Социология Дюркгейма

индивида принудительное воздействие [6, с. 413, 416].

Казалось бы, при такой  жесткой гносеологической конструкции, связанной с пониманием социальных фактов, невозможен логически непротиворечивый переход к проблеме идеала и теории ценностей. Тем не

менее, Дюркгейм высказывает  тезис: социальные факты не имеют "... своим субстратом индивида, они не могут иметь другого субстрата, кроме общества" [6, с. 413]. Речь здесь идет не столько об обществе в целом, сколько об отдельных его группах: религиозных, политических, литературных, профессиональных и т.д. Социальные факты воспроизводят, согласно Дюркгейму, коллективный образец и составляют особого рода реальность (sui generis), отличную от воплощающих ее индивидуальных фактов. "Когда я действую как брат, супруг или гражданин, когда я выполняю заключенные мною обязательства, я исполняю обязанности, установленные вне меня и моих действий правом и обычаями. Даже когда они согласны с моими собственными чувствами и когда я признаю в душе их реальность, последняя остается все-таки объективной, так как я не сам создал их, а усвоил их благодаря воспитанию" [6, с. 412]. Социальные факты (как особая реальность) охватывают у Дюркгейма все сферы общества и наделены принудительной силой.

Однако "палитра" этого "принуждения" носит широкий  и дифференцированный характер. "Конечно, - отмечает он, - когда я добровольно сообразуюсь с ними (то есть с коллективными образцами мышления и поведения - И. Г., В. Л.), это принуждение, будучи бесполезным, мало или совсем не ощущается. <...> Тем не менее, <...> оно проявляется тотчас же, как только я пытаюсь сопротивляться" [6, с. 412]. Рассматривая в таком контексте социальные факты, французский социолог осознавал возникающие в связи с их осмыслением проблемы не только теоретико-методологического, но и ценностно-идеологического характера, касающиеся базовых ценностей формирующейся европейской демократии. Обратим внимание на аргументацию, посредством которой он защищает свою позицию: "Слово "принуждение", при помощи которого мы их (социальные факты - И. Г., В. Л.) определяем, рискует встревожить ревностных сторонников абсолютного индивидуализма. Поскольку они признают индивида вполне автономным, то им кажется, что его унижают всякий раз, когда дают ему почувствовать, что он зависит не только от самого себя" [6, с. 414]. К социальным фактам Дюркгейм относит верования, стремления, обычаи, нравственные и правовые нормы, политическую организацию жизни, способы ведения экономической деятельности, методы воспитания. Все это выступает как "известное состояние коллективной души". Что же касается воспроизводства этих коллективных образцов, то, по его мнению, это зависит "от психоорганической конституции индивида и от особых условий, в которых он находится. Они, следовательно, не относятся к собственно социологическим явлениям. Они принадлежат одновременно к двум областям, и их можно было бы назвать социопсихологическими. Они интересуют социолога, не составляя непосредственного предмета социологии" [6, с. 417].

Дюркгейм очерчивает предметную область социологии. Эта наука  охватывает лишь определенную группу явлений, которую он относит к социальным фактам. Их отличительной чертой является наличие внешней

принудительной власти над  индивидами, присутствие которой  узнается по существованию какой-нибудь определенной санкции, или по сопротивлению, оказываемому этим фактом каждой попытке выступить против него [6, с. 418]. Наличие социального принуждения легко констатировать, оно выражается вовне какой-нибудь прямой акцией общества, как это происходит в праве, морали, верованиях, обычаях и даже в моде. Труднее это сделать, когда имеет место косвенное принуждение, как, например, в экономической организации, которую можно рассматривать как один из субстратов коллективной жизни и основных характерных элементов, из которых слагается общество. Сюда же Дюркгейм относит способы сочетания

этих элементов, степень  достигнутой сплоченности, распределение  населения по территории, число и характер путей сообщения, форму жилищ и т.д. Но эти факторы, по Дюркгейму, лишь на первый взгляд не могут быть сведены к способам действия, чувствования и мышления. Эти формы бытия, по его убеждению, навязываются индивиду, также как и верования, нормы права, морали и т.д. Как полагает французский социолог, "если наше население теснится в городах, вместо того чтобы рассеяться по деревням, то это потому, что существует коллективное мнение, принуждающее индивидов к этой концентрации" [6, с. 419 - 420]. Таким образом, социальный факт, основу которого составляет коллективное сознание людей в самых различных его формах, а также его способность оказывать принуждение, в социологической концепции Дюркгейма носит всеохватывающий характер. Поэтому оказывается вполне логичной идея вписать аксиологическую проблематику (в силу различных обстоятельств как теоретического, так и социально- политического плана) в разработанную им ранее теоретико-методологическую конструкцию. При этом расширение видения социальных реалий практически не потребовало от него кардинального пересмотра видения предмета социологии и методов познания, определенных им в работе "Правила социологического метода". В целом термин "принуждение" с полным правом можно интерпретировать как нормативное регулирование социальной жизни индивидов. В основе принуждения как социального факта выступают различные формы коллективного сознания.

