Социальное расслоение общества в России

То же самое можно сказать  и о других прекрасных профессиях, определяющих будущее страны. Это  относится и к учителям, людям  науки и творчества, к учёным. Да практически к любой профессии, которую я выделяю как особо  значимые, задающие вектор развития нашего общества.

Вопрос твоей  «конкурентоспособности» в обществе, построенном либерал-реформаторами, в действительности не вопрос твоего профессионального уровня и работоспособности, а во многом вопрос того, от каких морально-этических норм ты готов отказаться для достижения успеха. Моральность, порядочность, совестливость - стали факторами, снижающими конкурентоспособность человека в материальном плане. Эти черты и в доперестроечный период не помогали делать карьеру, но теперь они стали пудовыми гирями в гонке «конкурентоспособности».

То есть, в  так называемый «средний класс» попадают либо те, кто обслуживает интересы узкой прослойки сверхбогатых людей, либо те, кто использует любую возможность  «выжать» из беднейшей части населения  то, что у них ещё осталось.

В настоящее  время в России насчитывается 1950 людей, чье состояние превышает 50 миллионов долларов. Если сравнивать со странами БРИК, то в Индии насчитывается 1550 обладателей подобного состояния, в Бразилии – полторы тысячи. Наибольшее число людей с состоянием более 50 миллионов долларов живет  в Северной Америке – 40 тысяч. В  Европе богачей почти вдвое меньше – 22 тысячи. В Азиатско-Тихоокеанском  регионе (не считая Китая и Индии) всего 12,8 тысяч состоятельных людей (прил.1).

Нельзя  сказать, что эти результаты кого-нибудь очень удивили: социальное расслоение в стране с начала 90-х превышает  все разумные пределы. И, увы, надежды  на то, что это временное явление, оказались напрасными. «Во время  переходного периода были надежды, что Россия будет превращаться в  страну с высокодоходной экономикой и с высококвалифицированной  рабочей силой, сохранив при этом сильную социальную защиту, унаследованную от советских времен. Это почти  пародия – то, что произошло  на данный момент», – говорится в  обзоре Credit Suisse.

Отечественные эксперты согласны с зарубежными  коллегами. Они называют среди основных причин современного неравенства результаты приватизации, прошедшей в 90-е годы, когда в стране появилась масса  людей, довольно быстро и сильно разбогатевших. Но не это сейчас видится им главным. Проблему неравенства обостряет  тотальная коррупция, ставшая бичом России. Есть мнение, что негативную роль играет также плоская шкала подоходного налога, которая сейчас перестала себя оправдывать. Однако, если с первой причиной руководство страны хотя бы обещает бороться, то все призывы к отмене плоской налоговой шкалы (а думская фракция «Справедливая Россия» не раз и не два поднимала этот вопрос) встречаются исполнительной властью и ее сторонниками в депутатском корпусе в штыки.

И это, несмотря на то, что исследование швейцарского банка – отнюдь не первое, посвященное  проблеме имущественного неравенства  в нашей стране. И не первое, показавшее столь печальную картину. Сейчас все вспомнили о том, что весной этого года к аналогичным выводам  пришли аналитики компании «Финэкспертиза», проводившие свое исследование.

Оно проводилось  вскоре после того, как прошлой  зимой тогдашний премьер, ныне президент  Владимир Путин громогласно заявил, что олигархов надо «поставить в  стойло, заставить их работать по закону, платить налоги, а за счет поступлений  от налогов решать социальные задачи». Аналитики «Финэкспертизы» выяснили, что так называемый «индекс Робин  Гуда», равный доле от общего дохода общества, которую нужно перераспределить для достижения всеобщего равенства, составляет у нас в стране 30%. Нормой, между прочим, считается 20%. Так что  отсутствие крупных социальных взрывов  в России – результат потрясающего долготерпения наших граждан. Конечно, играет роль и то обстоятельство, что  после нищеты 90-х годов сегодняшняя  относительная обеспеченность воспринимается с благоговением. Но ведь это лишь до поры, которая может наступить  уже завтра.

Ничто так не провоцирует социальные конфликты, как чувство неравенства и  несправедливости. Учитывая уже поднимавшуюся  в стране протестную волну, российской власти необходимо идти на меры, сокращающие  имущественное неравенство, пока оно  не стало причиной социальных протестов, куда более опасных, чем выступления  городского среднего класса. Однако для того, чтобы эту ситуацию исправить, не делается ничего.

