Социологическая теория марксизма

Своими корнями интерпретивные парадигмы уходят в герменевтику греч. hermeneutikos – истолковывающий) –  искусство и теорию толкование древних  текстов и памятников. Социологи  полагают, что герменевтически: методы могут быть использованы и для  интерпретации социальной реальности, прежде всего поведения людей  и выявления их мотивов и значений. При этом они исходят из того, что для успешной интерпретации  человеческих действий необходим учет социально-культурного, экономического, политического, языкового и иного  контекста, в которых реализуются  данные действия. Иными словами, действия и выражения индивида могут быть адекватно поняты, если будет сохранено  их субъективное значение в конкретном социальном и культурном контексте.

Веберовская интерпретивная парадигма тесно связана с  другими социологическими системами, характерными для прошлого века. В  то время ведущие позиции занимал  структурный функционализм позитивистского  толка, представленный, прежде всего, Э. Дюркгеймом, который отстаивал необходимость  распространения рационализма на познание социальных явлений, на исследование их самих с помощью методов, характерных  для естественных наук. Вебер видел  слабость представителей этой позиции  в том, что структуры всецело  детерминировали поведение индивидов, из чего следовало, что исторические события рассматривались независимо от намерений людей, а сами индивиды – как соучастники заранее  предопределенных событий. Не принял Вебер  и использование естественнонаучных подходов для анализа общества, подчеркивая то, что в отличие от неизбежных связей между явлениями неживой природы, в обществе действуют качественно иные причинные связи и для их познания нужна другая методология. При этом Веберу импонировала идея рационализма, которая, как будет показано ниже, обрела иное содержание и стала центральной в его взгляде на историю и будущее человеческих обществ.

Определенное влияние  на социологические воззрения Вебера оказала марксистская социология, в  частности, ряд соображений К. Маркса об обществе как арене противоборствующих классов как социальных групп, где  каждая имеет свои экономические  интересы и жизненные шансы, соответствующие  социально-экономическому положению  и определенным взглядам на окружающий мир. «Мы хотим говорить о «классе» там, – писал он, – где большому количеству людей присущ одинаковый специфический компонент их жизненных шансов, насколько этот компонент связан исключительно с экономическими интересами собственности и экономической деятельности и причем, реализуется в условиях существования рынка благ или труда «классовое положение» (1). При этом им была дана позитивная критика материалистического понимания истории, в которой социолог показал значимость идеальных факторов – религиозных, идейно-нравственных ориентиров для поведения людей и высказался за то, чтобы социология раскрывала всю сложную систему каузальных связей социальной реальности, существующей не только объективно, но и создающейся субъективно благодаря мыслям и действиям индивидов.

М. Вебер одним из первых стал проводить принципиальное различие между естественными и социальными  науками: если задача первых состоит  в открытии детерминистских законов, то задача вторых – дать причинное  объяснение и понимание социальных действий людей конкретного общества лишь в определенном культурном и  историческом контексте, учитывая, что  общие поведенческие ориентиры, обусловленные конкретными ценностями, всегда историчны и относительны. Раз так, то может показаться, что  причинность исчезает вообще, и общество не поддается научному познанию. Как  же тогда изучать связи явлений, как основу типизации общественных процессов?

По Веберу, отличие естественных наук от наук социальных, прежде всего, состоит в том, что они по-разному  трактуют причинность. Причинность  в социальных науках означает вероятность, что событие произойдет или что  одно событие зависимо от другого. В  этой связи, по Веберу, человеческое общество не есть нечто «исторически неизбежное», а результат «множества возможностей». Так, ученый видел в определенном религиозном воззрении протестантской этике) один из факторов возникновения духа современного капитализма, но считал «глупостью», что это был единственный социальный фактор. Чтобы разграничить причинность в естественных науках от причинности в науках социальных, он вводит понятие «адекватной причинности» применительно к социальным наукам. Отсюда социология изначально может иметь дело с вероятностными утверждениями о взаимосвязях между социальными явлениями. Её цель – установить степень того, что при событии х имеется определенная степень вероятности наступления события у. Как видно, понятия и само знание в социальных науках имеют иное содержание, – гм знания в естественных науках. Принципиальное же отличие социальных наук от естественных, по Веберу, заключается в способности первых дать понимание социальным явлениям, так или иначе имеющих отношение к мысли, рациональности. «Социологическое объяснение, – писал он, – ставит своей целью именно рациональное толкование». Естественные науки просто не имеют дела с пониманием поведения физических тел, ибо в их движении мысль отсутствует. Вместе с тем, социальные науки, имея свою специфику, обладают общими качествами, характерными для наук вообще. Так, социология является научной дисциплиной благодаря тому факту, что люди действуют рационально по крайней мере значительную часть времени и это позволяет осуществлять типизацию их поведения, систематизацию собственно социальных фактов. Вебер обосновывает положение о том, что социология – социальная наука, свободная от ценностных суждений. Это, разумеется, не предполагает отказа ученого от собственных пристрастий, но они не должны вторгаться в научные разработки. Тем более, это нельзя понимать как отказ от анализа ценностей вообще. Напротив, предметом социологии является изучение действий людей с учетом детерминации общезначимых ценностей – истины, справедливости, красоты и т.д.

