Образ Ставрогина в романе Ф.М. Достоевского "Бесы"

Но Достоевского интересует не просто могучая сила, внимание его сосредоточено на силе личности, оторвавшейся от бога и людей вследствие безмерной гордости. Его герой, “великий грешник” — гордейший из всех гордецов и с величайшею надменностью относится к людям. В ранней молодости “он уверен, что будет величайшим из людей”. “Необычайная гордость мальчика делает то, что он не может ни жалеть, ни презирать людей”, среди которых он живет, будучи свидетелем их порочных и мучительных отношений друг к другу. Пройдя через разврат, через “подвиг и страдания злодейства”, герой Достоевского от гордости и от безмерной надменности к людям становится до всех кроток и милостив — именно потому, что уже безмерно выше всех.

У    Достоевского   образ    гордеца-грешника    распался    на   несколько разновидностей, осуществленных главным  образом  в личностях Ставрогина, Ивана Карамазова и Раскольникова.

Ставрогин  — гордый человек, богато одаренный духовно, задавшийся целью развить в себе беспредельную силу, способную преодолеть всякое препятствие, и внешнее и внутреннее. Горделивое самопревознесение обособляет его от Бога и от всех людей. От Бога он удалился настолько, что отрицает Его бытие и признает себя атеистом. Дары своего духа  Ставрогин  не воспитал, ни к чему он не приложил настойчивого труда и даже не научился правильно выражать свои мысли, оставшись “баричем, не совсем доучившимся русской грамоте, несмотря на свою европейскую образованность”. И неудивительно, утратив верховные ценности,  Ставрогин  не мог надолго увлечься ни одною из частичных ценностей настолько, чтобы серьезно поработать над нею. Есть, впрочем, одна ценность, над которою потрудился и  Ставрогин. Ни одно существо не может окончательно отказаться от стремления к абсолютной полноте жизни. Творить свою жизнь, наполняя ее богатым содержанием, — это значит также осуществлять красивую жизнь. Наиболее простая формальная слагаемая красоты, сила, естественно увлекает людей, не успевших еще вследствие молодости или вообще неспособных выработать возвышенное содержание жизни. 
 Беспредельную силу  Ставрогин  приобрел дорогою ценой. Свою жизнь он наполнял рискованными опытами, не склоняясь ни перед каким лицом и ни перед какими ценностями, не слушаясь никаких веяний долга, обычая, приличия. Когда он был гвардейским офицером и “закутил, рассказывали о какой-то дикой разнузданности его, о задавленных рысаками людях, о зверском поступке с одною дамою хорошего общества, с которою он был в связи, а потом оскорбил ее публично. Что-то даже слишком уж откровенно грязное было в этом деле. Прибавляли сверх того, что он какой-то бретер, привязывается и оскорбляет из удовольствия оскорбить”.

Но в конце концов  Ставрогин  признает, что он в самом деле не ладья, а “старая, дырявая дровяная барка”, годная лишь “на слом”. И он кончает с жизнью, повесившись, то есть тем отвратительным способом, к которому прибегают люди, находящиеся в безысходном унынии.

Начав с титанизма,  Ставрогин  закончил свою жизнь беспросветным мраком; освобождения от него он мог достигнуть только путем смерти.

Иван Карамазов и Родион Раскольников были тоже людьми гордыми, сильными и духовно одаренными, но гордость их глубоко отлична от ставрогинской, и весь ток их жизни иной.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.6. Мотив соблазна в романе “Бесы”

    Мотив соблазна в романе Ф. М. Достоевского будет рассмотрен в связи со следующим семантическим комплексом: искушение, прельщение,   оболь-щение, обаяние, волшебство, наваждение, смущение, внушение. Интере-сующий нас мотив, актуализируя тему борьбы Божьего и бесовского начал, связан как с образом святого, так и с образом грешника.

  В романе “Бесы” рассматриваемый мотив подготавливает момент окон-чательного подчинения Николая Ставрогина бесовскому началу.

