Образы детства в русской литературе XIX века

 В окружающей Тёму  среде опаснее всего – нетерпимое  отношение к чувству человеческого  достоинства, к поведению, руководимому  понятиями чести и справедливости. Жестокость отца – это не  вспышка гнева, это принцип усвоенной и отстаиваемой им системы. Той же системы придерживаются и в гимназии. Ее директор отрицает за гимназистами право рассуждать о начальниках, отвергает «правило какого-то товарищества» и считает своей священной обязанностью «сплотить всю эту разрозненную массу (учащихся) в нечто такое, с чем, говоря о практической стороне дела, можно было бы совладать». «С момента его поступления ребенок,– разъясняет директор Аглаиде Васильевне Карташевой, – должен понимать и знать, что вся власть над ним в сфере его занятий переходит к его новым руководителям. Если это сознание будет глубоко сидеть в нем – это даст ему возможность благополучно сделать свою карьеру».

Такая система, показывает Гарин-Михайловский, губительна, а для  слабых натур – гибельна. Но не менее, чем ее «прямое» давление, разрушительно для человеческой личности приспособление к системе, компромисс, примирение с господствующими принципами и правилами. Именно к подобным компромиссам часто склоняет Тёму и его мать, как правило, невольно, бессознательно, из одной лишь горячей любви к сыну, из желания ему счастья, благополучия, какой бы высокой ценой они не оплачивались.

Образ Аглаиды Васильевны противоречив, двойствен. Она – союзник  автора, пока борется против насилия  над личность ребенка, пока обличает бездушную систему воспитания, убивающую в человеке волю, вытравливающую из человека его неповторимое «я». Но автор солидарен с ней только до строго определенной границы.

В повести есть такой  эпизод. К дому Карташевых примыкал наемный двор, где ютилась «городская голытьба». «Мысль о наемном дворе давно уже приходило в голову матери Тёмы, Аглаиде Васильевне. Нередко, сидя в беседке за книгой, она невольно обращала внимание на эту ватагу вечно возбужденных веселых ребятишек. Наблюдая в бинокль за их играми, за их неутомимой беготней, она часто думала о Тёме». И наконец она разрешает сыну посещать наемный двор, играть с «голытьбой» – но не больше! Как только Тёму его более развитые товарищи по гимназии захотели приобщить к чтению передовой литературы, она бьет тревогу! Аглаида Васильевна категорически против новых увлечений Тёмы, так как глубоко убеждена, что учения Чернышевского, Добролюбова, Писарева ошибочны и вредны!

Вместе с писателем  мы с интересом и горячим сочувствием  следим за неравной борьбой маленького Тёмы против жестоких воспитательных принципов отца, против казенно-рутинной системы обучения и общепринятых и общепризнанных нравов, привычек окружающих. Правдивый, искренний, добрый Тёма сопротивляется губительному воздействию насилия, равнодушие, лицемерной морали.

Как и Сережа Багров, Тёма Карташев наделен благородными задатками: в нем живет и не затухает чувство  справедливости, он предельно самоотвержен в своих стремлениях к добру  и правде, он искренен в своем  раскаянии, когда совершает какой-нибудь проступок. Но почему же ему так трудно «выделяться», говоря словами Достоевского, в человеке? Почему на его долю выпадает столько срывов и падений, иногда таких глубоких, что они и через многие годы не изгладятся из его воспоминаний? Быть может, потому, что Тёме, как считает его мать, недостает «твердости и воли в минуты страха и опасности»?

Среди испытаний, предложенных юному герою, два наиболее ответственных  Гарин-Михайловский сопоставляет и  противопоставляет.

Тёма спасает Жучку. На рассвете, тайком от взрослых Тёма выбирается из дома в сад, находит в каретном сарае двое вожжей и длинную веревку и, рискуя жизнью, спускается на дно колодца. Преодолевая страх, Тёма ободряет себя: «Не надо бояться, не надо бояться!.. Стыдно бояться! Трусы только боятся! Кто делает дурное – боится, а я дурного не делаю, я Жучку вытаскиваю, меня и мама и папа за это похвалят». Тёма выдерживает испытание: ему хватило и воли, и твердости.

