Концепт «Север» в лирике Иосифа Бродског

Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,

привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем...

Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,

только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.

"Июльское интермеццо" — одно из самых "романтических"  произведений молодого Бродского.  Помимо чисто романтической разработки  темы смерти, в нем присутствует  и ирония, вызывающая в памяти "победительную иронию" немецких  романтиков, и противостояние поэта  миру, и "концентрация трагедийности  мировосприятия", и изощренная  музыкальность. Ритмика цикла чрезвычайно разнообразна».³

Заявленное в "Июльском интермеццо" отношение к смерти восходит к столь любимому Бродским Баратынскому. На этой связи следует  остановиться подробнее во второй главе нашей работы.

 

 

 

 

1.3. «Северный» период жизни и творчества Иосифа Бродского

29 ноября 1963 года в газете  «Вечерний Ленинград» появилась  статья «Окололитературный трутень», подписанная Лернером, Медведевым и Иониным. В этой статье Бродского обвиняли в тунеядстве, что в те времена было наказуемым. Из статьи было очевидно, что Иосифа Александровича будут преследовать и, возможно, арестуют. Тем не менее, по словам Бродского, больше, чем клевета, последующий арест, суд и приговор, его мысли занимал в то время разрыв с Мариной Басмановой. На этот период приходится попытка самоубийства.

8 января 1964 года «Вечерний  Ленинград» опубликовал подборку  писем читателей с требованиями  наказать «тунеядца Бродского». 13 февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский постоянно страдал стенокардией, которая всегда напоминала ему о возможной близкой смерти (это не мешало ему оставаться заядлым курильщиком).

После первого закрытого  судебного разбирательства поэт был помещен в судебную психбольницу, где пробыл три недели, но был  признан психически здоровым и трудоспособным. Второй, открытый, суд по делу Бродского, обвиненному в тунеядстве состоялся 13 марта 1964 года. Решение суда – высылка на 5 лет с обязательным привлечением к физическому труду.

Он был сослан в Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. Вынужденная ссылка, которая длилась с марта 1964-го по сентябрь 1965-го, стала важной вехой в его биографии и творчестве. Северный период, как справедливо утверждают литературоведы и критики, оказал большое влияние на все творчество будущего лауреата Нобелевской премии. В ссылке поэт впервые в жизни соприкоснулся не с городской, а с крестьянской Россией. «Если меня на свете что-нибудь действительно выводит из себя, так это то, что в России творится именно с землей, с крестьянами,- писал он. – Меня это буквально сводило с ума! Потому что нам, интеллигентам, что – нам книжку почитать, и обо всем забыл, да? А эти люди ведь на земле живут. У них ничего другого нет. И для них это – настоящее горе. Не только горе – у них и выхода никакого нет… Вот они и пьют, спиваются, дерутся… Мне гораздо легче было общаться с населением этой деревни, нежели с большинством своих друзей и знакомых в родном городе».

Работал "питерский тунеядец" в совхозе "Даниловский". Сначала его назначили разнорабочим: навоз разгребать, камни с полей выкорчёвывать, жерди для изгороди заготовлять, телят пасти. Старожилы Норенской вспоминают, что работник из него был плохой. В деревне Бродского считали чудаком и работу поручали самую примитивную. В стихотворении поэта, написанном в августе-сентябре 1964 года, упоминается коношский тракторист Александр Кузьмич Буров, вместе с которым работал Бродский:

А. Буров - тракторист - и я,

сельскохозяйственный рабочий  Бродский

Мы сеяли озимые - шесть  га…

Летом 1965 г. Бродский познакомился в районной библиотеке с коношанином В. Черномордиком. Владимир Михайлович помог Бродскому устроиться разъездным фотографом в Коношский комбинат бытового обслуживания. Это сейчас от Коноши до Норенской рейсовый автобус идёт полчаса. А в 60-е не было ни автобуса, ни асфальтовой дороги. Два десятка вёрст Бродский преодолевал где пешком, где в кузове попутного грузовика. Позже из Ленинграда прислали ему гоночный велосипед, на котором поэт каждый день ездил в Коношу и обратно. Многие свои фотоработы Бродский дарил местным жителям. Коношане и помнят его как фотографа.

Зарабатывал мало, поэтому  посылки с продуктами и деньги, посылаемые друзьями, очень его выручали. По воспоминаниям почтальона М.И. Ждановой, писем и посылок И. Бродский получал  много. Анна Ахматова лично собирала посылки для своего молодого друга.

