Проблема пошлости в рассказе А.П.Чехова «Человек в футляре»

Чехов — и в этом отличие и  сила его художественного языка — никогда не проповедует, не поучает, не вкладывает свои выводы «в уста» героев. Он использует иные, более действенные, но и более тонкие и сложные средства выражения своей авторской позиции.

Прежде всего это, конечно, логика сюжетов, рассказываемых человеческих историй и судеб. О том, что представления ложны, говорят сами развязки рассказываемых историй. «Действительная жизнь» торжествует, и довольно жестоко, над любым из футляров, в который ее пытаются заключить. Только в гробу вполне «достиг своего идеала» Беликов.  Но еще задолго до финала с похоронами Беликова тема мертвящего начала, связанного с футляром, проходила через всю историю, вступала в контрастное столкновение с темой живой жизни. И это также выражает авторскую точку зрения на рассказываемое.

История о Беликове помещена в обрамление: ее не только рассказывают, но и комментируют Буркин и Иван Иваныч на охотничьем привале. Очень соблазнительно было бы сказать, что, осудив Беликова и «футлярность», Чехов «устами» слушателя этой истории Ивана Иваныча «провозгласил»: «Нет, больше жить так невозможно!» Герои рассказов и пьес Чехова нередко спорят о самых насущных, злободневных вопросах. Их монологи звучат страстно, зажигательно, афористично, порой патетически. А литературная традиция подсказывает: в таких случаях автор «вкладывает в уста» кого-либо из героев свои идеи, «говорит устами» того или иного персонажа. Обычно критики и читатели расходятся лишь в том, чьими «устами» говорит Чехов; что чьими-то он обязательно говорит,— сомнения не вызывает.

Но Чехов и здесь нарушил  литературную традицию. Фраза героя, какой бы привлекательной и эффектной она ни выглядела, не является в мире Чехова завершающим выводом и выражением авторской позиции. Слова героя должны быть соотнесены с ответными репликами других персонажей или с другими его высказываниями и (главное) делами, с текстом произведения в целом.

Буркин, повествователь «Человека в футляре», в заключение дважды говорит о том, что другие Беликовы всегда были и будут, надежд на перемены к лучшему нет. А его слушатель Чимша-Гималайский, человек возбужденный, радикально настроенный, делает вывод гораздо более смелый: «...больше жить так невозможно!» и настолько расширяет толкование «футлярности», что Буркин возражает: «Ну, уж это вы из другой оперы. Иван Иваныч». Из другой это «оперы» или из той же,— остается без ответа. Задача автора — не провозгласить тот или иной вывод. На примере приятелей-охотников Чехов показывает, как по-разному люди разных темпераментов и характеров реагируют на жизненные явления, составляющие суть рассказа.

У Чехова нет героев, которых безоговорочно  можно назвать выразителями авторских  взглядов, авторского смысла произведения. Смысл этот складывается из чего-то помимо и поверх высказываний героев. Чехов, художник-музыкант, для выражения своей мысли активно пользуется такими приемами музыкальной композиции, как повтор, контраст, проведение темы через разные голоса-инструменты. То, что мы узнаем от рассказчика, гимназического учителя Буркина,— характеристика Беликова и распространяемой им заразы, болезни,— будет еще раз сказано гораздо более резким и решительным тоном. Приехавший с Украины учитель Коваленко грубо и прямо назовет все своими именами: Беликов — «паук, гадюка, Иуда», атмосфера в гимназии «удушающая», «кислятиной воняет, как в полицейской будке...». Уже известная тема проводится словно на другом музыкальном инструменте, в другой тональности, в чем-то резко эту тему проясняющей. Как в симфониях Чайковского, любимого композитора Чехова, патетические темы находятся в сложных соотношениях с отрицающими их темами и подчиняются сложному авторскому замыслу.

Вот Беликов умер, рассказ о нем  закончен.— а вокруг бесконечная  и чуждая жизнь. История, из которой рассказчик и слушатель склонны делать однозначные конечные выводы, включается автором в панораму бесконечной жизни. В обрамление «Человека в футляре» Чехов включает — сверх, помимо сюжета — указания на то, без чего неполна картина мира, «действительной» жизни, в которой живут его герои. В описании спящего под луной села трижды повторяются слова «тихий», «тихо». Особый подбор слов («кротка, печальна, прекрасна... ласково и с умилением... все благополучно») должен был уводить от безобразия жизни к красоте, к гармонии, угадываемой в природе. Тихая, не замечаемая обычно красота, навевающая мечту о том, что «зла уже нет на земле и все благополучно»,— все это задает, подобно камертону, тональность всему рассказу и действует на читателя непосредственно, помимо сюжета. Автор как бы указывает на признаки нормы, которая отсутствует в делах и представлениях его героев.

