Невербальный психологизмТургенева в романе "Рудин"

 

Содержание

 

Введение 4

1. Психологизм и его формы 7

2. Приемы и способы психологического изображения 10

3. Специфика психологизма И. С. Тургенева 14

4. Невербальный психологизм в романе И.С. Тургенева «Рудин» 20

Заключение 25

Список  литературы 27

 

 

Введение

 

Интерес к душевной жизни  человека, иначе говоря, психологизм (в самом широком понимании), в  литературе присутствовал всегда. Это  вполне естественно. В любом художественном произведении писатель так или иначе говорит читателю о чувствах, переживаниях человека. Все, что связано со способами проявления, реализации личности, всегда имеет психологический аспект. Глубокое проникновение во внутренний мир героя, подробное описание, анализ различных состояний его души, внимание к оттенкам переживаний называется психологическим анализом в литературе (часто его называют просто психологизмом).

При этом литература художественно осваивает, изучает не закономерности психики и сознания человека, а его общественное в широком смысле слова бытие, закономерности жизни человека как существа не биологического, а общественного. Поэтому и внутренний мир человека, его стремления, чувства, размышления изображаются в литературе не как самоцель, а для того, чтобы создать художественно убедительный образ личности, ее идейно-нравственной сути. Психологизм – это определенная художественная форма, за которой стоит и в которой выражается художественный смысл, идейно-эмоциональное содержание (Хализев, 2005, с. 53)^*.

Одновременно существуют и особые, соответствующие художественным задачам способы освоения внутреннего мира человека. Психологическое изображение в литературе может осуществляться в нескольких основных формах. Для психологизма – в отличие от непсихологического принципа построения образа – характерны особые закономерности в сочетании и использовании этих форм.

Именно выразительное поведение человека "является формой объективации психического мира личности" и "одним из надежных путей ее познания" (Лабунская, 1989, с.23). С помощью "позы тела, экспрессии лица, их внешней выраженности" мы проникаем "внутрь" человека, так как в общении, "в диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками. Он вкладывает всего себя в слово..." (Бахтин, 1979, с.318). Вне всякого сомнения внутренний мир человека отражается в его поведении и мимике. Однако осмыслить и интегрировать этот мир можно только в том случае, если его выразить словами, т.е. декодировать невербальное речевое поведение.

В невербальной коммуникации используются любые символы, кроме  слов. Зачастую невербальная передача происходит одновременно с вербальной и может усиливать или изменять смысл слов. Обмен взглядами, выражение лица, улыбка, поднятые в недоумении брови, живой или остановившийся взгляд, взгляд с выражением одобрения или неодобрения — все это примеры невербальной коммуникации.

В настоящее время языковое выражение невербальных элементов общения не находит должного освещения в литературе. В этой связи данная работа посвящена попытке доказать важность словесного описания поведения героев в художественном тексте, которое сопровождает его прямую речь.

С точки зрения специфики художественного психологизма Тургенева, существенную роль в его произведениях играет невербально-пластическая составляющая: голос, жесты и мимика. В его произведениях эти важнейшие компоненты человеческой речи служат для передачи эмоций и экспрессивности говорящего, а также для раскрытия характера. До сих пор большое внимание уделялось особенностям "тайного психологизма" писателя и анализу форм его выражения. Актуализируя "внешние "проявления психологизма, исследуя поэтику психологического портрета, ученые ставят вопрос о "внутреннем человеке" в изображении Тургенева – романиста (Батюто, 1972). Однако, проблема "внутреннего человека" в свете невербального психологизма психопоэтики изучена еще не столь глубоко и всесторонне, как другие аспекты психологизма Тургенева. Этим обусловлена актуальность избранной темы.

Таким образом, целью данного исследования явилось выявление роли описания невербальных элементов в раскрытии внутреннего мира персонажа художественного текста.

Объектом исследования явилась  невербально-пластическая сфера в творчестве Тургенева, ее истоки и своеобразие.

Предметом данной работы стал художественный текст романа «Рудин» И.С.Тургенева.

 

1. Психологизм и его формы

 

 

     Проблема психологизма интересна и эстетически значима тем, что именно в ней очень остро и наглядно раскрываются и проявляются внутренние противоречия личности, которая одновременно отражает и носит в себе противоречия и конфликты эпохи и общества (Бялый, 1964).Человек в литературе представлен как характер, как определенный тип поведения, чувствования и мышления.

