История и народ в драме А. С. Пушкина "Борис Годунов"

В конечном счете тонко рассчитанная политика Годунова никого не удовлетворила. Борису не удалось завоевать народные симпатии. Насилия помещиков и голод ожесточили крестьянство. В 1603 году страна впервые в истории стала ареной широкого движения социальных низов. Государство не могло справиться с ним без привлечения всей массы провинциального дворянства. Когда опасность миновала, дворяне потребовали от Годунова услуги за услугу. Под их давлением Борис отказался от уступок в пользу крестьян и в 1603 году аннулировал закон о временном восстановлении Юрьева дня. Возврат к старому крепостническому курсу сделал неизбежным падение своего авторитета в глазах великого народа. Против него восстали социальные низы.

Бывший военный слуга и расстрига Отрепьев, оказавшись на гребне народного движения, ставший самозванцем Дмитрием, попытался сыграть роль атамана или народного вождя, но подлинные интересы народа были ему глубоко чужды. В основе повсеместных выступлений против Годунова лежал стихийный протест угнетенных масс, которые, однако, не могли выдвинуть вождей и осмыслить задачи. Антигодуновские настроения, вера народа в «доброго царя», в том числе и вера в историю о чудесном спасении царевича, позволили авантюристу, явившемуся в подходящий момент, воспользоваться движением в своих корыстных целях. Уже в мае Самозванца признали законным царем, и двадцатого июня 1605г. он торжественно въехал в Москву. Еще до этого были убиты все родственники Бориса Годунова, включая и наследника Годунова – Федора. Однако царствование Самозванца было не долгим (1605-1606 гг.) и в этом не последнюю роль сыграл народ.

Смутное время стало в истории России, в сознании ее жителей, важнейшим рубежом. Долгие годы и десятилетия потрясения той поры будоражили современников и их потомков.

2.2. Исторические источники «Бориса Годунова»

Трагедия А.С.Пушкина «Борис Годунов» представляет собой историческое произведение, сюжетом драмы послужили события Смутного времени в России, а героями в том числе стали и исторические личности. Любое произведение, посвященное не вымышленным, а реальным личностям, всегда рассматривается с точки зрения соответствия исторической правде, а описание отдаленных эпох ставит вопрос об источниках сведений, которыми пользовался автор.

Исторические факты и исторические личности обычно не поддаются однозначной оценке, всегда существует несколько толкований того или иного события. Перед Пушкиным, когда он остановился на замысле драмы, и взялся за разработку исторического сюжета, касающейся событий Смуты, оказался целый конгломерат событий, не поддающихся однозначному истолкованию. Ему предстояло сделать выбор – каким источникам отдать предпочтение, какую точку зрения принять, под каким углом рассматривать происходящее, поэтому считаю необходимостью решить вопрос об источниках пушкинского «Бориса Годунова».

Когда Пушкин писал своего «Годунова», на письменном столе его лежали: «История Государства Российского», исторические хроники Шекспира, древнерусские летописи, и разумеется другие источники.

Обращаясь к летописям Пушкин улавливал интонационные особенности языка того времени, искал колорит эпохи, чтобы «Воскресить минувший век во всей его истине». Так например известно знакомство Пушкина с изданной в Петербурге в 1771 году «Летописью о многих мятежах…», излагающей события царствования Бориса Годунова по фрагментам русской летописи Никонова списка.

Создавая основу своей трагедии, помимо летописей Пушкин также пользовался материалами «Истории Государства Российского» Карамзина. В своей «Истории» Карамзин впервые по архивным первоисточникам собрал и систематизировал богатейший фактический материал и по-писательски – художественно увлекательно – изложил его. Но освещалось им русское историческое прошлое с консервативных позиций утверждения самодержавно-крепостнического строя, прославляя царскую власть. К этому присоединяется ещё и определённый взгляд на характеры исторических лиц, так например Годунов у него – лицо совершенно двойственное: и злодей и добродетельный человек, и ангел и демон.

«История» Карамзина произвела на Пушкина наибольшее влияние.