Мотив соблазна связан с событиями преступной жизни героя, дающего  волю своим сладострастным желаниям, доходящим в нём “до совершенного  огня”. Иван Шатов считает, что Ставрогин женился на Лебядкиной, прежде  всего, по “сладострастию нравственному” (он вступает в брак после растления Матрёши). В исповеди Ставрогин признаётся, что хотел как-нибудь  искалечить свою жизнь, поэтому и женился на Хромоножке. После  нескольких лет “угловой” Петербургской жизни он отправляется в  губернию  к матери, где совершив несколько гнусных поступков, заболевает белой го-рячкой.  В болезни, явившейся следствием “нервного надрыва”, герой ведёт  себя как одержимый. Однако он не умирает и не сходит окончательно с ума:  для Ставрогина остаётся возможность изменить свою жизнь. Не случайно позже герой ищет для себя исход в исповеди (при этом в главе “У Тихона”   он отвергает единственный путь спасения — многолетнее тайное   послушничество). Но Ставрогин множеством нитей связан с бесовским миром: в  галлюцинациях героя пугает бесёнок, наяву сеть вокруг него плетёт Верховенский. Последнего тянет к Ставрогину его демоническая сущность. В борьбе за окончательное отлучение героя от Бога Верховенский прибегает к третьему дьяволову искушению. В то же время он предлагает Ставрогину исправить искалеченную браком с Хромоножкой жизнь — убить Лебядкиных. Причём, их смерть связана с соблазнением Лизы Тушиной, прельстившейся выдуманным Верховенским образом  Ставрогина. Интересующий  нас мотив предопределяет нежелание Лизы “воскресать” вместе с героем. “Кровопийца” Ставрогин оказывается “инертной массой”, как и члены “пятёрки”, чувствующие, что “попали в паутину к огромному пауку”.

  Герой, отказываясь от подвижничества, “бросается” в новое  преступление, обрекая себя на гибель. Ставрогин нужен Верховенскому для  реализации “обаятельной идейки” разрушения. Однако “политический  обольститель” вовсе не нуждается в живом Ставрогине — ему нужен Иван Филиппович. Не случайно Верховенский несколько раз угрожает повесить Ставрогина. Рассматриваемый мотив подготавливает ситуацию смерти героя, попавшего под власть “паука” — Верховенского, торжествующего в “обезбоженном   пространстве  романа”. 

   В рассмотренном произведении Ф.М. Достоевского интересующий нас  мотив связан с той стороной жизни героя, которая обращена к миру зла. В романе “Бесы” мотив соблазна способствует решению  образа Ставрогина как нераскаявшегося грешника. 

В то же время мотив соблазна способствует сопротивопоставлению 

вариантов греховной жизни (в миру и в монастыре) и жизни подвижнической. Этим, в частности, обуславливается противопоставление христианской и антихристианской идей в романах Ф.М. Достоевского.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Объективность индивидуального сознания

2.1. Роль разума и бесстрастности Ставрогина  в вопросах идеологии

 

       На схеме, посвящённой спектральному разложению характера Главного Героя Достоевского,  Ставрогин  находится в положении прямо противоположном Подростку. В отличие от Аркадия Долгорукова, Николай Ставрогин, совершенно хладнокровный и бесстрастный человек, для которого не существует большой разницы между добром и злом.      

 Он совершенно безразличен  ко всем традициям и порядкам, принятым в любом обществе  и при желании может это  всегда продемонстрировать. Он совершенно  безразличен ко всем страстям, которые происходят вокруг него, даже не смотря на то, что  большинство идеологий, которые  его окружают, он создал сам. Он  даже безразличен к собственной  жизни, поскольку логическим завершением  его жизни может быть только  самоубийство. Он представляет собой как бы “тепловую смерть Вселенной”, когда никакие процессы в ней уже происходить не могут из-за Третьего Закона Термодинамики.      

 Действительно, такой трагический  исход героя может говорить  о том, что эта позиция имеет  принципиальные проблемы, несовместимые  с нормальной жизнью, тем не  менее, именно  Ставрогин  демонстрирует главные качества, которые совершенно необходимы для объективного научного мировидения, которое может реально отражать законы Природы. Сама смерть  Ставрогина  символически говорит о том, что абсолютная объективность и абсолютная научная позиция не может терпеть никакого персонального вмешательства для формулирования и доказательства идей, связанных с идеологией и нравственностью.      

  Ставрогин  не отражает нравственность, но отражает позицию, с которой можно подходить к любому вопросу, связанному с субъективными вопросами идеологии. Каждый из людей, который окружает  Ставрогина, является символическим представлением определённой проблемы, которая возникает в результате использования обществом идеологических законов и учений. Идеи в книге “Бесы” превращаются в страшные болезни и катастрофы общественного сознания.