Нельзя не отметить, что  он стал рассматривать "социальный факт" в более широкой плоскости  и, определяя предмет социологии, заменил его термином "институт". Социология стала трактоваться им как наука об институтах, их генезисе и функционировании [5, с. 20]. С этим связан также живой интерес Дюркгейма к социологическим проблемам права, что делает социологию по содержанию именно социологией институтов, норм и систем. В методологическом плане он наделял правовые нормы большой познавательной ценностью. По его мнению, они, имея постоянный и общий характер, способны сказать о социальных фактах более объективно, чем, например, чувства и мнения.

Важным шагом в развитии познавательных установок и теории Дюркгейма стала их эмпирическая проверка и одновременно постановка новых идей и положений, позволяющих рассматривать его концепцию с аксиологической точки зрения, что нашло выражение в работе "Самоубийство: социологический этюд" (1897). Проблема самоубийства рассматривалась им в широком контексте идей о роли в обществе социальной солидарности. Собственно, социальную солидарность он истолковывает как цель и идеал общественной жизни. Ставится проблема происхождения и роли идеала в жизни индивида и общества в целом; подчеркивается сложный и неоднозначный характер этих отношений: "поскольку мы сливаемся с группой и живем ее жизнью, мы не можем избежать ее влияния, но с другой стороны, поскольку мы обладаем индивидуальностью, отличающей нас от нее, мы оказываем ей сопротивление и стремимся уклониться от ее влияния" [7, с. 308].

В этой работе также нельзя не заметить определенный отход Дюркгейма  от жесткого социологизма. Анализируя проблематику отношений личности и общества, роли коллективного сознания и зависимости от него индивидуального сознания, он пишет: "общество не включает в себя никакой действующей силы, кроме силы индивидов; и, однако, эти индивиды, соединяясь, образуют психическое существо нового типа, которое, таким образом, обладает своим собственным способом думать и чувствовать" [7, с. 299 - 300]. Более того, когда сознания, вместо того, чтобы оставаться изолированными одно от другого, группируются и комбинируются, это знаменует собой некоторую перемену в мире, и это изменение порождает другие изменения. А главная мысль, которую он постоянно проводил, - то, что новые явления и их характерные черты, которые возникают в процессе взаимодействия индивидов, отсутствуют у отдельных индивидов, составляющих это взаимодействие [7, с. 299 - 300].

При анализе аксиологической концепции Дюркгейма и ее понятийного аппарата следует обратить внимание и на интерпретацию им социальных норм (правовых, нравственных, религиозных и др.) как знаковых образований, которым он придавал относительно самостоятельное значение. Он отмечал, что в основу социальных норм заложены деятельные и живые чувства, которые резюмируются в определенные формулы, являющиеся внешней оболочкой, и которым мы приписываем реальное бытие. Приписывать внешним формам, выражающим социальные нормы, реальное бытие - отнюдь не значит полагать, что вне их они лишены всякой реальности. Это бы означало принимать знак за обозначаемую вещь. При этом Дюркгейм признает, что знак имеет самостоятельное значение и не является бездейственным эпифеноменом, и об этом говорит та роль, которую он играет в интеллектуальном развитии [7, с. 305 - 306].

Особое значение в формировании теории ценности Дюркгейма имеет  выдвинутое им понятие аномии, с которым он связывает состояние "ценностно-нормативного вакуума", вызванного кризисным состоянием в

развитии общества. Концепция аномии получила впоследствии широкое распространение в социологических исследованиях различного рода социальных норм, ценностей, форм девиантного поведения и т.д. Один из наиболее известных тому примеров - концепция аномии американского социолога Р. Мертона [8, с. 231 - 280]. Для Дюркгейма совершенно ясно и то, что для определения какого-либо элемента коллективного типа отнюдь недостаточно просто вычислить размеры, занимаемые им в индивидуальном сознании, или просто взять среднюю величину. Так, анализируя моральное состояние общества, он задается вопросом: "если общественное сознание есть не что иное, как наиболее распространенное сознание, оно не может стать выше обыденного уровня. Но откуда же появляются тогда все эти повышенные и категорически повелительные предписания, которые общество стремится привить своим членам?" [7, с. 308]. Индивидуальное сознание, как он считает, не может здесь выступать источником и рассматриваться как оригинал. Такая ситуация наводит на мысль, что оригинал находится так или иначе вне индивидов. Народная фантазия, как, впрочем, и многочисленные философы, реализуют его в Боге, но наука не может остановиться на этой концепции.

