«Говорящие пуговицы» русской литературы

Долгое время  пуговица служила декоративным украшением. Пуговицы изготовлялись из драгоценных  металлов, кораллов, янтаря, жемчуга. Форма, размер, украшение пуговиц и их количество на одежде говорило о богатстве человека и его социальном положении. Зачастую некоторые предметы одежды имели более ста пуговиц. Шуба могла стоить дешевле помещённых на неё пуговиц. «Скоро де Забава наряжается, надевала шубку соболиную -цена-то шубке три тысячи, а пуговки - в семь тысяч» - это цитата из русской былины.  
             В современной мужской одежде декоративную функцию играет запонка.

 

Магическая функция

Словарь Владимира Даля сообщает, что «Пуговица — это "пугалка "». Пуговица была видом амулета, должна была "отпугивать " враждебные силы. В полые пуговицы помещали дробину, кусочек олова или камешек, издававшие при движении приглушенный звук, напоминающий звук бубенца. Способность издавать этот звук и превращала пуговицы в обереги. Такие пуговицы пришивались к одежде без петли, не пристёгивались, и не имели утилитарной функции.

В онежской былине «О Дюке Степановиче и Чуриле Пленковиче»  говорится о волшебных пуговицах на кафтане Дюка Степановича, которые он использовал, чтобы призывать своих чудесных помощников:

А молодой боярин Дюк Степанович

Стал плеточкой  по пуговкам поваживать,

Пуговкой о  пуговку позванивать.

Как от пуговки  было до пуговки,

Налетели тут  птицы клевучие,

Наскакали тут  звери рыкучие...

Исследователи русского былинного эпоса не могли  пройти мимо этих волшебных пуговиц  и всегда пытались как-то объяснить  их значение. Загадку разгадали археологи  — в одном из древнерусских  княжеских кладов 10-12 веков они нашли четыре массивные золотые пуговицы с магическими изображениями этих самых «птиц клевучих» и «зверей рыкучих». Академик Рыбаков назвал их пуговицами-«заклинаниями». Благодаря былинному фольклору мы узнали их значение через 800 лет!

У наших предков – славян ворот был особенно «магически важной» деталью одежды - ведь именно через него в случае смерти вылетала душа. Желая по возможности этому помешать, ворот рубахи сначала скрепляли при помощи веревочек, веточек, булавочек, а с появлением пуговиц наглухо застегивали. Позднее, когда пуговицы стали делать из драгоценных металлов, они также появились сначала на воротнике одежды. Их предназначением было не только скреплять ворот, но и отвлекать посторонний глаз от ворота – «ворот души».

В русском фольклоре магическая функция пуговиц занимает довольно значительное место. С ней связано множество примет, поговорок и поверий.

Так сон о  них говорит о вашей привязанности  к кому-то. Оторвать пуговицу во сне  означает, что ваше неосторожное поведение  послужит причиной разрыва с близким человеком. Потерять пуговицу во сне предвещает разрыв с другом или другие потери. Найти пуговицу во сне - знак того, что друзья не оставят вас без помощи в трудный момент. Пришивать пуговицу на чужую одежду во сне означает, что вы привязаны к человеку, которому пришиваете пуговицу. Если одежда будет мундиром, то вы влюбитесь в военного.  Много мелких невзрачных пуговиц во сне - знак забот, житейских хлопот, разочарований. Застегнуться на все пуговицы во сне означает окончание какого-то дела. Чем красивее будут пуговицы во сне, тем лучше и счастливее вы будете чувствовать себя. Увидеть во сне серебряные пуговицы - это предупреждение: Ваши дела требуют особого внимания, золотые пуговицы - добрый знак, он сулит выгодный, хотя и не очень счастливый брак или выгодную сделку.

Богат русский  фольклор и поговорками о пуговицах:

*Умная умница  — что светлая пуговица.

*Пуговицы не  литы, петли не виты, ничего не  сделано.

*На чужой  рот не пуговицу нашить.

*С солдата  не пуговку сорвёшь. 

*Стой, батальон: пуговку нашёл! Марш, марш — без ушка!

 

Информативная функция

Информативная функция появилась  достаточно поздно. Пуговица используется, как знак принадлежности к определенной группе, профессии, роду войск и т.д. (служебные мундиры, ливреи и т.п.)