А вот другие окончилось для него катастрофически: он выдает товарища. Когда директор гимназии впился в него горящими глазами, Тёма «почувствовал, как он точно погружался куда-то… И вот… зазвучали  в его ушах и посыпались его бессвязные, слабеющие слова о пощаде, слова мольбы, просьбы и опять мольбы о пощаде и еще… ужасные, страшные слова, бессознательно слетавшие с помертвелых губ… ах! более страшные, чем кладбище и черная шапка Еремея (так перепугавшие Тёму во время спасения Жучки), чем розги отца, чем сам директор, чем все, что бы то ни было на свете. Что смрад колодца?! Там, открыв рот, он больше не чувствовал его…» Он возвращается в класс ябедой и доносчиком: «Неудержимой болью охватила его мысль о том светлом, безвозвратно погибшем времени, когда и он был чистым и незапятнанным… Что-то забытое, напомнившее Тёме Жучку в колодце, мелькнуло в его голове…» И боль от содеянного была тем острее и невыносимее, что другой гимназист, кроткий, нашел в себе силы для достойного ответа директору: «Делайте со мной, что хотите, я приму на себя всю вину, но я не могу выдать…»

Что же сломило Тёму? Чего не хватает еще ему, чтобы сохранить себя чистым и незапятнанным? Что предстоит ему еще развить и укрепить в себе? Что же придает человеку нравственную стойкость и гражданское мужество?

Решение этих вопросов составляет важнейший этап в процессе нравственного самоопределения каждого человека. Поисками ответов на эти вопросы и определяется замысел повести «Детство Тёмы» (1892). Гарин-Михайловский говорил: «…в моей беллетристике выдуманных образов совсем нет: все взято прямо из жизни». Прямо из жизни, большею частью из жизни самого автора, «взята» и повесть.

2.3. Повесть «Детство» Л. Н. Толстого: новый взгляд на  детские образы

Повесть Толстого «Детство»  была опубликована в 1852 году, когда  детская тема оказалась одной  из ведущих в русской литературе. Именно в этот период появляются произведения, в которых личность ребёнка выдвигается на первый план: «Бежин луг» (1851) И.С. Тургенева; «Детство» (1852) Л.Н. Толстого; «История Ульяны Терентьевны» (1852) П.А. Кулиша; «Неточка Незванова» (1849), «Маленький герой» (1857) Ф.М. Достоевского; «Детские годы Багрова - внука» С.Т. Аксакова. В 50-е годы А.И. Герцен публикует первую часть эпопеи «Былое и думы» - «Детская и университет».

На примере повести  «Детство» легко выявить основные отличия литературы для детей и литературы о детях, особенно явные потому, что проявились они в творчестве одного писателя.

Сопоставив «Детство»  с »Русской книгой для чтения», легко  обнаружить, как меняется проза и  трансформируются художественные, языковые и композиционные средства при изменении адресата.

«Когда я писал «Детство», то мне казалось, что до меня никто  ещё так не почувствовал и не изобразил  всю прелесть и поэзию детства», - признавался Л.Н.Толстой.

В повести писатель выводит  на первый план ощущение новизны от знакомства с окружающим миром, «всю прелесть и поэзию детства». Эта поэзия -- в свежей живости чувств, в том, что и радость и горе оставляют особенно яркие и неизгладимые следы. Писатель хорошо понимает, что именно взрослый читатель ждет от книги о детях и детстве, а именно стремится обнаружить причинно-следственную связь между детством и состоянием личности в зрелости, ответить на вечный вопрос: почему он, как личность, сформировался именно таким, а не другим.

Л.Н.Толстой решает эту  задачу творчески, в трудно постигаемых, живых и естественных противоречиях и оценках. Жизнь в повести “Детство” не несёт в себе черт ложной схематичности, её трагичность проступает в каждой яркой и выразительной детали. Одновременно с тем действительность предстает в раздробленных и одновременно чётких и логичных картинах, начиная от портрета отца и смерти матери до первых впечатлений от большого города. Образ автора и образ его главного героя намеренно сближен, что придает повествованию особенную достоверность.

Вот, к примеру, как дети входят в зал и видят мать: «... одной рукой она придерживала чайник, другою - кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но хотя она смотрела пристально, она не замечала этого, не замечала и того, что мы вошли».

Никаких оценок к портрету не прилагается и так ясно, что мать героя глубоко несчастна. Очевидно, что в детской прозе Л.Н.Толстого портрет был бы решён совершенно иными, более очевидными и однозначными средствами.

Другое отличие прозы  о детях и для детей - в самой  глубине и фокусировке психологической детали. Примером такой детали в «Детстве» могут служить, скажем, пальцы приказчика Якова, в яростном движении которых опровергалось всё, что говорил отец и что Яков безмолвно и почтительно выслушивал. Так, с помощью ёмких деталей Толстому удается передать многие подробности и оттенки восприятия героем окружающей жизни. Несогласие, подавленная ярость, невозможность выразить свою личность - всё это как бы увеличивается и разрастается, поскольку происходит на глазах у ребёнка. Герой видит и понимает это впервые, с отчетливостью новизны, отчего и читатель как бы возвращается в прошлое и, припоминая и восстанавливая события своей жизни, постигает их в новой и утраченной во времени ясности.