А ведь зимой  и в начале весны из уст премьера и президента звучала мысль о  введении налога на роскошь – меры не решающей проблему полностью, но вполне подходящей для начала борьбы с перешагнувшим  все границы расслоением общества. Эту идею партия «Справедливая Россия»  озвучивала не один год. И вот, казалось, власть решилась хотя бы на такой скромный шаг. Но нет, как только количество участников уличных протестов начало снижаться, налог на роскошь оказался благополучно забыт [7, стр.56].

А теперь несколько  цифр из доклада Global Wealth Report. Богатство  среднего домохозяйства в России, по приводимым в нем данным, росло  в основном с 2000 по 2006 годы от 1,7 тысяч  долларов до чуть более 14 тысяч, и сейчас составляет 13,6 тысяч долларов. Перспективы  же России, по мнению аналитиков банка Credit Suisse, не слишком радужные. В среднем  взрослый россиянин владеет финансовыми  активами на 4 тысячи долларов и примерно в два раза больше составляет стоимость  его недвижимости. Но не будем забывать, что это – «средняя температура  по больнице», объединяющая нищих пенсионеров  и «владельцев заводов, газет, пароходов».

При этом отечественные  аналитики стараются обратить внимание на редкий позитивный момент: средний  размер долга на человека равняется 1260 долларов. Этот показатель у нас  лучше, чем в остальных странах, где граждане набрали долгов больше.

Теперь о странах  богатых и бедных, как они ранжированы  в докладе. Наиболее крупным совокупным богатством сейчас обладают США. К 2017 году оно вырастет до $89 трлн. Россия же к  этому времени отстанет от США  более чем на 100 лет – ее богатство  будет равняться тому, которое  было у американцев в начале XX века [8, стр.68].

Однако люди, как известно, живут не всегда в  соответствии с положением своих  стран в мировой табели о рангах. Богаче всех живут граждане Швейцарии  и Австралии.

Надо сказать, что богатыми считаются страны, где  на душу населения приходится более 100 тыс. долларов. Напомним, что у  нас – 13,6 тысяч. В этот элитарный  клуб попадают Северная Америка, Западная Европа, некоторые страны Ближнего Востока и Азии.

В 2011 году Швейцария  стала первой страной, в которой  богатство на душу населения превысило 500 тыс. долларов, и удерживает это  место, хотя цифра эта чуть снизилась. Второе и третье место заняли Австралия  с 350 тысячами долларов и Норвегия с 330 тысячами. Япония с 270 тысячами долларов на человека заняла четвертое место, а США с 260 тысячами – пятое (прил. 2).

К странам со средним богатством на душу населения (выше 200 тысяч долларов) относятся  не только Франция, Германия, Швеция, Бельгия, Дания, Италия, но даже Испания, чей  рейтинг только что рухнул. Одна лишь Греция покинула в результате кризиса эту высшую лигу, опустившись  по уровню богатства… на самый верх средней группы. И это страна, которая должна в Европе всем и  каждому.

С Грецией в  той же группе государств со средним  богатством находится и живущая  на займы от ЕС и МВФ Португалия. Ее мы, между прочим, когда-то хотели догнать.

Но Россия до этой категории не дотягивает и находится  категорией ниже (сюда относятся страны с богатством в 5-25 тысяч долларов на человека). Компанию нам составляют такие государства, как Турция, Иран, Египет.

Однако такое  соседство – не повод, чтобы посыпать голову пеплом и рыдать об утрате ведущих  позиций в мире. Позиции, как утрачиваются, так и возвращаются. Только для  этого необходимо принимать определенные меры. И сокращение социального неравенства  – одна из них.

Глава 3. Решение проблемы социального расслоения

Проблему расслоения можно, конечно, решить административным путем — репрессировать богатых. Но бедные от этого, как мы уже видели из истории, богаче не станут. Поэтому глобальный путь в этой ситуации – один: совершенствовать систему образования, причем образования в широком смысле. В России должен появляться средний класс, и этот средний класс должен хотеть жить и работать в России. Пока – как только у нас человек достигает уровня среднего класса — он уезжает за границу. Чтобы люди оставались здесь, надо улучшать качество жизни по всем направлениям и очень существенно – нужно хорошее здравоохранение, образование, да просто возможность передвигаться по стране.

Каковы перспективы  формирования среднего класса в нашей  стране сегодня? Во многом они зависят  от успешной адаптации населения, формирования продуктивных моделей социально-экономического поведения, адекватных сложившейся  хозяйственной ситуации. Характеристики процесса адаптации в настоящее  время очевидны. Прежде всего на смену доминировавшим ранее надеждам на государство приходит существенно  большая ориентация населения на собственные силы и возможности. Жестко заданные и органические типы социально-экономического поведения  уступают место разнообразию типов  социального действия. На смену прямому  и и непосредственному властному  хозяйственному и идеологическому  контролю приходят такие универсальные  регуляторы как деньги и правовые нормативы. Новые способы и стандарты  поведения обусловлены различными источниками формирования, хотя часто  они не корректируются ни устойчивыми  нравственными нормами, ни правовыми  санкциями.

