Проблема счастья в романе И.А. Гончарова "Обломов"

6

Министерство образования Ставропольского края

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

Ставропольский государственный педагогический институт

Историко-филологический факультет

Кафедра русской и зарубежной литературы

КУРСОВАЯ РАБОТА

Тема: «ПРОБЛЕМА СЧАСТЬЯ В РОМАНЕ И.А. ГОНЧАРОВА

«ОБЛОМОВ»

Студентки 2 курса группы ИФ2Р

Поповой Марины Александровны

Научный руководитель:

Доктор педагогических наук, профессор

Дворникова Евгения Игнатьевна

Работа допущена к защите                            Дата защиты

«___» _____________2011 г.                                     «___» _____________2011 г.

Зав. Кафедрой ___________                           Оценка «_________________»

                                               Ставрополь, 2011

Содержание

Введение……………………………………………………………… …………..3

Глава I. Иван Александрович Гончаров: жизненный и творческий путь……..6

1.1 Формирование личности И.А. Гончарова……………….………………….6

1.2 Проза И.А. Гончарова в литературном контексте…………………………15

Глава II. Философия счастья в романе И.А. Гончарова «Обломов»…………22

2.1 Обломов: сущность характера героя…………………………………….…22

2.2 Образ жизни Ильи Обломова и Андрея Штольца…………………………27

2.3 Идеал героя и автора в романе И.А. Гончарова «Обломов»……………...32

Заключение……………………………………………………………………….42

Список литературы………………………………………………………………43

Введение

Жизнь — борьба, в борьбе — счастье.

                                                                   И.А. Гончаров

Актуальность темы. Значимость в жизни того, что люди называют словом «счастье», вряд ли можно ставить под сомнение. Счастье - одна из основных человеческих ценностей. Стремление к счастью заложено в каждом человеке и составляет неотъемлемую часть его природы. Представления человека о счастье входят в смысложизненную систему его ценностей и выражают его отношение к миру. Сегодняшняя культура проявляет активный интерес к проблеме счастья, дефицит которого ощущается в современном обществе. Причины ментального нездоровья и депрессии многие видят в социальных институтах. Исследователь по социологии В.Федотова говорит о том, что сейчас людям свойственно состояние апатии, которое возникает от пресыщенности. Желать нечего. Для человека созданы все условия: есть право на жизнь, на свободу и стремление к счастью. А самого счастья нет. Не возникает ощущение счастья в таких сферах как работа, финансы, место жительства, взаимное доверие, вера в прогресс и т.д. Идея недостижимости счастья становится массовой. В такой ситуации стремление к счастью превращается в поиск пути к  возрождению.

     В девятнадцатом веке понятии счастья имело совершенно иное воплощение. У Пушкина впервые в русских литературных произведениях счастье связывается с творчеством, вдохновением, с созданием семьи. При этом предполагается, что счастье полностью зависит от самого человека. 
Вторая половина ХIХ века принесла новую философскую концепцию о счастье. Изучая произведения Достоевского и Толстого, мы видим в них глубокие размышления о счастье и смысле жизни. У Чернышевского счастье – это идеальный мир, рай на Земле, который нужно строить на основе упорного труда и образования. Во главу угла ставится счастье и свобода для всего общества, а не отдельных личностей.

И.А. Гончаров также как и многие другие писатели ХIХ в.размышлял над проблемой счастья. Считается, что проблеме счастья в жизни человека Гончаров посвятил последний роман «Обрыв», но его представления  о счастье начали формироваться еще в романе «Обломов». У Гончарова с понятием счастья связываются понятия бессознательности, безграничности ощущений, с кратковременным выходом за пределы разумного, привычного, но в тоже время спокойного и уравновешенного. 

Размышления Гончарова о счастье оформятся в концепцию в романе «Обломов», и позже в «Обрыве» и автокритических статьях о нём.

Объектом данного исследования является художественное пространство романа И.А. Гончарова «Обломов».

Предмет: особенности отображения счастья в романе И.А. Гончарова «Обломов»

Проблема: в чем счастье героев романа И.А. Гончарова «Обломов».

Цель нашей работы: исследовать проблему счастья через систему персонажей романа И.А. Гончарова «Обломов» 

Задачи:

1. Выявить через изучение трудов о И.А. Гончарове, его понимание счастья.

2. Провести аналитический обзор критических статей, посвященных жизни и творчеству И.А. Гончарова, дать сравнительную характеристику оценок предложенных критиками.