Роль Мавры в  рассказе «Человек в футляре»

Символическое обрамление рассказу придает дважды упоминаемая, в начале и в конце, Мавра, жена старосты села, в сарае которого и расположились на ночлег охотники.

Мавра никакого отношения к беликовской  истории не (*338) имеет. Но она имеет  отношение к той широкой философии вопроса, которая вытекает из рассказа.

Разговор о людях-улитках, собственно, и начался с нее. Мавра, здоровая и неглупая женщина, всю свою жизнь нигде не была, дальше своего родного села не ходила, никогда не видела города, железной дороги, а последние десять лет сидит за печью и только ночью выходит на улицу. Что это - патологическое явление или тяжела ее жизнь со старостой? Какая тут трагедия скрывается? А может быть, трагедии и нет? Таков характер у Мавры: она обрекла себя на добровольное отшельничество. Или: живет в достатке и может сидеть за печкой целыми днями в течение десяти лет? Видимо, у ней с мужем детей нет и не было или были, но померли, и это сокрушило ее? Может, была причина - гонения на нее со стороны мужа? Перед нами никак не договоренный, не проясненный житейский смысл. Но ясно, что Мавра живет в "футляре", уже почти в гробу. Ее ночные выходы, боязнь света - это тоже смерти подобно. Когда разговор между Буркиным и Иваном Иванычем закончился, Буркин спал и Иван Иваныч ворочался с боку на бок и вздыхал, кто-то начал ходить недалеко от сарая, послышались легкие шаги: туп-туп. Пройдет немного и остановится, а через минуту опять: туп-туп. Это Мавра ходит. Ходит, как привидение, как напоминание о разнообразных обличиях далеко уходящей в жизнь "беликовщины" даже в безобидную народную толщу. Даже страшно становится: не вся ли жизнь принадлежит "беликовщине"? Где разумные пределы между естественной ограниченностью стремлений смертного, добровольно накладываемыми им на себя путами и принудительно сковывающими жизнь социально-общественными условиями?

 

 

Буркин  и  Чимша-Гималайский в рассказе «Человек в футляре»

Историю Беликова рассказывает Буркин. Фамилия его, как легко заметить, значащая. Сам Буркин охотно прячется "под бурку", когда от него требуется решительное мнение. Буркин, как и другие учителя, боялся Беликова; учителя - народ мыслящий, порядочный, "воспитанный на Тургеневе и Щедрине", однако же трепетали перед Беликовым. Буркин не чувствует особенного конфуза. Зорче и решительнее судит о вещах его собеседник - ветеринарный врач Иван (*337)Иванович Чимша-Гималайский. Он вносит поправку в последние слова Буркина: "Да. Мыслящие, порядочные, читают и Щедрина, и Тургенева, разных там Боклей и прочее, а вот подчинились же, терпели... То-то вот оно и есть". Иван Иванович поменял местами Щедрина и Тургенева - для него сатирик Щедрин значительнее, ярче, на первом месте, тем резче звучит "терпели". И вообще Иван Иванович всегда забирает влево в своих приговорах. Он пытается делать выводы, и в запальчивости, мучимый бессонницей, хочет преодолеть давление всеобщего "футляра". Люди лгут, терпят ложь, сносят обиды, унижения. И сам ты не смеешь "открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей", и льстишь из-за куска хлеба, теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка. "Нет, больше жить так невозможно!" А Буркин в это время только и одергивает своего собеседника: "Ну, уж это вы из другой оперы, Иван Иваныч... Давайте спать". Буркину и невдомек, что резкие слова Ивана Ивановича были продолжением все той же "оперы": бичевали "беликовщину", позор, в котором жить нельзя. "Давайте спать" Буркина - это тоже переиначенное, опасливое беликовское "как бы чего не вышло". Только новый, свежий в гимназии и в городе человек, учитель живых предметов географии и истории Коваленко, резанул правду-матку с первого столкновения с Беликовым, пришедшим поучать его и сестру и угрожать доносом. Чтобы не перетолковали начальству их разговор, Коваленко стал выдворять его в шею с лестницы: "Я не люблю фискалов".