В «Детстве» Л.Н.Толстому удаётся передать всю свежесть детского восприятия и переживания, которые порождают сходный отзвук в сознании взрослого человека. И это пробуждает в читателе особый род сочувствия, сочувствия, осуществляемого не по психологической схеме «взрослый - взрослый», но по модели: «ребёнок - ребёнок». В литературе же для детей чаще всего задействована привычная схема «взрослый - ребенок», воздвигающая между автором и адресатом привычную стену.

Создание литературного  шедевра происходило в определённой последовательности: Толстой постепенно начинает сосредоточивать своё внимание на личности Николеньки, на его отношении к окружающему миру, на его внутренних переживаниях. Писатель прекратил писание романа «Четыре эпохи развития» по той причине, что фигура ребёнка стала теряться на фоне многообразного материала. В последующих редакциях писатель постарался полнее и определённее раскрыть характер Николеньки Иртеньева. Уточнение замысла повлекло за собой и изменения в сюжете повести (отказ от истории о незаконнорожденных детях), её композиции (деление повести на небольшие главки), обрисовке действующих лиц (изменение приёмов описания родителей). Толстой ввёл в повествование многочисленные сцены и эпизоды, в которых действует именно ребёнок; по этой причине пришлось отказаться от громоздких авторских отступлений.

Основная идея, владевшая  писателем при создании его произведения, воссоздать процесс формирования и  развития человеческой личности. Этим определено авторское решение композиционным центром повествования сделать образ десятилетнего мальчика - Николеньки Иртеньева. Внутренняя эволюция маленького героя является главным объектом наблюдения. Замысел писателя естественным образом сказался на всей структуре художественного текста. Не случаен выбор подчёркнуто «будничного» сюжета: описываются повседневные события, данные во временной последовательности и типичные для определённого социального круга (дворянского сословия). В судьбе героя привлекают внимание читателей не захватывающие перипетии, а тончайшие колебания, малейшие изменения во внутреннем мире ребёнка, постепенно открывающего для себя мир, насыщенный сложными и противоречивыми отношениями. Именно это становится источником развития сюжета.

Композиция повести  логична и стройна: условное деление  повествования на несколько частей позволяет писателю показать благотворное влияние на Николеньку деревенской жизни и отрицательное влияние города, где царит условность светского общества. Закономерно, что вокруг юного героя, вступая в различные с ним отношения, помещены все остальные персонажи, довольно чётко распределённые на две группы. К первой относятся maman, Наталья Савишна, Карл Иваныч, странник Гриша, побуждающие развитие в мальчике лучших черт его натуры (доброты, любовного отношения к миру, честности); вторая группа персонажей - папа, Володя, Сережа Ивин -- пробуждает в Николеньке неприглядные свойства характера (самолюбие, тщеславие, жестокость).

Тема первой повести  толстовской трилогии - изображение  детства - обусловило и особенности  пространственно-временной организации  текста. Пространство детского мира Николеньки Иртеньева первоначально совпадает с миром родной усадьбы, имеющей чёткую границу: за темным лесом начинается чужое пространство. В этом узко очерченном кругу все является знакомым и родным для мальчика. Переезд в Москву расширяет пространственную характеристику повести. Здесь Николенька Иртеньев наблюдает новую жизнь и новых людей, что обогащает его представления о мире. Художественное время повести также соответствует возрастным характеристикам героя. Изображенные события захватывают немногим более шести месяцев, детальное же внимание повествователя сфокусировано всего на трёх днях.

Между тем у читателя создается иллюзия непрерывности  и длительности изображенной жизни, словно автор охватил значительный её этап. Объясняется это, с одной стороны, точно уловленными особенностями детской психологии, с другой - типичностью, как бы обыденностью описанных ситуаций.

Диалектически сложный  образ детства в первой повести  Толстого во многом создается благодаря  введению в повествование двойной точки зрения: точки зрения маленького героя и взрослого повествователя. Такой подход к описанию событий позволил писателю, с одной стороны, изобразить ребёнка, раскрыть его внутренние переживания, и, таким образом, приблизить к читателю именно героя-ребёнка, а с другой стороны, изучить психологию ребёнка, проникая в его чувства, мысли, переживания. В результате Толстой, впервые обратившись к «диалектике души», не только описывает детство, но и анализирует его.

Известен особенный  взгляд Толстого на детство как светлую и чистую пору человеческой жизни, которая со временем исчезает: ребёнок, взрослея, теряет свою нравственную высоту. Такой подход мотивирует появление лирических отступлений, освещенных неподдельным ностальгическим чувством автора.