 Ведомственные пуговицы использовались для мундиров различных министерств, губернских и городских управ, армейских и флотских частей, учебных заведений и т.п. Пуговицы - очень важный материал для историков. По мундирной пуговице можно определить, к какому ведомству относился носивший ее чиновник, в какие годы он служил и в каких примерно чинах. При Николае I, который ввел в обиход ведомственные пуговицы, почти все должностные лица империи – от сторожа до государственного канцлера – носили мундиры с пуговицами определенного типа.

Некоторые эмблемы, которые изображались на ведомственных  пуговицах дореволюционной России, используются и в настоящее время. Например, дубовые ветки у лесничих, якорь – у служащих флота и  т.д.

Офицерские пуговицы отличались от солдатских тем, что по положению они должны были быть золотыми или серебряными, но чаще делались позолоченными и посеребренными. Солдатские изготовлялись из меди, бронзы, олова и латуни.

В гвардии и  у генералитета пуговицы были гербовыми, с орлом. Кроме того, в тех полках, где шефами являлись члены императорской фамилии, на пуговицах присутствовало изображение императорской короны.

 

 

 

 

ГЛАВА II

Николай Васильевич Гоголь «Шинель»

Н. В. Гоголь, подобно А. С. Пушкину, Ф. М Достоевскому, Л. Н. Толстому, принадлежит к тем величайшим художникам слова, чье творчество ставит перед исследователями чрезвычайно  сложные задачи. Здесь оказываются бесплодными любые прямолинейные, однозначные, отвлеченно логические решения и толкования, хотя в них нет недостатка в обширнейшей литературе о Гоголе.

Наиболее часто самыми разными  критиками рассматривались его  «петербургские» повести. И все-таки эти повести продолжают оставаться для читателя загадочными.

Говоря о повестях Гоголя, которые  в литературе принято называть «петербургскими», следует иметь в виду, что название это чисто условное. Сам писатель не употреблял его для обозначения  цикла своих произведений, посвященных петербургской тематике. Гоголь мыслил свои «петербургские» повести в более широком идейном контексте. Часть из них он поместил сначала в сборнике «Арабески» (1835) среди других художественных и публицистических произведений; позднее, в 1842 году, включил повести в третий том собрания сочинений вместе с еще двумя «непетербургскими» произведениями - повестями «Рим» и «Коляска» (сам Гоголь назвал этот том просто «Повести»). Тем не менее, уже в XIX веке сложилась практика называть пять из повестей, напечатанных в этом томе, «петербургскими»: «Невский проспект», «Нос», «Портрет», «Шинель», «Записки сумасшедшего».

В соответствии с традицией, заданной Белинским, в истолковании «петербургских» повестей Гоголя подчеркивалось, прежде всего, их социальное значение. Герои Гоголя рассматривались главным образом в качестве типичных представителей «маленького человека», жертвы бюрократической иерархической системы и равнодушия. Критики много писали о мастерстве Гоголя. Вот, например, высказывание Белинского о таланте Гоголя, о том, как он умело использует художественную деталь для изображения «истины жизни»: «Совершенная истина жизни в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом случае он верен жизни до последней степени. Она у него настоящий портрет, в котором все схвачено с удивительным сходством, начиная от экспрессии оригинала до веснушек лица его; начиная от гардероба Ивана Никифоровича до русских мужиков, идущих по Невскому проспекту в сапогах, запачканных известью».

Статья Б. М. Эйхенбаума «Как сделана  «Шинель» Гоголя»  оказала огромное воздействие на развитие филологической мысли не только в России, но и во всем мире. Эта работа стоит у истоков современной теории повествования. Эйхенбаум отметил в своей статье, что «комические эффекты достигаются манерой сказа. Поэтому для изучения такого рода композиции оказываются важными именно эти «мелочи», которыми пересыпано изложение , так что стоит их удалить, строение новеллы распадается».

Н. В. Гоголь при всем разнообразии способов передачи психологического состояния персонажей преобладающим делает косвенный психологизм , т.е. передачу психологического состояния в его внешнем выражении: жесте, характере речи, мимике, художественной детали.