Самой главной бедой, которая  постигла И. Бродского в деревне, было одиночество, которое обрушилось на него после богемной городской  жизни. Спасали книги. Часть из них  он привез с собой, что-то посылали друзья, какие-то книги брал в Коношской библиотеке. Именно в ссылке И. Бродский обратился к творчеству Роберта Фроста, а от него ко всей англо-американской поэзии. В глухой северной деревне Бродский познакомился с поэзией Джона Донна - представителя барочной школы английской поэзии, здесь он впервые открыл своего кумира американских лет Уистена Одена.

Особой радостью для И. Бродского стали визиты в Норенскую его друзей. Это были известные теперь литераторы Я. Гордин, Е. Рейн, А. Найман, И. Ефимов, К. Азадовский, М. Мейлах и др. Приезжали родители, навещала поэта и его любимая девушка - Марина Басманова.

Как о поэте местные  жители смогли узнать о Бродском в 1965 г. благодаря публикации в районной газете "Призыв" двух его стихотворений: "Трактористы на рассвете" и "Осеннее" (в собрание сочинений Бродского  это стихотворение вошло под  названием "Обоз").

Живя в Норенской, Иосиф Бродский написал много прекрасных лирических стихов: "К Северному краю", "Дом тучами придавлен до земли", "Колыбельная", "Песня", "В деревне Бог живет не по углам", "Народ". Стихи, увидевшие свет на Севере, вошли в знаменитые сборники "Остановка в пустыне" и "Фонтан". Судя по датам, в Норенской делались наброски и фрагменты большой поэмы "Горбунов и Горчаков". По существу, именно в Норенской завершилось формирование Бродского как крупнейшего русского поэта второй половины XX в.

Природа и люди маленькой  деревни оказались важной вехой  на жизненном пути будущего лауреата Нобелевской премии. "Те два года, которые я провел в деревне, - самое  лучшее, по-моему, время моей жизни", - не раз говорил он своим собеседникам. Пребывание в северной ссылке во многом определило его жизненную позицию: "Я был тогда городским парнем и, если бы не эта деревенька, им бы и  остался. Возможно, я был бы интеллектуалом, читающим книги - Кафку, Ницше и других, эта деревня дала мне нечто, за что я всегда буду благодарен КГБ, поскольку, когда в шесть часов утра идешь по полю на работу, и встает солнце, и на дворе зима, осень или весна, начинаешь понимать, что в то же самое время половина жителей моей страны, половина народа делает то же самое. И это дает прекрасное ощущение связи с народом. За это я был безумно благодарен - скорее судьбе, чем милиции и службе безопасности. Для меня это был огромный опыт, который в какой-то мере спас меня от судьбы городского парня".

Осенью 1965 г. благодаря вмешательству  видных деятелей отечественной и  мировой культуры Бродский был освобожден досрочно. В сентябре приехали за ним  в Норенскую два молчаливых милиционера и увезли с собой. На прощанье поэт пообещал Т.И. Пестеревой, которая приютила его в первые дни, вернуться и помочь выкопать картошку. Не вернулся. В конце 60-х получила Таисья Ивановна письмо из Ленинграда, а в нём крестик на цепочке. И долгое время потом поэт поддерживал связь с жителями деревни.

Так, в географию Иосифа Бродского, наряду с Ленинградом и другими знаменитыми местами на земле, вписалась маленькая деревенька Норенская.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА II.

1.1. Стихотворение «Памяти Е. А. Баратынского» как одно из самых ярких произведений якутского периода творчества Иосифа Бродского.

В интервью Бродского Баратынский  неизменно определяется как наиболее значимый для него русский поэт. Так что же общего есть у этих поэтов? И Бродский, и Баратынский – элегики. Вся их поэзия пронизана мотивом утраты, элегии, в ней оплакиваются не только ушедшие и ушедшее, но и нарушенное гармонического равновесие, нарушенное согласие личности поэта с миром, искусства с жизнью. Элегик оплакивает других, но прежде всего он оплакивает себя. Культ одиночества для него - средство самосохранения.

Именно этой печальной  элегией пронизан весь цикл «Июльское  интермеццо». А более всего, стихотворение  «Памяти Е. А. Баратынского».

Стихотворение сразу начинается с описания «пушкинской поры».

Поэты пушкинской поры,

ребята светские, страдальцы,

пока старательны пиры,

романы русские стандартны

Как известно, Баратынский  жил и творил в первой половине XIX века, именно во время Пушкина, в эпоху шикарных балов и знаменитых романов. Уже с первых строф автор отсылается на эти годы, во второй есть также упоминание о восстании декабристов, которое поменяло мировоззрение многих талантливых людей того времени:

как жизни после декабря

так одинаково разбиты.