Невостребованность  квалифицированного персонала или  востребованность только при наличии  нужных связей деформирует цепочку: образование – квалификация - доходы - долгосрочные сбережения - уровень потребления, обеспечивающую формирование и развитие среднего класса. Образование не гарантирует получение работы с перспективами роста. Работа не гарантирует доход: зарплата у представителей одной профессии в частном и государственном секторах различается на порядок. Доход не гарантирует статус, поскольку многие источники высоких доходов незаконны [9, стр.180]. А противоречивость законодательства, несовершенство налоговой системы превращают практически любое предприятие в правонарушителя и вынуждают владельцев предприятий при найме работников обращать внимание не только на их профессиональные и деловые качества, сколько на факторы, подтверждающие их безусловную « надежность».

Интересно, что  фактор наличия сбережений не получил  преимущества ни в одной группе. Сегодня только одна треть населения  положительно ответила на вопрос: «  Имеется ли у Вас определенный запас прочности, который позволит продержаться, если экономическая ситуация ухудшится?». Вдвое большее число  респондентов ответили на этот вопрос отрицательно. Но вместе с тем прослеживается определенная связь между объемами сбережений и степенью адаптированности населения.

Как показали исследования, с ростом объема сбережений увеличивается  их доля в наличной валюте. В ответах, полученных в ходе фокусированных интервью, в качестве основных причин, снижающих  частный инвестиционный потенциал, указывается на нестабильность в  стране и ненадежность банков. Респонденты  считают, что общество не вышло из полосы нестабильности, не исключено  резкое изменение принципов финансовой политики. Отсутствие доверия к власти и ее финансовым институтам лишает потенциальный средний класс  возможности строить долгосрочные стратегии роста благосостояния и переводит значительную часть  возможных накоплений в сферу  потребления .

В целом приведенные  данные свидетельствуют об ограниченности масштабов адаптационных процессов  и о кризисных явлениях в процессе адаптации, причем в субъективно худшем положении оказалось поколение 40-50 - летних, т.е. люди, находящиеся в активном трудоспособном возрасте и благодаря опыту и квалификации, обладающие достаточно высокими социальными амбициями. В этой группе респондентов нарастает или разочарование в реформах или укрепляется их неприятие. Это поколение, которое обычно составляет сердцевину среднего класса - слой социальной стабильности, - не стало таковым, а, напротив, превратилось в крупную дестабилизирующую группу. Подобные обстоятельства не могут не сказаться на социальной самоидентификации населения.

Таким образом, о кризисном характере адаптации  говорит и несбалансированность взаимосвязи статусно-ролевых позиций и социальной идентичности, что «выливается» в неустойчивые формы социального поведения. Невозможность реализации большинством населения своих социально-экономических притязаний, повышения или хотя бы поддержание социального статуса будет блокировать продвижение по всем другим направлениям преобразований, создавать социальное напряжение.

Нельзя обойти вниманием и политическую самоидентификацию  потенциального среднего класса, которая  в принципе должна отражать его ориентацию на стабильность политической ситуации. Политическая самоидентификация заключается, прежде всего, в делегировании властных полномочий в форме электорального поведения. Оказавшись в сфере взаимодействия различных политических партий и  движений, индивид должен сделать  «осознанный выбор» в пользу политической организации, в наибольшей степени  выражающий его интересы. В условиях, когда не «работает» традиционная политическая шкала западноевропейского типа, а рациональный прагматизм не подкреплен институционально, встает задача поиска «работающего» индикатора политической идентификации.

Структурное оформление среднего класса возможно при наличии  непротиворечивого и взаимодополняющего комплекса внутренних и внешних  факторов. К числу внутренних можно  отнести развитие автономной активности, четкое очерчивание круга социальных интересов, групповую идентификацию, формирование системы социокультурных ценностей, норм и санкций, а к числу внешних - стабилизацию социально-экономических и политических институтов и способность общества к воспроизводству этой стабильности, под которой следует понимать не консервацию существующего порядка, а предсказуемость и открытость действий власти.

Это крайне важный вопрос, ибо успех реформ, создание нового демократического общества с  рыночным механизмом во многом зависит  от возможностей формирования среднего класса. По некоторым данным, сегодня  около 15% занятого в народном хозяйстве  населения может быть отнесено к  этой социальной категории, но, вероятно, что его социальное созревание до « критической массы» потребует  немало времени.