В повести «Шинель»  Гоголь рисует нам портрет «маленького человека» Акакия Акакиевича Башмачкина и сам психологический подтекст оставляет в глубине. Однако такой способ передачи психологии чрезвычайно уплотняет повествование и, что очень важно, придает узнаваемость, запоминаемость персонажу повести. Это немаловажное качество, поскольку в этом произведении персонаж ценен не сам по себе, не столько своим внутренним миром, неповторимостью, а как иллюстрация к идее повести: «Я брат твой!»

Башмачкин некрасив, даже никазист: «…низенького роста, несколько рыжеват, несколько рябоват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется «геморроидальным».

Сатирическая  нарочитая невыразительность портрета достигается у Гоголя тем, что обезличенность героя доведена до гротеска.

Не важен в Петербурге Гоголя портрет, не важен характер, чин особенно важен у Гоголя. Определение чина действующего лица уже есть его характеристика. Место человека, определенное Табелью о рангах, заменяет человеческую индивидуальность. Нет людей - есть должности. Без чина, без должности петербуржец не человек. В повести «Шинель» Акакий Акакиевич «в одном департаменте… один чиновник». Гоголь и сам признает главенство чина «Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник».

Современному  читателю это выражение «вечный  титулярный советник»  мало о чем  говорит. Обратимся к современной  Гоголю «Табели о рангах», чтобы  понять на какой ступени иерархической лестницы стоит наш герой.

Чины всегда были прерогативой армии. С возникновением собственно гражданских чинов, то есть отделением их от должностей в самостоятельную  правовую категорию, усилилась потребность в единых наименованиях этих чинов — в общих обозначениях классов гражданской службы. Первоначально (в «пунктах» к Табели о рангах и последующем законодательстве о чинах) стали использоваться наименования военных чинов как уже вполне установившиеся. Однако вводить их в широкое употребление не представлялось возможным, хотя гражданские чиновники очень стремились к этому, поскольку военная служба пользовалась большим почетом, чем гражданская, и свою роль играло желание чиновников приравнять себя к офицерам. Предпочтение отдавали военным чинам и в конце XIX в., когда, по свидетельству современников, «многие чины высшей гражданской иерархии» велели «прислуге называть себя генералами».  Вот как выглядит эта иерархическая лестница, если представить ее в виде таблицы.

Класс	Чины
I	Канцлер; действительный тайный советник
II	Действительный  тайный советник
III	Тайный советник
IV	Действительный  статский советник
V	Статский советник
VI	Коллежский  советник; военный советник
VII	Надворный советник
VIII	Коллежский  асессор
IX	Титулярный советник
X	Коллежский  секретарь
XI	Корабельный секретарь
XII	Губернский  секретарь
XIII	Провинциальный  секретарь
XIV	Коллежский  регистратор

                                   

Башмачкин, как  мы помним, титулярный советник. Чин, как мы видим, не самый младший: после него следуют коллежский секретарь, корабельный секретарь, губернский секретарь, провинциальный секретарь и, наконец, коллежский регистратор. Отчего же чиновник IX класса является на деле простым переписчиком бумаг? Да потому, что это высший чин, но только среди таких же переписчиков, секретарей. Гоголевский герой «вечный титулярный советник», который вряд ли может рассчитывать на повышение по службе. «Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько ни переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма»

          Но Башмачкин, подобно многим гражданским лицам того времени, втайне мечтал о генеральской должности. Никогда ему этой должности не получить, но хоть во сне, хоть на миг приблизиться к этой мечте помогла Башмачкину его новая шинель.

Шинель в  повести становится как бы действующим лицом - недаром повесть так и названа. Гоголь не скупится на подробности. Подмечает малейшую деталь, касающуюся шинели. Речь здесь идет о жизненно важном. Шаг за шагом, с особым вниманием, «оглядывает» Гоголь старую шинель. Сначала глазами Акакия Акакиевича «рассмотрев ее хорошенько у себя дома, он открыл, что в двух-трех местах, именно на спине и на плечах, она сделалась точная серпянка; сукно до того истерлось, что сквозило, и подкладка расползлась».  Еще обстоятельнее - глазами портного Петровича. «Петрович взял капот, разложил его сначала на стол, рассматривал долго, покачал головою… растопырил капот на руках и рассмотрел его против света и опять покачал головою. Потом обратил его подкладкой вверх и вновь покачал…»