Какой же выход видит Дюркгейм?

Он пытается решить эту  проблему, апеллируя к общим методологическим принципам, на которых он строит свою социологическую теорию - социальные верования и формы коллективного сознания способны существовать независимо от их индивидуальных выражений. Но чтобы его не заподозрили в нелепости, "что общество возможно без индивидов", он поясняет свою позицию следующим образом: "1) что группа, образованная из ассоциированных индивидов, есть реальность совершенно иного рода, чем каждый индивид, взятый отдельно. 2) что коллективные состояния существуют в группе, природе которой они обязаны своим происхождением раньше, чем коснутся индивида как такового и сложатся в нем в новую форму чисто внутреннего психического состояния" [7, с. 311]. Правда, эту теорию он не считает окончательно доказанной, но она, по его мнению, находит себе аналогию в позитивных науках, в частности, в биологии.

В контексте исследований роли социальных феноменов коллективного  сознания (в том числе идеалов) Дюркгейм рассматривает проблему социальной ценности личности. Этот аспект имеет большое значение не только для формирования его теории ценностей, но и в социально-практическом плане. Признание личности в качестве социальной ценности, по его мнению, происходит уже в античной общине, но эта ее ценность понималась исключительно как достояние государства. Община могла свободно распоряжаться личностью, лишая ее права распоряжаться самой собой. Сегодня же личности придают достоинство, которое ставит ее выше самой себя и выше общества. Таким образом, личность получила религиозный оттенок, и человек как бы стал богом для других людей. И поэтому всякое покушение на личность кажется оскорблением святыни. Подобная трансцендентальность, которая приписывается личности, по Дюркгейму, не представляет ничего специфического, присущего ей, а является лишь отпечатком, который оставляют на предметах коллективные чувства, достигшие известной силы. Если следовать логике автора, "причиной, обуславливающей наши действия, является сила, стоящая выше нас, а именно общество, и что внушаемые ею нам цели пользуются настоящей моральной гегемонией" [7, с. 329].

Прослеживая характер его  дальнейших рассуждений, нельзя не заметить, что они обращены к пониманию такого социального феномена, как идеал, его роли в общественной жизни и влияния на поведение и сознание личности. По Дюркгейму, культ человека, который существует в современном обществе, не отрывает личность от общества (в отличие от эгоистического индивидуализма - И. Г., В. Л.) и от сверхиндивидуальных целей, этот культ объединяет их на одной мысли и делает из них служителей одного и того же дела. Причем это видение человека, который становится предметом общественной любви и почитания, не является у него конкретной, эмпирической личностью, - "это - человек вообще, идеальное человечество, как его понимает каждый народ в каждый момент своей истории" [7, с. 330]. Подобная цель, подчиненная всеобщим интересам человеческого рода, "...парит над всеми частными личностями; как и всякий идеал, она может быть понимаема только как нечто высшее и господствующее над реальным" [там же].

Цель, выступающая в роли идеала, по Дюркгейму, господствует даже над обществом, поскольку она  есть та цель, на которую направлена всякая социальная деятельность. Более того, "общество, признавая за собою право на существование, становится от личности в зависимость и теряет право на ее уничтожение..." [7, с. 330]. Все это дает основание констатировать, что Дюркгейм рассматривает идеал в качестве высшей ценности, которая в определенные исторические периоды довлеет и господствует над обществом. Хотя понятно, что проблему взаимоотношений личность - общество, общественной и личной жизни нельзя объяснить, рассматривая их в жесткой, односторонней зависимости. Ее, безусловно, нельзя разрешить, уповая лишь на поверхностную трактовку методологической установки французского социолога о том, что социальные факты обладают принудительной силой и внешним давлением. Однако при решении сложных социальных проблем Дюркгейм проявлял способность к глубокой аналитике и отходил от односторонних методологических познавательных установок.

Именно в докладе "Ценностные и "реальные" суждения" Дюркгейм завершает формирование концепции ценностей, используя понятия: "ценность", "ценностное суждение", "идеал", "положительная ценность", "отрицательная ценность". Он разграничивает ценности и оценки и показывает, что если оценки "связаны с определенными личностями и не могут быть от них отделены", то "ценности существуют, в некотором смысле, вне меня" [5, с. 287]. Он уточняет: "совершено иначе обстоит дело, когда я говорю: этот человек имеет высокую нравственную ценность; эта картина имеет высокую эстетическую ценность; эта драгоценность стоит столько-то. Во всех подобных случаях я приписываю людям или вещам, о которых