Карамзин не одного Пушкина - несколько поколений увлёк окончательно своей «Историей Государства Российского», которая имела на них сильное влияние не одним своим слогом, как думают, но гораздо больше своим духом, направлением, принципами. Пушкин до того вошёл в её дух, до того проникнулся им, что сделался решительным рыцарем истории Карамзина и оправдывал её не просто как историю, но как политический и государственный Коран, долженствующий быть пригодным как нельзя лучше и для нашего времени и остаться таким навсегда.

В изложении исторических событий, развертывающихся в трагедии, Пушкин в основном следовал за карамзинской «Историей», оттуда же заимствовал он версию об убийстве царевича Димитрия по приказу Бориса. Однако он решительно отверг консервативную схему Карамзина.

Влияние на Пушкина карамзинской «Истории» ни в малейшей степени не снижает поистине огромной роли, какую сыграли летописные памятники древней русской письменности в процессе создания «Бориса Годунова».

Я считаю, что вопрос о роли и значении летописей в процессе создания «Бориса Годунова» должен быть поставлен немного в иной плоскости. Дело вовсе не в объёме фактического материала, которым пользовался Пушкин, так как материал, взятый непосредственно из самих летописей, он использовал крайне редко. Это ему было не нужно. При том уровне понятий о значении первоисточников, какой был характерен для пушкинской эпохи, Карамзин вполне удовлетворял разнообразием информации: «Он рассказывал со всею верностию историка, он везде ссылался на источники – чего же более требовать было от него?» Пушкин пользовался фрагментами из летописей, извлекая их из карамзинских примечаний, где они уже были систематизированы и находились в соответствующем контексте, а не непосредственно из самого памятника, который не всегда имелся под рукой.

Один из выше сказанных литературных образцов для Пушкина послужили так же знаменитые хроники Шекспира. Его «Борис Годунов» задуман как истинно русская трагедия, решенная в шекспировских принципах.

Восхищаясь искусством английского драматурга, Пушкин подражал ему в вольном и широком изображении характеров. «Непринуждённость, как в жизни…(то есть естественное поведение героя) » – это важнейший принцип создания характера для Пушкина-драматурга. Характеры у него человечные не однозначные, не однонапправленные, но исторические и объективно-психологические.

С шекспировскими принципами создания трагедии у Пушкина связана даже внешняя форма произведения, особенности стиха, которым оно написано. Начавшийся уже при Пушкине распад поэтики классицизма навлёк реформы драматических произведений, в первую очередь трагедий. Под влиянием грядущих преобразований Пушкин решает заменить традиционный для трагедии классицизма шестистопный рифмованный стих на пятистопный безрифменный стих. Легко заметить, что пятистопные стихи без рифм являются для Пушкина фактором отнюдь не формальным только, но решающим в целом политику произведения. Он понимает, как много новых выразительных возможностей несёт этот размер для трагедии, и видит в самой замене традиционного александрийского стиха один из путей достижения художественной правды.

Основными источниками исторического материала для Пушкина, как уже было сказано, были «История Государства Российского» Карамзина, подлинные памятники летописного характера и хроники Шекспира. Однако, всё чаще высказываются соображения о том, что параллельно с этими источниками Пушкин в какой-то мере опирался и на Зарубежную историю. В художественном обобщении Пушкин основывался не только на опыте русской истории, но и на исторических примерах узурпации, самозванства, народных смут других времён, других народов, ибо «Все мятежи похожи …». Для этого он считал, что достаточно сохранить исторический колорит обычаев, речи, чтобы избежать искажения исторической истины. Следовательно опираясь и на Зарубежную историю тоже, Пушкин искал психологию действующих лиц, исторические аналоги, типических черт, характерных для изображения событий царствования Бориса Годунова.

В конечном итоге изучение всего этого материала дало возможность Пушкину ставить и разрешать в своей трагедии сложнейшие проблемы в духе, весьма далёком от упрощённой монархической концепции.

Особенность характера работы Пушкина над «Борисом Годуновым» состояла в том, что отдельные сцены создавались путём непосредственного следования за источником, другие требовали почти исследовательских приёмов по извлечению и соединению разнородного исторического материала, третьи, наконец, не основывались на данные источника, а всецело зависели только от поэтического вдохновения. Пушкин писал Н.Н. Раевскому в июле 1825 года: «Я пишу и размышляю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я дохожу до сцены, которая требует вдохновения, я жду его или пропускаю эту сцену - такой способ работы для меня совершенно нов».

