Проблема пошлости в рассказе А.П.Чехова «Человек в футляре»

Министерство  образования РФ

 

 

 

 

 

 

Экзаменационный реферат

по литературе

Проблема  пошлости

в рассказе А.П.Чехова

«Человек  в футляре»

 

 

 

 

 

 

Выполнила:

ученица 9Б класса

МОУ СОШ №35

Балдина Анастасия

Преподаватель:

Боброва Н.Н.

 

 

 

 

 

 

 

г. Иркутск, 2009

Содержание:

 

 

• Введение:

• Антон Павлович Чехов - мастер короткого рассказа

• Человек в футляре:

• «Его врагом была пошлость»
• Символический смысл образа Беликова в рассказе
• Пафос в рассказе «Человек в футляре» как авторская установка
• Живая жизнь и мертвечина
• Роль Мавры в рассказе «Человек футляре»
• Буркин и Чимша-Гималайский в рассказе  «Человек в футляре»

• Заключение:

• Урок нашему народу на все времена

 

                                                                                                        

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

А.П.Чехов - мастер короткого рассказа

 

 

Антон Павлович считался признанным мастером короткого рассказа. Писать он  начал  ещё в ранней юности. И уже с первых дней своей литературной деятельности Чехов старался отыскать  в окружающем его мире не исключительные случаи, а заурядный поток жизни, в котором люди перестают замечать, насколько вздорны и эфемерны их страсти, как ничтожны их идеалы и цели. Именно в этой фатальной инерции тогдашней жизни  Чехов и находил  неисчерпаемые залежи смешного. В этот период своего творчества писатель широко использовал  традиционные формы рассказа-сценки, рассказа-анекдота. Не отказывался он и от привычной для юмористической журналистики бытовой тематики. Подавляющее большинство ранних чеховских шедевров, вошедших в золотой фонд русской и мировой литературы, таких как «Хамелеон», «Толстый и тонкий», «Хирургия», «Смерть чиновника», «Унтер Пришибеев», по своему жизненному материалу  были строго выдержаны в духе этой традиции. В них Чехов обличал добровольное холопство, рабскую мораль, живущую в сознании и поведении его современников.  Выставляя на свет божий неспособность этих людей защитить своё человеческое достоинство, молодой автор напоминал своим читателям тему, открытую  и введённую в русскую литературу ещё Гоголем, а позднее с необычайной глубиной разработанную Тургеневым в «Записках охотника». Можно сказать, что именно от Тургенева, из рук в руки, как эстафету, принял Чехов пафос осуждения лакейской спеси и холуйского бессердечия. А  творчество Гоголя  значило для молодого писателя гораздо больше, чем только литературная реальность: «сквозь магический кристалл» гоголевского юмора он смотрел на окружающую его жизнь. Чехов стал продолжателем темы, которая занимала важное место в творчестве его великого предшественника, - темы «маленького человека».  Но в его изображении, в отличие от Гоголя, мелкий чиновник  - это обыватель, вздорный, завистливый, злобный и трусливый. Обыкновенно он удовлетворён условиями своего существования, а во всей общественной жизни ценит только чин и богатство. Разоблачая мелкую сущность маленького человека, писатель  показывал, что ни образование, ни культура не в силах сдвинуть обывателя с его позиций.

Необходимо отметить ещё одну характерную  особенность чеховской прозы  – сдержанность авторского повествования, которая является признаком авторского невмешательства. Чехов утверждает, что чем спокойнее, холоднее рассказчик, тем сильнее получается впечатление. Но эта подчёркнутая сдержанность автора не мешает ему страстно утверждать свои идеалы, свои взгляды на жизнь, на её прошлое, настоящее будущее. Сказанная Чеховым правда о России – суровая. Но в ней нет и тени безнадёжности. Во всём его великом наследии так или иначе видна глубокая вера в родную страну и в её людей.              

 Чехов часто называл  ранние свои произведения «лицейскими», определяя таким образом их роль в собственном  творчестве. Многие из них, по его признанию, были чем-то вроде этюдов и набросков, в срочной работе над которыми складывались важнейшие черты чеховского стиля: непринуждённая гармоничность речи, безошибочное чувство соразмерности частей произведения. Сочиняя эти маленькие рассказы, писатель учился всматриваться в жизнь и находить определённое содержание там, где другие до него видели лишь простую случайность, не заслуживающую внимания. С каждым новым  таким рассказом расширялся его кругозор, а это заставляло молодого автора  задумываться о соотношении в жизни смешного и серьёзного. И чем богаче становился литературный опыт, тем больше  выходило из-под пера  «серьёзных» рассказов, в которых мы уже не видим  прежнего, беззаботно весёлого  Антошу Чехонте. В девяностые годы  особенно чётко  определяется одна из важнейших тем его творчества – обличение пошлости и  духовного мещанства.  

