Автор работы: Пользователь скрыл имя, 27 Апреля 2014 в 20:49, курсовая работа
Избранная мною тема для исследования и изучения «Духовный путь лирического героя в поэзии А. Блока» является актуальной и интересной, так как произведения Блока и в наше время очень востребованы среди читающих кругов. Блок необычайно много может дать современному читателю – тому, кто услышит его живой, не слабеющий с годами, юношеский страстный голос. В творчестве Блока наш читатель не сможет не различить и не почувствовать того, что чуждо тлению, что всегда будет принадлежать не только к прошлому и настоящему, но и будущему, - «волю к подвигу», «веру в людей», ту жажду «единства с миром», в утолении которой поэт видел высшее торжество и высшее счастье человека.
Введение ……………………………………………………………………..3
I. Своеобразие мира и лирического героя цикла «Стихи о Прекрасной
Даме» ………………………………………………………………………..4
II. Лирический герой цикла «Страшный мир»……………………………..13
Заключение …………………………………………………………………26
Список использованной литературы……………………………………..28
Пусть мир, где жил поэт в годы революции, снова оказался Страшным миром, в котором господствовали враждебные человеку силы, но было и
нечто отличавшее в глазах Блока этот мир от того, обречённого на гибель, каким он виделся в прежние времена – в дни «распутий» и крушения былых мечтаний и иллюзий. [5,422]
Представителям «рафинированной» интеллигенции, воображавшим себя солью земли, Блок противопоставлял людей народа – мужиков, рабочих, у которых
Блестели строго с почерневших лиц…
Именно здесь, а не в среде эстетов и декадентов, поэт видел подлинную красоту, не нуждающуюся ни в каком гриме, ни в каких приукрашениях, - и если он говорил о народе, то с величайшим уважением и даже благоговением, как о носителе некой, не всегда ясной ему самому, безусловной истины и создателе всего прекрасного, что есть на земле; именно у народа и в народе видел Блок те качества и стремления, которые ценил превыше всего: нерушимые нравственные устои, жажду справедливости, непреклонное мужество, готовность к настоящему делу, доподлинному, а не книжному и не мнимому. Вера в народ, в простого человека, в его внутреннюю красоту и неизмеримую мощь, а стало быть в его великое будущее, помогала поэту одолевать напасти «страшного мира», противопоставлять псевдогерою декадентской литературы – хищнику, стяжателю, «белокурой бестии» подлинного героя, того, кто поднимает « верный молот» в борьбе с тёмными и хищными силами, кто готов без устали «за тяжёлым плугом в свежих росах поутру идти» и никогда не изменит своему высокому человеческому имени, долгу, назначению. [5,423]
Это отношение к рабочим, мастеровым, к трудовому люду крайне характерно для Блока; почти никогда так уважительно, с таким высоким пафосом он не говорил о тех людях искусства и литературы, которые составляли его среду и считали себя цветом нации.
Великая неодолимая мощь родной страны слышалась поэту в её «ветровых песнях», в голосе её народа, напоминающем о величии людей, только до поры до времени забитых и униженных; вот почему, казалось поэту, -
…невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснёт в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!.. [1,109]
Так писал Блок в стихотворении «Россия» (1908), вслушиваясь в эту песню, звучавшую для него надеждой и обетованием; в ней поэту приоткрывалась душа народа – непреклонная, гордая, свободолюбивая, жаждущая справедливой и лучшей доли, являющаяся её залогом и предвестьем. [5,424]
Обыкновенного, простого, а вместе с тем великого и прекрасного человека Блок противопоставлял всем мрачным и человеконенавистническим измышлениям декадентской литературы, болезненным фантазиям мизантропов и пессимистов, приписывавших человеку извечную жестокость, порочность и низменность; нет, человек не таков, - возражает им Блок, - он «не Передонов и не насильник, не развратник и не злодей… Он поступает страшно просто, и в этой простоте только сказывается драгоценная жемчужина его духа».