     В первую очередь о психологизме говорят при анализе эпического произведения, поскольку именно здесь у писателя больше всего средств изображения внутреннего мира героя. Наряду с прямыми высказываниями персонажей здесь есть речь повествователя, и можно прокомментировать ту или иную реплику героя, его поступок, раскрыть истинные мотивы его поведения.

     Когда писатель показывает героя «изнутри», как бы проникая в сознание, душу, непосредственно показывая, что происходит с ним в тот или иной момент, можно говорить о «прямом» психологизме. К формам прямого психологизма может быть отнесена речь героя (прямая: устная и письменная; косвенная; внутренний монолог), его сны.

     В тех случаях, когда писатель изображает только особенности поведения, речи, мимики, внешности героя, речь идет о косвенном психологизме, поскольку внутренний мир героя показан не непосредственно, а через внешние симптомы, которые могут быть не всегда однозначно интерпретированы. К приемам косвенного психологизма относятся различные детали портрета, пейзажа, интерьера и др. (Страхов, 2001) К приемам психологизма относится также и умолчание. Подробно анализируя поведение персонажа, писатель в какой-то момент вообще ничего не говорит о переживаниях героя и, тем самым, заставляет читателя самого проводить психологический анализ. Например, в романе И.С. Тургенева «Рудин»  после сцены объяснения в любви следует описание поведения Натальи, которое позволяет читателю самому судить о характере обуревавших героиню чувств: «А Наталья пошла к себе в комнату. Долго сидела она в недоумении на своей кроватке, долго размышляла о последних словах Рудина и вдруг сжала руки и горько заплакала. О чем она плакала – бог ведает! Она сама не знала, отчего у ней так внезапно полились слезы. Она утирала их, но они бежали вновь, как вода из давно накопившегося родника»(1, с.95).

     Тургенев — сторонник скрытого психологизма. В отличие от Толстого он полагал, что автор не должен глубоко «врываться» в сознание героя. Внутренний психологический процесс героя надо изображать не прямо, с помощью внутреннего монолога (как это обычно бывает у Толстого) и не с помощью монолога-исповеди (как у Достоевского), а косвенно, через внешние проявления. Психологические конфликты в сюжете романа назревают подспудно, сначала выражаются в незначительных деталях поведения героев, потом выходят на первый план.

     Тургенев прекрасно владел формами, свойственными психологизму косвенному, - «психологическим анализом "извне", выражающимся в психологической интерпретации писателем выразительных особенностей речи, речевого поведения, мимических и других средств внешнего проявления психики» (Тюхова,1981, с.33).

     Нетрудно увидеть, что психологизм имеет самое непосредственное отношение к стилю произведения, всего творчества писателя, иногда даже целого литературного направления или течения. Психологизм, когда он присутствует в произведении, выступает как организующий стилевой принцип, стилевая доминанта, т.е. главное эстетическое свойство, решающим образом определяющее художественное своеобразие произведения и подчиняющее себе строение всей образной формы. Таким образом, мы можем говорить о психологическом стиле, точнее – даже о множестве психологических стилей, так как различия в конкретных особенностях проблематики каждого писателя и даже каждого произведения порождают и соответствующее многообразие индивидуально неповторимых стилей; поэтому у каждого писателя – «свой психологизм». В следующей главе мы и посмотрим, из каких элементов формы складывается психологический стиль; проанализируем, иначе говоря, внутреннюю структуру психологизма.

 

2. Приемы и способы психологического изображения

Какими же приемами и способами пользуются для этой цели писатели-психологи? При этом для наглядности сопоставим психологический стиль с противоположной ему, непсихологической манерой письма, при которой элементы формы воссоздают прежде всего внешнюю сторону жизни человека, происходящие с ним события и т.п.

В общем виде изменение  организации художественной формы  при психологизме по сравнению с  непсихологическим принципом письма состоит в изменении отношений  между теми ее элементами, которые  так или иначе изображают внешнее  бытие (наружность героев, их действия и поступки, обстановку действия и  пр.), и теми, которые призваны воспроизводить внутренний мир героев. Естественно, что соотношение между этими  двумя группами элементов меняется в пользу последних. Такой процесс  происходит на всех уровнях художественной формы. В частности, с полной очевидностью он проявляется в сфере предметной изобразительности. То, что психологизм  требует даже количественного увеличения деталей, характеризующих внутренний мир героя (подробности мыслительного  процесса, нюансы чувств, эмоций, «разложение  на составляющие» волевых импульсов  и т.п.), и, соответственно, относительного уменьшения внешних деталей –  это вполне ясно и не нуждается  ни в комментариях, ни в примерах. Но меняется не только количественное соотношение внутренних и внешних  деталей – меняются и более  глубокие связи между ними, меняется их иерархия.