В этот период у Чехова появляются рассказы, объединённые в небольшие циклы. Такова маленькая трилогия, написанная в тысяча восемьсот девяносто восьмом году: «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви».

Если исходить из общепринятых в  целом утверждений об обличительной  тематике «Человека в футляре», то смысл рассказа представляется вполне ясным – даже однозначным. Безапелляционность эта выглядит несколько странно, и возникает желание расшатать фундамент, сковывающий возможность дальнейшего проникновения в смысл произведения и более глубокого и не завершающего понимания его. Я решила остановиться на рассказе «Человек в футляре» более подробно и  проанализировать тему пошлости в данном рассказе.

Одним из свойств человеческой жизни, к величайшему сожалению, является огромная, всепоглощающая пошлость. Эта пошлость не дает человеку спокойно существовать, она давит на него, делая всю его жизнь несчастной и убогой. Чехов констатирует, что при всем этом некоторые люди не только не пытаются бороться с этой пошлостью, но и всячески ее культивируют.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

«Человек  в футляре»

«Его врагом была пошлость»

В своих небольших рассказах  Чехов ставил большие проблемы современности, глубоко исследовал жизненные явления, обнажая причины социального неустройства. Эталоном общественного поведения стали бездуховность, пессимизм, подчас прямая измена идеалам добра, что отразило общий кризис дво-рянско-буржуазной культуры. Чехов не был связан с зарождающимся пролетарским движением, но, предчувствуя коренную перестройку всех форм общественной жизни, писатель выступал против косности, застоя, решительно отрицал существующий порядок. “Его врагом была пошлость, он всю жизнь боролся с ней... Никто до него не умел так беспощадно правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины” (М. Горький). 
 
Сытое мещанское счастье вызывало у Чехова раздражение, он страдал от того, что в сонной одури обывательщины уничтожалась красота человеческих отношений. Отсюда тоска писателя по настоящей, духовно значимой жизни, полной труда и творчества. В этом чувстве, пожалуй, весь Чехов с его затаенным страданием, беспощадным обличением пошлости, активной защитой здоровых, деятельных начал человеческой жизни. 
 
Осуждению духовного застоя, убожества обывательской жизни, собственнического счастья посвящена “Маленькая трилогия”, включающая рассказы “Человек в футляре”, “Крыжовник”, “О любви”. Герои этих рассказов отказываются от общественных идеалов, а это влечет за собой и их моральное падение.

В 80-х годах, когда Чехов писал свои рассказы, казенщина в человеческих отношениях проникла во все слои общества и главным правилом стало механическое, бездушное исполнение предписанных правил и норм. Повседневная пошлость, серость и грязь калечат человеческие души, лишают человека божественной искры, непосредственности и готовности воспринимать жизнь в самых разнообразных формах. 
 
На примере Беликова (“Человек в футляре”) Чехов показывает, что из среды интеллигенции, равнодушной и пассивной, нередко выходили и убежденные защитники мракобесия. По мнению писателя, это закономерно: кто не борется за новое, за справедливость, тот рано или поздно оказывается ревнителем отжившего, косного. В образе Беликова Чехов дал символический тип человека, который сам всего боится и держит в страхе всех окружающих. Классической формулой трусости стали бе-ликовские слова: “Как бы чего не вышло!” Буркин, рассказавший об учителе Беликове, отмечает: “Под влиянием таких людей, как Беликов, за последние десять — пятнадцать лет в нашем городе стали бояться всего. Боятся громко говорить, посылать письма, знакомиться, читать книги, боятся помогать бедным, учить грамоте”. И в этом была опасность беликовых для общества: они душили все живое, воплощая косность, стремление остановить жизнь, опутать ее паутиной мещанства.

 

Символический смысл образа Беликова в рассказе

 