Эту «драгоценную жемчужину» человеческого духа, человеческого благородства и видит поэт, прежде всего в обыкновенном человеке, и рядом с
этом сияющей жемчужиной меркнет всё остальное, ничтожными кажутся все измышления против простого, а вместе с тем и великого человека; он не ангел, не демон, но без него нет на земле ничего истинно прекрасного, - утверждал Блок в своей статье. [5,426]
В своём стихотворении «Два века» (1911 г.) Александр Александрович характеризует ХIХ и ХХ века:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвёздный
Беспечный брошен человек!
В ночь умозрительных понятий,
Матерьялистских малых дел,
Бессильных жалоб и проклятий
Бескровных душ и слабых тел!.. [1,155]
Настолько мрачным, опасным и беспросветным видит поэт ХIХ век. Человека этого века пронизывает холод, мрак, его тело слабо, его душа бескровна, слышатся его бессильные жалобы и проклятья.
…Век не салонов, а гостиных,
Не Рекамье, - а просто дам…
Век буржуазного богатства
(Растущего незримо зла!).
Под знаком равенства и братства
Здесь зрели тёмные дела… [1,155]
То есть, это век лицемерия и внешней фальшивой красоты, где зарождались и «зрели тёмные дела».
Двадцатый век… Ещё бездомней,
Здесь лирический герой чувствует близость конца света, ещё пессимистичней становится его настроение.
Страшные образы людей униженных, обездоленных, измученных порождали злобу против господ и властителей «страшного мира», которая могла найти исход в очистительной, испепеляющей и беспощадной грозе:
На непроглядный ужас жизни
Поэт захвачен болью народа, мучается всеми его муками, разделяет его надежды и стремления, и это порождает ту остроту и глубину переживаний и восприятий, которые отзываются в его «Ямбах», исполненных огромной внутренней силы; они возникают на гребне высокого вдохновения, не знающего никаких преград и изливающегося полно, широко, свободно, с естественностью самого дыхания и глубиной великого, страстно напряжённого чувства, словно бы объемлющего весь простор родной земли, вбирающего всю ее красоту, всю её гордую и вольную душу:
В цветении этих злаков поэт прозревает иное цветение, могучее и бессмертное, над которым уже не властны никакие «зимние сны», никакие тёмные силы.
Если некогда действительность представала перед поэтом как «обломки миров», страшных в каждом своём образе и видении, то разбуженная революцией и вспыхнувшая с огромной, всепоглощающей силой любовь к Родине и вера в русский народ явились надёжным противоядием против ужаса и отчаяния, что создавало новую и прочную основу духовной жизни поэта, определяло новый характер и новые, необычайно широкие масштабы его творчества, его поисков и устремлений.
[5,448]
Пафос творчества Блока состоит в сложном, внутренне противоречивом, то радостном и торжественном, то неудовлетворённом и жаждущем утоления, чувстве «единства с миром», единства, то, кажется, уже достигнутого и вызывающего ощущение восторга, небывалой полноты всех своих жизненных сил, то словно бы совершенно недостижимого – и тогда обостряющего болезненно переживаемый поэтом разлад с окружающей его действительностью.
Он обращался к себе с признаниями, в которых слышится давно накопившаяся горечь:
и бесплодность поисков «единства с миром», без которого человек не может найти своё истинное место в жизни, выполнить свой долг и назначение, порождает трагичность переживаний Блока, ту нестерпимую горечь, которая примешивается к его стихам; но в том и в другом случае, тщетны или не тщетны эти поиски, именно они определяют характер переживаний поэта, - и неизменной оставалась его жажда «единства с миром», то казалось бы, уже утолённая, то сжигающая с новой силой.