Психологизм заставляет внешние детали работать на изображение внутреннего мира. Внешние детали и в психологизме сохраняют, конечно, свою функцию непосредственно воспроизводить жизненную характерность, непосредственно выражать художественное содержание. Но они приобретают и другую важнейшую функцию – сопровождать и обрамлять психологические процессы. Предметы и события входят в поток размышлений героев, стимулируют мысль, воспринимаются и эмоционально переживаются. Событие или поступок читатель воспринимает уже не просто в их прямом, объективном смысле, а как стимул или итог определенной внутренней, эмоционально-мыслительной работы или как проявление определенного душевного состояния. Внешние детали мотивируют внутреннее состояние героя, формируют его настроение, влияют на особенности мышления – иногда прямо, иногда очень опосредованно и косвенно (Есин, 1988).

Несмотря на то, что события  в романе И.С. Тургенева «Рудин» совершаются на протяжении нескольких лет, действие в нем сжато до нескольких дней. Показан день приезда Рудина в усадьбу Ласунской и следующее утро, потом после двухмесячного перерыва - объяснение Рудина с Натальей, на другое утро - свидание у Авдюхина пруда, и в тот же день Рудин уезжает. Главное действие романа на этом, в сущности, заканчивается, далее уже подводятся итоги. Все немногочисленные второстепенные персонажи романа прямо или косвенно соотносятся с Рудиным: одни воплощают ту бытовую среду, в условиях которой приходится жить Рудину, другие обсуждают его личность, его поступки, его ум и натуру и тем самым освещают его образ с разных сторон, с разных точек зрения.

Внешние детали могут не прямо входить в процесс внутренней жизни героев, а лишь косвенно соотноситься с ним. Очень часто такое соотнесение  наблюдается при использовании  пейзажа в системе психологического письма, когда настроение персонажа  соответствует тому или иному  состоянию природы или, наоборот, контрастирует с ним. Так, например, в самом конце романа природа  как бы аккомпанирует бесприютно-тоскливому  настроению  Михайла Михайлыча Лежнева - и он «долго ходил взад вперед по комнате, остановился перед окном, подумал, промолвил вполголоса: «бедняк!» - и, сев за стол, начал писать письмо к своей жене.

А на дворе поднялся ветер  и завыл зловещим завываньем, тяжело и злобно ударяясь в звенящие стекла. Наступила долгая осенняя ночь. Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый уголок… И да поможет господь всем бесприютным скитальцам!»(1, с.139).

В общем, мы можем без преувеличения  сказать, что в системе психологизма практически любая внешняя деталь так или иначе соотносится  с внутренними процессами, так  или иначе служит целям психологического изображения. Появление абсолютно непсихологической детали для психологического стиля – явление почти невозможное.

Сказанное относится и  к тем художественным деталям, с  помощью которых показываются внешние  проявления внутренней жизни героя (мимика, пластика, жестикуляция, речь на слушателя, физиологические изменения  и т.п.). Воспроизведение внешних  проявлений переживания – одна из древнейших форм освоения внутреннего  мира, но в системе непсихологического письма она способна дать лишь самый  схематичный и поверхностный  рисунок душевного состояния, в  психологическом же стиле подробности  внешнего поведения, мимика, жестикуляция становятся равноправной и весьма продуктивной формой глубокого психологического анализа (Лотман, 1974).

Почему это происходит? Во-первых, внешняя деталь теряет свое монопольное положение в системе  средств психологического изображения. Писатель всегда имеет возможность прокомментировать психологическую деталь, разъяснить ее смысл. Вот как развернуто раскрывает, например, Тургенев психологический подтекст  состояния Натальи после решающего разговора с Рудиным: «Оставшись наконец одна, она с трудом дотащилась до своей кровати и, усталая, разбитая, упала лицом на подушки. Ей так горько, и противно, и пошло казалось жить, так стыдно ей стало самой себя, своей любви, своей печали, что в это мгновение она бы, вероятно, согласилась умереть… Много еще предстояло ей тяжелых дней, ночей, бессонных, томительных волнений; но она была молода - жизнь только что начиналась для нее, а жизнь рано или поздно свое возьмет. Какой бы  удар ни поразил человека, он в тот же день, много на другой – извините за грубость выражения – поест, и вот вам уже первое утешение...»(1, с.124).