая дисциплина социология в России была признана и стала преподаваться только в XX столетии, ее идеи разрабатывались историками и правоведами при обсуждении методологических проблем соответствующих наук и использовались в конкретных исследованиях по социальной истории и истории права.

Среди профессиональных историков наиболее последовательным сторонником русской субъективной школы в социологии являлся Николай Иванович Кареев (1850-1931). В прочитанном в 1879 г. в Московском Юридическом обществе реферате «О субъективизме в социологии» он отстаивает мысль о невозможности в социальных науках ограничиться лишь объективными методами исследования. Заявляя себя сторонником позитивизма и противником «метафизической социологии», он утверждает, что основной клеточкой социального анализа должны служить не некие общие сущности, как государства или цивилизации, а человеческие личности. «Позитивизм должен начинать с простого и реального; такова человеческая индивидуальность»8.

Инструментом познания у Кареева выступает не некое абстрактное бесстрастное существо, а живая человеческая личность. Понять человеческую личность – значит проникнуться ее мотивами и идеалами, а оценить их качество можно только с точки зрения собственных идеалов. Количественную сторону социальных явлений можно познавать объективно, но качественную – только субъективно.

Не желая порывать с позитивистским принципом единства естественных и социальных наук и защищаясь от критики со стороны представителей натуралистической социологии, Кареев в своей более поздней работе «Задачи социологии и теории истории» пишет, что нужно следовать не букве, а духу естественных наук, что нужно лишь неукоснительно следовать принципу изучения действительности так, как она дана нам в опыте, ничего не прибавляя и ничего не умаляя.

Проведенное Кареевым разграничение между историей и социологией как наукой феноменологической (описывающей явления) и наукой номонологической (исследующей общие законы) соответствует с некоторыми поправками контовской классификации наук на конкретные и абстрактные. «Конт лишь не принял в расчет, – уточняет Кареев, – что не всякая абстракция ведет к открытию законов и что не всякое описание явлений бывает конкретным».

Таким образом, в соответствии с принципами позитивизма Кареев рассматривал социологию как чисто теоретическую дисциплину, стремящуюся исключительно к познанию объективных тенденций общественного развития и не допускающую в своих построениях каких-либо оценок, выходящих за пределы того, что доступно проверке.

Главными достижениями всей научной мысли XIX в. Кареев считал открытие двух основных методов познания общества - сравнительно исторического (позволяющего представить статистическую картину общества, его горизонтальный срез) и эволюционного (позволяющего представить общество в развитии, динамике, состоящей в смене ряда фаз или культурных типов, т.е. осуществить вертикальный срез).

3. Влияние позитивизма на отечественную  науку

Дореволюционные российские ученые не только хорошо усвоили позитивизм, но и сформировали ряд течений – организм П. Лименфельда, Л. Мечникова, психологизм П. Лаврова, Н. Михайловского, Н. Кареева, социопсихизм Е. Де Роберти и др.

Влияние позитивизма на отечественную историческую науку в полной мере проявилось в творчестве русского историка и социолога, представителя классического позитивизма М. Ковалевского (1851-1916 гг.) и его ученика, завершающего «русскую традицию», российско-американского социолога П. Сорокина (1889-1968 гг.).

Особый интерес М. Ковалевского вызывала связь социологии с историческими науками. Он видел главную обязанность историка в сборе и проверке конкретных фактов о прошлом, как основы для создания научно-теоретических построений социологии. Они определяют характер объяснений истории, их причинную связь и последовательность.

Социология синтезирует «результаты, полученные конкретными общественными науками». Задача социологии состоит в необходимости указывать тенденцию, раскрывать причины стабильности и движения человеческих обществ, устойчивости и развития порядка в разные эпохи, в их преемственно-причинной связи между собой.

Также М. Ковалевского привлекало научное объяснение уже известных научных фактов, выстраивающее общие причины мирового развития социальных явлений. Первостепенным научным методом исследований, позволяющим открыть законы социального развития и наметить основные этапы развития общества, М. Ковалевский считал сравнительно-исторический метод. Однако, понимая, что один этот метод ведет к исследованию узких сфер общественных явлений, он стремился изучать общество во взаимодействии всех его сторон, строить сравнение на предельно широком материале9.

Согласно анализу современного отечественного социолога И.А. Голосенко, П.А. Сорокин как оригинальный научный исследователь сформировался довольно рано, он быстро эволюционировал в своих теоретико-методологических симпатиях, и далее его научная продуктивность неустанно росла. Свою систему мировоззрения в этот период П. Сорокин характеризовал как «разновидность эмпирического неопозитивизма или критического реализма, основывающихся на логических и эмпирических научных методах познания; как некий синтез социологии О. Конта и Г. Спенсера об эволюционном развитии, скорректированный и подкрепленный теориями русских мыслителей Н. Михайловского, П. Лаврова, Е. Де Роберти, Л. Петражицкого, М. Ковалевского, М. Ростовцева, П. Кропоткина – из русских мыслителей, и Т. Торда, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, М. Вебера, Р. Штаммлера» (6, с. 60).

Ранние работы П.А. Сорокина по-прежнему остаются мало известными, некоторые до сих пор не опубликованы. Стремясь решить методологические вопросы институализации социологии в России, П. Сорокин внес ряд ценных положений в понимание предмета, методов, задач исторической науки, ее места в системе общественных наук. Эти представления с определенной степенью модификации легли в основу его теории социокультурной динамики, созданной в последующий (американский) период творчества (1923-1968 гг.).