Вместе с тем социолог различает ценности практические (социокультурные  основания конкретного общества в определенный период его развития) и ценности научные (истина). Вебер  верил, что при проведении анализа  социальных реалий и, естественно, изучении их ценностных составляющих можно в  принципе отделить социальные факты  от ценностей. При этом ценности социальных фактов необходимо обязательно относить к конкретному историческому  периоду. По его мнению, социология как научная дисциплина обретает характер «понимающей» социальной науки, поскольку ориентирована на интерпретацию социальных действий людей, которые надсубъективны, общезначимы, но не вообще, а в рамках определенной исторической эпохи. Своим декларированным принципам о разграничении социальных фактов и ценностей самому Веберу не всегда удавалось следовать. Не случайно его называют «буржуазным Марксом». А Хабермас прямо критиковал Вебера за то, что его методология содержит-де два исключающих друг друга принципа: позитивистско-сциентический и антипозитивистско-герменевтический.

Действительно, Вебер, как  и Маркс, изучал те же социальные реалии – современные капиталистические  отношения, но в отличие от Маркса занимал сторону капиталистов и  бюрократов, видя только в них (даже не в среднем классе!) социальную силу, способную инициировать и возглавить исторический прогресс. Некоторые современные зарубежные исследователи творчества Вебера упрекают его в нарциссизме в отношении к немецкому государству и протестантизму, что сказалось на конкретных выводах его теории. Вебер, как и Маркс, был нетерпим к своим оппонентам, особенно к самому Марксу, критикуя его теорию за экономический детерминизм. Так, в Венском университете Вебером был прочитан курс лекций с характерным названием «Позитивная критика материалистической концепции истории».

Кроме того, «понимающая» социология Вебера подвергалась критике за абсолютизацию западной рациональность, прежде всего индивидуалистической системы ценностей. И все же мировая социологическая мысль ценит Вебера за то, что он явился создателем принципиально новой социологической парадигмы, предложив оригинальный теоретико-методологический инструментарий исследования поведения людей и социальных реалий в целом, а также новаторские принципы основания социологического знания.

В термин Verstehen Вебер вкладывает свой особый смысл. Это – рациональная процедура изучения действий социальных субъектов (микроуровень), а через  них – изучение культуры конкретного  общества (макроуровень). Как видно, Вебер был сторонником социального  номинализма.

Как считает Вебер, анализ и типизация социальных действий людей являются предметом социологии. «Социология… – писал он, – есть наука, стремящаяся, истолковывая, понять социальное действие и тем самым каузально объяснить его процесс и воздействие». Однако не каждый поведенческий акт индивида можно считать социальным действием. Действие человека обретает характер социального действия, если в нем присутствуют два принципиальных момента:

1) субъективная мотивация  индивида, который вкладывает в  свой акт определенный смысл;

2) ориентация на поведение  других людей.

Вебер отмечает: « «Действием» мы называем действие человека (независимо от того, носит оно внешний или внутренний характер, сводится ли к невмешательству или терпеливому принятию), если и поскольку действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл. «Социальным» мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него».

Из определения следует, что действие, о котором человек  не задумывается не является социальным действием. Так, к социальному действию нельзя отнести непреднамеренное падение человека или же непроизвольный крик от боли, ибо в них просто отсутствует мыслительный процесс. Действие, в котором человек просто не видит реальной цели, не является социальным действием. Так, к социальному действию нельзя отнести непреднамеренное или неосознанное участие человека в той или иной сходке, кампании, политической акции, ибо в этом случае отсутствует мыслительный процесс и осознанная целенаправленная активность.

Социолог не считал действия социальными, если они являлись чисто  подражательными, когда индивиды ориентируются  на какое-либо природное явление (раскрытие  зонтов множеством людей во время  дождя) или когда они действуют  как атомы толпы, что характерно для реактивного поведения (поведения  как реакции на определенный стимул, например, «опасность»).