3. Показать многоаспектность понимания счастья героями романа И.А. Гончарова «Обломов».

4. Проследить актуальность проблемы счастья в современную

эпоху.

    Методологической базой исследования стал структурно-системный подход, использовался биографический метод, сравнительного анализа и литературный обзор.

    Данная работа состоит из: введения, двух глав, заключения и списка литературы. 

ГЛАВА I. ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ: ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ

1.1 Формирование личности И.А. Гончарова

Счастье и то, как его понимает И.А. Гончаров,  играет огромную роль в формировании  личности писателя. Очень важно понять, какие моменты были счастливыми для него, а для того, чтобы это было возможно необходимо исследовать его жизненный и творческий путь.

За свою долгую жизнь Иван Александрович Гончаров написал очень не много и поэтому постоянно выслушивал упреки в том, что для истинного художника это не позволительно, надо преодолеть себя и взяться за перо. На, что писатель обычно отвечал, что может писать только о том, что «созрело и выросло» [28, с.33] в нем самом. Поэтому путь в художественный мир Гончарова лежит через его личность.

Детская память Гончарова сохранила «картины сна и застоя»: «посеревшие от времени дома и домишки, с мезонинами с садиками, иногда с колонами, окруженные канавками, густо заросшими полынью и крапивой, бесконечные заборы; <…> деревянные тротуары <…>, пустота и безмолвие на улицах, покрытых густыми узорами пыли <…>». «Мне кажется, – добавляет в своих воспоминаниях писатель, – у меня, очень зоркого и впечатлительного мальчика, уже тогда, при виде всех этих фигур, этого <…> безделья и лежанья, и зародилось неясное представление об “обломовщине”» [28, с. 34].

У Вани была и своя «Арина Родионовна», хранившая в памяти множество сказок, песен, поговорок. Выросший питомец подчас «слов не находил, как бы нежнее назвать» ослепшую нянюшку: «Голубка моя возлюбленная! Помнишь, какие волшебные сказки ворковала ты мне?..» И он поцелует голубку и погладит по голове. «Хочешь, я золотом засыплю тебя за них?» Старушка обидится и шепчет с укором: «Эх, Ваня, Ваня неразумный! На что мне твои деньги в могилу? Мне всего на свете дороже твоя любовь!» Уже на склоне лет, размышляя о том, каким образом постигает человек родной свой язык, Гончаров заметил: «А первый учитель – кормилица с своими агу, агу <…>, потом нянька с своими прибаутками и сказками, а затем уже обработанный, чистый, книжный или литературный язык – в образцовых писателях» [19,  с.15]. Уже на склоне лет Иван Александрович, вспоминая свое детство, в одном из писем к А. А. Толстой как-то заметил: «Мое воспитание относится к той эпохе, когда... секли, - не только мужиков, но и маленьких господ» [8, с. 33]. Ваня был живой и шаловливый ребенок, причинявший своей непоседливостью и проделками беспокойство няне и родителям и как человек старых воззрений на воспитание, Авдотья Матвеевна не считала вредным применять иногда и крутые меры наказания. В остальном она была безукоризненной матерью.

Когда в семье Гончаровых не стало отца, Трегубов «заступил» его место и, по выражению Гончарова, сделался «Мнимым отцом семейства» - принял детей под свое крыло. По словам Гончарова, своей любовью к детям, заботой об их воспитании и образовании он «превосходил и родного отца».

   Но если Авдотья Матвеевна являла собою материнскую строгость, то Трегубов был «отец-баловник», отнюдь, однако, «не до глупой слабости, не до излишества», а в той мере, которая необходима в нормальном детском воспитании. «Это был, - по описанию Гончарова, - чистый самородок честности, чести, благородства и той прямоты души, которою славятся моряки, и притом с добрым, теплым сердцем... В обращении он был необыкновенно приветлив, а с дамами до чопорности вежлив и любезен»[3, с.24].

 Ежедневно до полудня Трегубов отдавал приказ «заложить тарантас» и ехал с Ваней кататься по городу – «для воздуха». Он заезжал в разные лавки, на рынок, накупал там детям всяких сластей и игрушек. Или вез крестника в Свято-Троицкий собор, где хранились ополченческие и другие знамена 1812 года, рассказывал мальчику про Бородинское сражение, про "пожар московский", про то, как Симбирск выставил для армии много рекрутов, помогал провиантом и обмундированием, как весь русский народ поднялся тогда на борьбу с врагом и изгнал его с родной земли. Барски обставленная жизнь Гончарова могла располагать к беспечности, лености, байбачеству. Но здесь на страже стояла строгая и умная мать. Авдотья Матвеевна учила детей не бояться труда и воспитывала в них трезвый взгляд на жизнь.