2.3. Историзм А.С.Пушкина

Историзм по праву считается одной из ключевых проблем мировоззрения и творчества Пушкина.

Историзм - это категория, заключающая в себе определённое методологическое содержание. Историзм предполагает  рассмотрение явлений в их развитии, взаимосвязи, в процессе становления, с исторической точки зрения.

Историзм в творчестве А.С Пушкина некоторыми исследователями нередко интерпретировался как выражение его разрыва с вольнолюбивыми традициями; обращение поэта к истории истолковывалось в духе некого фатализма (Б. Энгельгардт),полного разрыва с наследием просветительства (П.Н. Сакулин), примирения с николаевской действительностью (И. Виноградов) и т.п. Несостоятельность подобных представлений давно раскрыта в нашей литературной науке. Ныне это уже пройденный этап.

Именно историзм, духом которого проникнуто произведение «Борис Годунов», открыл в литературе невиданные прежде возможности художественного постижения действительности, внёс живое и трепетное ощущение динамики и непрерывности исторического процесса, стал основой реалистического метода и стиля.

Историзм явился одной из основ пушкинской реалистической системы, с ним связано воспроизведение действительности в её закономерном движении, в процессе развития, понимания личности в её исторической обусловленности. Историзм открыл новые возможности; от него неотделим характер художественной типизации и конечно же концепция действительности.

Таким образом, проблема историзма пушкинского творчества - это по существу одновременно и проблема возможностей его реализма, своеобразия его художественной системы.

Пушкиным было сделано до «гоголевского периода» самое главное: решительный поворот к народу  как  силе,  определяющей  исторические  судьбы науки, и к изображению действительности, осмысленной  с  точки  зрения  этих народных и исторических судеб. Поэту принадлежала честь  открытия,  в  русле которого   двигалась   в   дальнейшем   /в   лице   наиболее   ярких   своих представителей, включая и Гоголя/ русская литература. Современному  читателю довольно трудно оценить радикальность переворота,  совершенного  Пушкиным  в середине  1820-х  годов.  Но  только  потому,  что  высказанная   поэтом   и подхваченная его преемниками мысль давно стала нашим достоянием. А между тем это была действительно «руководящая» мысль, т.е.  принцип, легший  в  основу  целого  направления,  которое  на  русской   почве   дало бесспорные и впечатляющие результаты.  И  Достоевский,  стоявший  у  истоков движения, уже тогда  сумел  их  правильно  разглядеть  и  обдумать  во  всей глубине и плодотворности возможных следствий.  Чем  дальше  шло  время,  тем более оно подтверждало фундаментальное значение сказанного Пушкиным  «нового слова». В конце 1870-х годов Достоевский писал:  «…”слово”  Пушкина  до  сих пор еще для нас новое слово»[4]. Иначе говоря, никто из тех, кто  явился  за Пушкиным, при  всем  блеске  индивидуальных  дарований  /Гоголь,  Лермонтов, Тургенев, Гончаров, Герцен, Некрасов/ не выразил  иной,  более  капитальной, более всеобъемлющей идеи, которая могла  бы  потеснить  или  стать  рядом  с «руководящей» пушкинской мыслью. Путь Пушкина  к  установкам  реалистического  творчества  начинался  с размышления над проблемами современной  истории  и  споров  вокруг  «Истории государства   Российского»   Карамзина.   В   «Истории…»    Пушкин    увидел реализованную возможность такого  повествования,  при  котором  субъективные убеждения и  пристрастия  автора  не  исключают  иных  суждений,  необходимо вытекающих из «верного /т.е. полного,  не  урезанного  и  не  искаженного  в пользу  собственной   концепции/    рассказы   событий»