Эмоциональные излияния, непроизвольные выкрики, проявления радости от встреч с героями и вождями или  выплески гнева в адрес «врагов» также нельзя отнести к социальным действиям, ибо в них просто нет активного разумного начала как способности человека отражать и постигать мир, не искажая его реальное содержание восторгами или страхами.

Действие не является социальным и в том случае, если оно никак  не затрагивает интересы других людей, остается для них незамеченным. Пример тому – маниловщина, мечтательно-бездеятельное  отношение к окружающему, которое, как показал Н.В. Гоголь в «Мертвых душах», весьма характерно для многих россиян, которые даже, вероятно, не отдают себе в этом отчета.

Ещё одно важное замечание, которое делает социолог: предметом  его парадигмы являются действия индивидов, а не коллективов. Употребляя понятия государство, корпорация, семья, армейское подразделение и т.д., следует иметь в виду, что эти  и другие социальные структуры сами по себе не являются субъектами социального  действия. Поэтому, с точки зрения Вебера, нельзя, например, понять действие парламента или президентской администрации, фирмы или семьи, но можно и  нужно стремиться к тому, чтобы  интерпретировать действия составляющих их индивидов.

Вебер выделил четыре типа социальных действий индивидов, которые  различались по степени рациональности, присутствующей в них. Само собой  разумеется, что в действительности человек далеко не всегда знает, чего он хочет. Порой в поведении людей  доминируют какие-либо ценностные установки  или просто эмоции. Ориентируясь на возможное реальное поведение людей  в жизни, Вебер выделяет следующие  типы действия:

1) целерациональное,

2) ценностно-рациональное,

3) аффективное,

4) традиционное.

Проблеме понимания социального  действия Вебер уделяет особое внимание, выделяя несколько типов понимания. К первому типу он относит понимание  через прямое наблюдение. Примером тому может служить наблюдение на телеэкране безмерной радости, благополучия того или иного современного российского  политика, его соответствующие жесты, что резко контрастирует с  имиджем политика даже 80-х годов  – всегда серьезного, озабоченного, сумрачного. Зритель может понять, скорее, прочувствовать положительное  эмоциональное состояние практически  любого человека от политики. Сам образ  олицетворяет собой оптимизм, правоту, бескорыстность, устремленность в будущее. Но так ли это на самом деле? По Веберу, прямое наблюдение ещё недостаточно, чтобы понять суть социального действия.

Второй тип интерпретации  социального действия – объяснительное понимание. Оно предполагает выяснение  мотивов конкретного социального  действия. В нашем примере требуется  понять, что побудило счастливого, жизнеутверждающего политического деятеля оказаться  героем телепередачи – пришел ли он праздновать победу на выборах, добиться поддержки принятия желанных решений  или же, как говорится, делает хорошую  мину при плохой игре. Чтобы осуществился этот тип понимания, необходимо, как  считает Вебер, поставить себя на место индивида, чье поведение  мы пытаемся объяснить, и тем самым  выяснить мотивы, стоящие за его  действиями.

Третий тип – причинное  объяснение. Оно предполагает выяснение  того, что инициировало сами мотивы, которые привели к соответствующим  социальным действиям. Здесь социолог настаивает на необходимости обнаружить связи между целой серией действий или событий. Это, разумеется, предполагает проведение серьезных социологических  исследований. Подобного рода исследования провел сам Вебер, стремясь, в частности, выявить связи между религиозными принципами и поведением индивидов, особенно их экономической и политической деятельностью.

Все три вышеназванные  методы исследования не могут гарантировать  полную картину того или иного  социального действия. Понимание  всегда приблизительно. Оно приблизительно даже в ситуации непосредственной интеракции людей друг с другом лицом к  лицу. Социологу же нередко приходится анализировать социальные действия, понимать социальную жизнь её участников, когда они отдалены, причем не только в пространстве, но и во времени. В распоряжении ученого могут  быть документы, эмпирические сведения, другие материалы, интерпретируя которые  он старается понять субъективные значения, существовавшие в сознании людей, их отношение к тем или иным ценностям, чтобы дать комплексное представление единого социального процесса. Насколько возможно подобное комплексное представление? Каким образом социология как научная дисциплина способна определить степень приблизительности при анализе тех или иных конкретных социальных действий людей? А если человек даже сам не отдает себе отчета в собственных действиях (по состоянию здоровья или, находясь под влиянием митинговых страстей, подвергается психологическому давлению и т.д.), сможет ли социолог понять поведение такого индивида?