Человек в футляре... Какое, казалось бы, странное выражение, а  как точно оно отражает человеческую сущность. Когда я пробую представить  себе этот образ, мне видится человечек, запертый в тесной маленькой черной коробочке. И самое интересное, что этот человечек не пытается вырваться из окружающих его стен, ему там хорошо, уютно, спокойно, он отгорожен от всего мира, страшного мира, заставляющего людей мучиться, страдать, ставящего их перед сложными проблемами, для решения которых необходимо обладать определенной решительностью, благоразумием. Чехов рисует человека, которому не нужен этот мир, у него есть свой, кажущийся ему лучше. Там все облачено в чехол, покрыто и внутри, и снаружи. Вспомним, как выглядел Беликов даже в очень хорошую погоду он ходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик, и часы у него были в чехле, даже ...лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник. Беликов всегда носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх. То есть стремление уйти в футляр давало о себе знать всегда и везде. 
    Настоящее вызывало истинное отвращение у Беликова, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было. Даже профессия его преподаватель греческого языка соответствует беликовскому мировоззрению она как бы относит нас на много веков назад, в далекое прошлое. А его мышление? Оно тоже все закупорено, зашито. Он даже мысль свою прятал в футляр. Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь. Почему? Да потому что в запрещении все четко, определенно, понятно. Все в футляре, ничего нельзя. Вот это идеальная жизнь в понимании Беликова. 
    Но страшно другое казалось бы, живешь ты в своем футляре пожалуйста, живи и дальше. Но не таков был Беликов. Свои цепи, цепи правил, беспрекословного подчинения, истинной любви к начальству, он вешал на весь окружающий мир. И самое интересное, что он добивался своего, угнетая всех невероятной осторожностью, футлярными соображениями, он давил на людей, как бы обволакивая своим темным чехлом. Беликов против всего нового, яркого, постоянно опасается, как бы чего не вышло, как бы не дошло до начальства! Действительно, возникает ощущение закупоренности, даже безжизненности. Футляр обволакивает его мозг, служа громоотводом, подавляя положительные эмоции на корню. Этот черный футляр не выдерживает яркого света, поэтому долой все, даже самые невинные, но не положенные по циркуляру развлечения. 
    Работая в коллективе, Беликов осознает, что надо бы поддерживать отношения с сослуживцами, а потому старается проявить дружественность, быть хорошим товарищем. Это, конечно, прекрасно, но в чем же эти чувства находят выражение? Он приходит к кому-нибудь в гости, тихо садится в углу и молчит, тем самым, как он думает, выполняя долг настоящего товарища. 
    Вполне естественно, что эту робкую серую мышку никто не любит, да и от него любви не ожидает. Но даже в таком человеке просыпаются какие-то чувства, пусть они очень слабенькие, можно сказать, еще в самом зародыше, но они есть. И возникают эти чувства по отношению к Варваре Саввишне Коваленко, сестре нового учителя истории и географии. Но и тут Беликов прячет голову в песок все-де надо обдумать, проверить. Варвара Саввишна мне нравится, ...и я знаю, жениться необходимо каждому человеку, но... все это, знаете ли, произошло как-то вдруг... Надо подумать. Даже свадьба у Беликова должна быть строго регламентирована, а то женишься, а потом, чего доброго, попадешь в какую-нибудь историю. Принять ответственное решение Беликову очень трудно.

Ему надо долго готовиться, собираться, а там, глядишь, и проблема сама собой решится, все будет  вновь тихо и спокойно. 
Но реакция Беликова на эти проблемы очень болезненная, за футлярностью, захлопнутостью от внешнего мира скрывается очень ранимый человек. Вспомним, как на него действует карикатура, что он испытывает, когда Варя видит его падающим с лестницы. Эти потрясения пробивают футляр, а для Беликова это равносильно смерти в прямом смысле слова. Но когда учитель греческого языка умирает, создается впечатление, что именно ради этого момента он и жил. Теперь, когда, он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, Беликов не выйдет, но сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет! 
Возможно, будет их еще много, но попробуем поразмыслить, что ждет человека, ведущего футлярный образ жизни, в старости. Ведь, наверное, в конце жизненного пути необходимо ощущение того, что не зря он жил на этом свете, нужен кто-то, кто позаботился бы о тебе, дал, так сказать, водицы напиться. А если человек жил в футляре, футляре без окон, без дверей, то что же его ждет Одиночество, я думаю, нежелание окружающих принять в его судьбе какое-либо участие. А одиночество это страшно, даже для тех, кто покрыт чехлом с ног до головы.

 

 

Пафос в рассказе «Человек в футляре» как авторская установка

 

«Одно из сущностных свойств чеховского рассказа – противоречие между тематикой  и философско-эстетическим пафосом: рассказ о мрачной, обыденной, монотонной жизни вызывает у читателя радостное просветление, бодрую активность»¹.

Заметим, что уже на уровне содержания мы улавливаем некоторую двойственность значений, но, испытывая неприязнь к герою, может быть, не хотим дать себе в этом отчет и признать закономерность самого факта двойственности и, следовательно, многозначности некоторых образов.

Хотелось бы выяснить возможность  и причины сочувственной интерпретации по отношению к образу главного героя, которая достаточно регулярно высказывается, но не получает выхода на страницы чеховедческих работ. Гипотеза предполагает творческие возможности идиллического пафоса, который, помимо идеи ограниченности, примитивности существования и, следовательно, критики, предусматривает также и снисхождение к Беликову, признание за ним некоторых достоинств, так и не обнаруженных обществом, вынудившим героя к уродливому запрятыванию своей души.

Термин пафос, видимо, многозначен. Традиционно под пафосом понимают прежде всего идею и эмоциональное напряжение, подчиненное в определенном смысле этой идее. Это – «идейно-эмоциональная настроенность художественного произведения или всего творчества». Но пафос также означает и некий способ организации художественного материала и метод повествования. Это значение для нас и обладает первостепенной важностью.