 Если спросить какого-либо  последователя Христианства, по  какой причине погиб Иешуа, то в ответ можно услышать самые разнообразные идеи. Главное, что объединяет эти идеи, является то, что произошло это “для спасения всего человечества”, то есть из принципиально высоких побуждений. Одним из самых распространённых мнений является то, что бог убил своего сына, чтобы “каждый имел жизнь вечную”, и что после такой искупительной смерти жертва немедленно превращается в бога, а поверивший в это получает вечную жизнь.

 Прямой пародией на “разумное и сознательное” объяснение гибели Иешуа, является идеология Кириллова и то, какую логику он приводит для оправдания, целесообразности и необходимости своего самоубийства, в общих чертах повторяет рассуждения, которые лежат в основе Христианского догматизма. Смерть человека оказывается оправданной высшими соображениями и совершённой совершенно сознательно и в здравом рассудке.      

  Тем не менее, существует некоторое нетривиальное объяснение гибели Иешуа в главе “У Тихона”. Эта глава не вошла в основную книгу и где  Ставрогин  несколько отличается от того, который присутствует в основной части книги. Если Кириллов является отображением или имиджем самоубийства, которое является частью Христианского догматизма Павла, то к реальным событиям это не имеет никакого значения.      

  Текст, который не вошёл в основную книгу может как раз ассоциироваться с тем, что представляет собой реальность, которая не вошла в основную часть христианского понимания о смысле гибели Иешуа.      

 — Я вижу... я вижу как наяву, — воскликнул Тихон проницающим душу голосом и с выражением сильнейшей горести, — что никогда вы бедный, погибший юноша, не стояли так близко к самому ужасному преступлению, как в сию минуту!

  — Успокойтесь! — повторил решительно встревоженный за него  Ставрогин, — я, может быть, ещё отложу... вы правы, я, может быть, не выдержу, я в злобе сделаю новое преступление... это всё так... вы правы, я отложу.  
       — Нет, не после обнародования, а ещё до обнародования листков, за день, за час, может быть, до великого шага, вы броситесь в новое преступление как в исход, чтобы только избежать обнародования листков!  
        Ставрогин  даже задрожал от гнева и почти от испуга.  
       — Проклятый психолог! — оборвал он вдруг в бешенстве и, не оглядываясь, вышел из кельи.      

  Иешуа мог совершить самоубийство, как средство “убежать от самого себя”, если, например, на пути его встала женщина, такая как Мария Магдалина, и то, какие чувства он испытывал к этой женщине, или то, что Ставрогин  сделал с Матрёшей, с его точки зрения показались ему самым большим преступлением против своей же собственной идеологии. В результате, он совершил ещё более страшное преступление — самоубийство. Но это самоубийство было не по сознанию и рассудку, а в состоянии высшего душевного стресса и не имеет ничего общего к тому, с какой точки зрения на это смотрит Христианский догматизм.      

 И так далее...      

 Само происхождение и становление России может быть рассмотрено, как некий исторический проект с целью последовательного “выведения бесов” из Человечества, то есть уничтожения ложных и фиктивных мировоззрений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Морально-психологический облик Ставрогина

 

При понимании книги “Бесы” необходимо полностью абстрагироваться от материального мира, в котором происходят все события и сосредоточиться на мире идей и концепций. Идеология каждого человека — это представление какой-то определённой идеи человечества и то, как заканчивает человек свою жизнь является отражением того, как должна закончить свою жизнь та или иная идея.      

  Центральной фигурой всей книги является Николай  Ставрогин. Самое главное — это то, что сам он не верит ни в одну из идей, которыми он в разное время заразил всех остальных героев книги. Интересно, что в самой книге получается, что заразил он этими идеями главных героев практически одновременно, что ещё раз подчёркивает, что в данном случае мы находимся в пространстве идей, для которого времени не существует и вся материальная окантовка книги — это всего лишь подходящая виртуальная реальность для передачи основных идей и понятий.      

   Ставрогин  не просто “не верит во имя какой-то другой идеи”, он просто принципиально не может верить. Он по своему определению совершенно холоден и бесстрастен, как Снежная Королева, и поэтому является как бы отображением “Бога-Отца”, для которого фактически не существует понятий о добре и зле, а все человеческие чувства есть холодные льдинки, из которых он думает строить “Царство Божие”. Когда Шатов спрашивает  Ставрогина: “Правда ли, что вы уверяли, что, будто не знаете различия в красоте между какой-нибудь сладострастною, зверской шуткой и каким угодно подвигом, хотя бы даже жертвой жизнию для человечества?”, то  Ставрогин  совершенно спокойно говорит о том, что действительно “не видит разницы”.