Мысль о необходимости самостоятельно пробивать дорогу в жизни, то есть трудиться, настойчиво внедрял в сознание крестных сыновей - Николая и Ивана Гончаровых - и Трегубов. Свои ардатовские имения и значительные денежные сбережения он подарил дочерям Авдотьи Матвеевны - Александре и Анне. Относительно сыновей же, как свидетельствует Потанин, он сказал: «Я дал им в приданое образование и позабочусь об их карьере - остальное пусть добывают сами».

   Все в доме окружало Ваню заботой, теплом, лаской. Светлыми, радостными глазами смотрел мальчик на мир. Такое детство могло быть только там, где не было ни гнетущей борьбы за существование, ни тех уродств барски-крепостнического воспитания, которые процветали в поместьях господ Головлевых и Обломовых.

   Но каким бы ни было безмятежным и счастливым детство Гончарова, оно не усыпило в нем живого, чуткого восприятия жизни и острой наблюдательности. В доме Гончаровых не было тех жестоких расправ с крепостными, какие наблюдали в детстве Герцен, Некрасов, Щедрин, но тяжелый труд дворовых людей всегда был перед глазами Гончарова. И, возможно, именно благодаря этому он с юношеских лет проникся сочувствием к участи народа и неприязнью к крепостному праву.

   Много детскому сердцу говорила и песня на реке, и плеск волн, и просторы Волги, и степь бескрайная...

Неустанно трудилась «река-богатырь», величавая, могучая, спокойная. При виде этой картины горячее билось сердце и чаще дышала грудь русского человека, и невольно задумывался он... Что-то большое и светлое подымалось в его душе. «Родина моя, мать наша», - говорил он и решительным шагом шел туда, где свершалась жизнь... Это был ранний, чистый трепет души, рождение сыновней любви к родине, родной русской природе [5, с. 134]

   Забыв обо всем на свете, мальчик долго смотрел на развернувшуюся перед ним живописную панораму. Ему вдруг захотелось рисовать ее красками (этим он любил заниматься дома). Какое раздолье! Как много света и солнца! Его манили куда-то вдаль широкие разливы Волги со множеством плавающих, как лебеди, белых парусов. Он мечтательно вглядывался в эту широкую пелену вод, которые сливались с небосклоном. То ли жаркое, колеблющееся дыхание земли создавало легкий мираж, то ли это была детская фантазия, но Ваня вдруг радостно вскрикнул: «Море! Море!» - и бросился бежать домой, где его уже хватились и всюду искали. Он был абсолютно счастлив в эти моменты.

     «Об училище я тоже ничего не упомянул в биографии, потому что мне тяжело вспоминать о нем, и если б пришлось вспоминать, то надо бы было помянуть лихом, а я этого не могу, и потому о нем ни слова». Ваня остро чувствовал отрыв от родного дома, тосковал и томился в непривычной обстановке. Отрадно было ощущать близость брата, с которым удавалось видеться после занятий [3, c. 46].

Гончарову дало познания, которые были необходимы для поступления в университет, в частности, хорошее знание языков - серьезное самообразование,  а вовсе не училище. Исключительная сосредоточенность на книжных интересах создавала возможность известного отрыва от жизни, ухода в мир возвышенной, но безжизненной мечты.

    Так, собственно, и произошло с героем романа «Обрыв», Райским, в школьные годы, когда он от оскорблений грубой действительности стремился скрыться в фантазии, размышлениях о прочитанном. В эпизод, рисующий школьные годы Райского, Гончаров, несомненно, внес кое-что из «лично пережитого». Ведь склонность к наблюдательности, мышлению «в образах», подчеркнутые в школьнике Райском, были присущи и ученику Гончарову. И, может быть, это вовсе не Райскому, а самому Ивану Гончарову, под впечатлением героической поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», снились «горячие сны о далеких странах, о необыкновенных людях в латах, и каменистые пустыни Палестины блистали перед ним своей сухой, страшной красотой». И он, наверно, тоже «содрогался от желания посидеть на камнях пустыни, разрубить сарацина, томиться жаждой и умереть без нужды, для того только, чтоб видели, что он умеет умирать» [30, с. 124].