Применив правило П. Сорокина «сходные причины в сходных условиях порождают сходные следствия», становится понятно, почему научные идеи, возникшие в начале прошлого века, сегодня приобретают не только свою актуальность, но и особое звучание.

За годы обучения в Психоневрологическом институте и Петербургском университете (1909-1914 гг.) он приобрел не только солидные знания в  области философии, психологии, этике, истории, не говоря уже о социологии и праве, но и сблизился с всемирно известными профессорами Е. Де Роберти, М. Ковалевским, Н. Кареевым, А. Лаппо-Данилевским и др.

В предисловии к первому полновесному научному труду П.А. Сорокина «Преступление и кара, подвиг и награда: Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали» (1914 г.), М. Ковалевский обращал внимание на то, что автор «разносторонне подготовлен, ему известна не только литература по психологии, социологии на четырех европейских языках, но и материалы законодательных и религиозных книг, он постоянно орудует данными психологии, этнографии, истории с тем научным пристрастием, которые к сожалению, так редко встречаются в сочинениях по обществоведению»10.

В свою очередь заслугу М. Ковалевского – «ученого-эмпирика», способного наблюдать и отыскивать «крохотные, миллиметровые факты» П. Сорокин видел в способности и стремлении строить обширные выводы и теории на основе большого количества фактов.

П. Сорокин, в отличие от своих учителей – «собирателей фактов», стремился создать собственную теоретическую концепцию на основе понимания системной организации социокультурной вселенной и месте в ней науки и знания. Он различал три группы наук: физико-химические и биологические (досоциальные) и социальные (надорганические). Каждая из трех отраслей знания, по мнению ученого может стать наукой при условии наличия «ряда общезначимых понятий, или точно дифференцированных понятий, сформированных на основе уже познанных и накопленных фактов и явлений действительности.

В отличие от М. Ковалевского, понимание социологии которого, по мнению П. Сорокина не проясняло специфического родового свойства социальных явлений – социального поведения людей, социология по П. Сорокину должна изучать специфические социальные явления, которые непосредственно наблюдаемы и обладают «внешним бытием». Исходя из того, что самопознание общества достигается совместными усилиями всех общественных наук, социологии он отводил роль «генерализирующей науки», утверждая, что «положение социологии по отношению к частным дисциплинам, то же самое, что и положение общей биологии по отношению к анатомии, физиологии, морфологии, систематике и другим специальным биологическим отраслям знания; положение общей части физики – к акустике, электрологии, учению о свете и т.д.; положение химии по отношению к химии органической, неорганической и т.д.»11.

Основные методологические принципы, лежащие в основе всех исследований П. Сорокина, очерчены им в предисловии к первому тому «Системы социологии» (1920 г.): «Во-первых, социология, как наука, может и должна строиться по типу естественных наук. Различны объекты изучения тех и других дисциплин, но методы изучения этих объектов одни и те же. Ни о каком противоположении «наук о природе» и «наук о культуре» не может быть и речи. Во-вторых, социология может и должна быть наукой теоретической, изучающей мир людей таким, каков он есть.

Всякий нормативизм из социологии, как науки, должен быть изгнан. Истина должна быть разъединена от Добра, Справедливости и т.п. принципов… В-третьих, социология должна быть объективной не только в смысле отсутствия оценочных норм и в смысле методов изучения явлений, но и в более специальном значении этого термина… Задача времени – освободиться от психологического субъективизма… В-четвертых, поскольку социология хочет быть опытной и точной наукой, она должна прекратить «философствование»… Если социология хочет быть точной наукой, она должна исходить из фактов, идти к фактам и давать обобщения, основанные на тщательном анализе фактов.

С этой точки зрения в социологии не место философствованию в смысле умозрения.

Поменьше философствования и побольше наблюдения и тщательного анализа фактов – таков очередной лозунг социологии… В-пятых, разрыв с философствованием означает и разрыв с «монизма». Монизм в социологии – это попытка решить бесконечно сложную задачу общественных явлений по методу уравнения с одним неизвестным».

Вопреки распространенному сегодня мнению о том, что позитивизм отводил истории роль вспомогательной науки, поставщика материала для социологии, в размышлениях П. Сорокина мы видим несколько иное понимание истории в ее «индивидуализирующей роли». История должна изучать конкретные события, с присущими им общими признаками и особенными деталями.

Предмет истории он видит в тех же свойствах социального мира, но повторяющиеся во времени и пространстве, а объект исторического познания – в эмпирических фактах, представляющих продукт взаимодействия людей. История в понимании ученого – процесс последовательной смены или эволюции форм общественных образований, в частности семьи от группового рода к семье индивидуальной, религии от анимализма к монотеизму, языка от звуков к группам языков.

Цель исторического анализа состоит в стремлении «вычислить процесс и предсказать повторяющиеся условия, а следовательно, и следствия их, исходя из знания истории». П.А. Сорокин никогда не противопоставлял социологическую и историческую методологии. Он рассматривал их как смежные дисциплины, взаимодействующие между собой. Несмотря на то, что они взаимосвязаны и взаимозависимы: историки не могут обойтись без социологического анализа, социологи также вынуждены проводить исторический анализ изучаемых ими социальных систем и структур, они всегда будут иметь относительную самостоятельность. История, как и другие общественные науки «требует познания истин, которые она заимствует у теоретической науки социологии»12.