Сначала мы смотрим на Беликова глазами Буркина, потом реплики Ивана Иваныча и Коваленко показывают, сколь он омерзителен, а последние слова Ивана Иваныча говорят, насколько он опасен и повсеместен.

Веселая компания, возвращавшаяся с  кладбища после похорон Беликова, однако, омрачалась мыслью: "Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!" Иван Иванович продолжал свое: то, что мы живем в городе, в духоте, пишем ненужные бумаги, играем в винт,- разве это не "футляр"? И жизнь в обществе бездельников, сутяг - тоже "футляр".

 

 

 

 

 

Урок нашему народу на все времена

В 80-х годах, когда Чехов  писал свои рассказы, казенщина в  человеческих отношениях проникла во все слои общества и главным правилом стало механическое, бездушное исполнение предписанных правил и норм. Повседневная пошлость, серость и грязь калечат человеческие души, лишают человека божественной искры, непосредственности и готовности воспринимать жизнь в самых разнообразных формах. 
Против этого омертвления и борется Чехов, выводя квинтэссенцию казенной бездумности в гениальном по предельной сжатости и глубине образе человека в футляре. Рассказ об учителе греческого языка Беликове читатель слышит не из уст автора, а одного из персонажей, и это не случайно, так как подобный композиционный прием позволяет читателю глубже прочувствовать и понять основную идею рассказа. Футлярный облик Беликова (очки в футляре, зонт в футляре и т.д.) превращается в футлярный образ мысли, чувства и в конечном итоге существования. Далее читатель узнает, что он является не просто казенно-бездушным существом, а давящей силой, угнетающей и уничтожающей любой источник живой жизни. Буркин замечает: Вот подите же, наши учителя народ весь мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине, однако же этот человечек, ходивший в калошах и с зонтиком, держал в своих руках всю гимназию целые пятнадцать лет... И это не случайно. Давление действенно там, где есть готовность ему подчиняться. 
Весь самодержавно-бюрократический строй русской жизни таков, что в нем могут процветать только беликовы, только беликовщина единственно возможное состояние русского общества, и потому русская интеллигенция задыхается в сетях человечка в футляре, который, подобно пауку, опутал все сферы общественной жизни. 
Скучный, мелочный, пошлый быт провинциального города превращается в рассказе в бытие, отличающееся бесприютностью человеческих чувств и ненужностью живой жизни. Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке, говорит обывателям губернского города герой этого рассказа преподаватель Коваленко. 
С появлением свежего источника жизни в гимназии ломается бездушный механизм, кончается век Беликова, подходит к логическому завершению. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала! 
Но с уходом Беликова «беликовщина» не исчезает, она живуча, так что и сама жизнь остается не запрещенной циркулярно, но и не разрешенной вполне.

На основании изученного и проанализированного мною материала  можно сделать вывод о том, что проблема, которую затрагивает  Чехов в рассказе “Человек в футляре”, всегда останется актуальной. Писатель предупреждает об опасности обывательщины, житейской пошлости. Незаметно для себя каждый может попасть в “футляр” собственных предрассудков, перестав думать и размышлять, искать и сомневаться. И это действительно страшно, так как ведет к духовному опустошению и деградации личности. Человеку очень трудно повлиять на границы этого самого "футляра". И жизнь получается ненастоящей, убогой, превращается в серое и никчемное прозябание. Рассказ Чехова "Человек в футляре" показывает, насколько сильной бывает пошлость, мешающая человеку мыслить и действовать так, как жаждет его душа. Но тем не менее такое событие в рассказе, как смерть Беликова, свидетельствует о том, что все-таки с пошлостью можно справиться. От человека только требуется небольшое усилие, способное перевернуть все вокруг. Например, в данном рассказе, для того чтобы справиться с Беликовым, над ним достаточно было посмеяться, не боясь проявлять истинные чувства .

 

Использованная  литература:

Чехов в воспоминаниях  современников. М., 1960.

Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972.

Интернет-ресурсы:

• www.topreferat.ru
• www.antonchehov.org.ru
• www.my-chekhov.ru
• www.litra.ru
• www.portal-slovo.ru