Отныне оценка людей,  событий в  эпическом  и  драматическом рассказе дается не с личной точки зрения, чем бы она не  диктовалась,  но  с точки зрения народа и исторических перспектив  его  судьбы.  Такова  природа пушкинской объективности, отметившей особой печатью  оригинальную  суть  его реализма. «Что развивается в трагедии,  -  рассуждал  Пушкин  в  1830  году, разбирая драму М. Погодина «Марфа Посадница,» – какая  цель  ее?  Человек  и народ.  Судьба  человеческая,  судьба  народная…Что   нужно   драматическому писателю?   Философию,   бесстрастие,   государственные   мысли    историка, догадливость, живость  воображения,  никакого  предрассудка  любимой  мысли. Свобода»  /11,419/.  Эта  «свобода»  предполагала  полную   зависимость   от исторической правды. «Драматический поэт,  беспристрастный,  как  судьба,  - писал Пушкин в том же разборе драмы М. Погодина,  -  должен  был  изобразить столь же искренно, сколь  глубокое,  добросовестное  исследование  истины  и живость воображения…ему послужило, отпор погибающей вольности,  как  глубоко обдуманный удар, утвердивший Россию на ее огромном основании. Он  не  должен был хитрить и клонится на одну  сторону,  жертвуя  другою.  Не  он,  не  его политический  образ  мнений,  не  его  тайное  или  явное  пристрастие   /по отношению к самодержавным притязаниям Иоанна или, напротив,  к  новгородской вольности/ должно было говорить в трагедии, но люди минувших дней,  их  умы, их предрассудки. Не его дело оправдывать или обвинять. Его  дело  воскресить минувший век во всей его истине» /11,181/.

Интерес   Пушкина   к   социальной   разнородности    внутри    одного государственного единства идет от все более настойчивого желания изучить  не статику,   но   динамику   общественной   жизни,   проникнуть   в    скрытые закономерности исторических перемен. Отсюда преимущественное внимание  поэта к тем сословиям, чьи интересы решительнее прочих  влияют  на  судьбы  науки: крестьянство – дворянство. Все подвижно, все меняется. Всякая ущемленность терпима  до  известной поры. Задевая одного или немногих, она не  влияет  на  ход  вещей.  Но  дело принимает  другой  оборот,  когда  стеснение  грозит  помешать   /   «Медный всадник»/. Вот почему /и это было ясно  Пушкину  уже  в  «Борисе  Годунове»/ решающее слово на любом этапе исторической жизни нации  принадлежит  народу, хотя это отнюдь не свидетельствует о его  непогрешимости,  не  избавляет  от возможных ошибок и заблуждений. Но как бы то ни было, не только слово,  само молчание народа достаточно красноречиво, ибо в любом случае – кричит он  или безмолвствует – народ является главным действующим лицом  истории  /  «Борис Годунов»/.   Это   убеждение   стало    основным    положением    пушкинской реалистической системы. К концу 1820-х годов ее специфика  четко  выразилась двумя важнейшими понятиями: историзм и народность. Б.В.  Томашевский  писал: «Основными чертами пушкинского реализма являются  передовые  гуманистические идеи, народность и  историзм.  Эти  три  части  в  их  неразрывной  связи  и характеризуют своеобразие  пушкинского  творчества  в  его  наиболее  зрелом выражении». Для зрелого Пушкина нет истории вне народа и нет народа  вне истории. Если народ творит историю, то история, в свою  очередь,  творит  народ.  Она формирует его характер / «образ мыслей и чувствований»/, она определяет  его нужды и чаяния, которые следует формулировать не с точки зрения каких бы  то ни было, в том числе и «самых передовых гуманистических  идей»,  а  с  точки зрения уловленной в  своем  своеобразии  конкретно-исторической  реальности. Все насущные, общественно  важные  потребности  возникают  изнутри  народной жизни. «…Одна только история народа,  -  писал  Пушкин,  -  может  объяснить истинные требования оного» /12,18/.  И,  объясненные  и  необъясненные,  они всякий раз и непременно влияют на дальнейший ход вещей. Точно  так  же,  как творимая  народом  история  не  завершена  и   открыта   в   каждый   момент наступающего  настоящего,  точно  так  же  подвижен  и  незавершен  творимый историей народный характер. Пушкин не мог быть создателем ни  завершенной  и прогнозирующей будущее исторической концепции,  ни  игнорирующей  будущее  и завершенной концепции национального характера.