Особенность лирически – философской концепции Блока и состоит в том, что она стремится охватить всё умопостигаемое пространство, все времена существования человека, решить коренные вопросы его бытия, - чем определяется самый характер изображения временных и пространственно ограниченных явлений и состояний в лирике Блока, где личное, преходящее и конкретное, неизменно связывается с мировым, всечеловеческим, непреходящим. [5,450]
Реальная жизнь на каждом шагу – и совершенно беспощадно – разбивала юношеские иллюзии поэта; он всё явственнее видел: не так-то легко отвергнуть настоящую жизнь, вставшую перед ним повседневным ужасом, настойчиво врывающимся в область его грёз и видений, не давая ему ни на минуту забыться, - и его лирика становится словно бы предвестием всеобщей и неизбежной гибели, как единственного исхода из мрака «жизни вседневной». [5,452]
Как и прежде поэт зовёт своего читателя уйти туда, откуда зримей «мир иной», но и само представление об «ином мире» у него существенно изменялось с годами; если сначала «иной мир» представлялся поэту в чисто идеальном – в духе учения Платона – и бесплотном образе, как нечто совершенно «стороннее» и чуждое земной жизни, конкретно чувственному
восприятию, то потом и «иной мир» стал для него совершенно другим: это был мир будущего, мир, где исчезнут гнёт, нужда, то неравенство, одна мысль о котором пробуждала у поэта негодование, названное им революционным.
Так неопределённо-романтическое и наивно-мечтательное чувство «единства с миром» впоследствии сменилось другим – и гораздо более зрелым, вызванным пониманием того, что исполнения своих чаяний можно добиться не помимо людей, не в уединённой и бездеятельной созерцательности, а только вместе с людьми, с народом, в труде и борьбе; сам поэт в своей лирике бросал вызов былым мечтам, фантазиям, представлениям о том, что для ощущения всей полноты бытия вполне достаточно первой любви, легкоперой тучки, лазурной стези, уводящей в небесную высь; нет, это слишком лёгкий и явно обманчивый путь – так же как и забвение в буре «цыганских страстей». [5,453]
Поэт переводит свои мысли и чувства в широкий философский план, вмещающий раздумья о цели и смысле всей жизни:
«Расстроенная скрипка всегда
нарушает гармонию целого; её
визгливый вой врывается
Таких людей Блок называл художниками, - но, конечно, не только в профессиональном смысле этого слова, а в гораздо более широком; художник, поясняет Блок, - это тот, «кто слушает мировой оркестр, и вторит ему, не фальшивя». Такого человека Блок называл настроенной скрипкой и
гневно обрушивался на всё то мелкое, ничтожное, ограниченное, что является средостением между человеком и миром.
Одного из своих корреспондентов поэт учил борьбе «старого, неврастеничного, самолюбивого, узкого, декадентского – с новым – здоровым, мужественным, почувствовавшим наконец, что мир безмерно больше и прекраснее, чем каждый из нас…» (1913).
В такой борьбе, связанной с «самоосуждением» в себе всего «старого» и «узкого», утверждал поэт, и рождается «новый человек», - и, может быть, именно в этих словах, написанных по случайному поводу, наиболее полно и определённо сказался характер воззрений, сложившихся у Блока в годы зрелости, то большое и новое, что он почувствовал в самом себе и утверждал в своём творчестве – со всею присущей ему силой, страстностью и решительностью.
Поэт говорил в своих пророчески вдохновенных стихах:
Восторга творческого чаша,
И всё уж не моё, а наше,
И с миром утвердилась связь…
Эти стихи пронизаны тем светом, который хлынул словно бы из «коммунистического далёка» и озарил их, придал им удивительную глубину и красоту, неотъемлемую от внутренней красоты и благородства их создателя. [5,457]
Заключение
Так в «Стихах о Прекрасной Даме» без труда прослеживаются самые многообразные влияния – от Библии и Платона до Фета, Вл. Соловьёва, Валерия Брюсова, но самое главное и основное, что преобладает в них и придаёт им живое звучание, - это реальность сложных и противоречивых переживаний, чувство любовной страсти, в конце концов торжествующей свою победу над всеми иллюзиями и религиозно-мистическими домыслами молодого поэта; вот почему многие стихи о Прекрасной Даме и поныне захватывают их читателя.