«Балтийский лед» здесь говорит  о месте жизни и творчества поэта, о Петербурге.

Шуми, шуми, Балтийский лед,

неси помещиков обратно.

Календарь, появляющийся в  стихотворении два раза, выступает  как символ быстротечности времени, скорости жизни. Быстрая жизнь, смерть – заявленное во всем цикле «Июльское  интермеццо» мотив смерти сильнее  всего ощущается в этом стихотворении.

и смерть от родины вдали

приходит. Значит, слава Богу,

Смерть лирического героя за границей имеет и историческое основание. Баратынский умер летом 1844 года в Неаполе, во время своего долгожданного европейского путешествия.

Все стихотворение с первой строфы до последней пронизано горечью  утраты такого замечательного поэта, вдали от родины, от нелепой случайности. В стихотворении много раз встречаются слова с мотивом смерти: «смерть от родины», «великие утраты», «умирали, как умели», «дуэли», «ребята мертвые». Но в тексте присутствуют слова с положительным значением: «свобода хороша», «любимцы», «счастливцы», «чувствовали». Это говорит о том, что даже если эти великие поэты, как Пушкин и Баратынский, умерли, они всегда будут жить в сердцах ныне живущих.

Наверное, это же чувство  горечи, утраты испытывал и сам Бродский, когда творил это стихотворение в далекой Якутии, вдали от родного Ленинграда. Он был далек от исторической родины, и оплакивал смерть своего друга Феди Добровольского, который трагически погиб во время одной из экспедиций и которому он также посвятил стихотворение-посвящение. Смерть близкого друга в горах, глубокое впечатление от жизни Баратынского, беспокойство за еще одного друга, который был в то время опять же в горах («Письмо на Юг»), отдаленность от Ленинграда – все эти обстоятельства сыграли свою роль в создании не только этого стихотворения, но и всего цикла «Июльское интермеццо».

 

 

1.2. Стихотворение архангельского периода жизни и творчества Иосифа Бродского «В деревне бог живет не по углам…»

 

В деревне бог живёт  не по углам,

как думают насмешники, а  всюду.

Он освящает кровлю и посуду

и честно двери делит пополам.

В деревне он в избытке. В чугуне

он варит по субботам чечевицу,

приплясывает сонно на огне,

подмигивает мне, как очевидцу.

Он изгороди ставит. Выдаёт

девицу за лесничего. И  в шутку

устраивает вечный недолёт

объездчику, стреляющему  в утку.

 

Возможность же всё это  наблюдать,

к осеннему прислушиваясь  свисту,

единственная, в общем, благодать,

доступная в деревне атеисту.

 

Одним из лучших стихотворений  архангельского периода творчества Иосифа Бродского является стихотворение «В деревне Бог живет не по углам…» 1964 года создания. Первая строчка стихотворения сразу обозначает конфликт между лирическим героем и обществом через утверждение «живёт не по углам», во-первых (явно подразумеваемое противопоставление, которое во второй строке проявляется при помощи союза А), и через употребление слова «угол». Для человека верующего «угол, где живёт бог», - красный угол, с иконой. Для неверующих («насмешников») нечто, поставленное в угол, - ненужный хлам. Тот хлам, который мы обычно распихиваем по углам, чтобы не попадался на глаза. Таким образом, соединив в одном слове два значения, Бродский достигает удивительной глубины обозначения конфликта. Причём ещё и за счёт того, какие значения слова актуализировались: высокое, сакральное (красный угол) и сниженное, разговорное (тёмный угол с ненужной рухлядью).  То есть взяты крайние семантические проявления слова; соответственно, и сила столкновения смыслов – наивысшая. По правде говоря, вторая строчка уже не так необходима для выявления конфликта; весь гений Бродского проявился в первой. Вторая строка – скорее уточнение, пояснение; возможно, усиление. Правда, в ней появляется слово «всюду», и последующие строки поэт этому «всюду» посвящает.  До конца 1-й части стихотворение насыщено глаголами, передающими то, как бог проявляет себя в деревенском быту. Замечательно то, что первый пример и последний – тоже крайности: «освящает» - … - «устраивает в шутку».

Вообще глаголы подобраны  Бродским так, что перед нами проходит вся жизнь крестьянина:

- Он освящает кровлю  и посуду и честно двери  делит пополам: духовный аспект

- В чугуне он варит  по субботам чечевицу, приплясывает  сонно на огне, подмигивает мне,  как очевидцу: быт

- Он изгороди ставит: страда, трудовая деятельность

- Выдаёт девицу за лесничего:  личная жизнь