Ранняя лирика Анны Ахматовой

Ахматову интересовали вопросы художественного перевода. В последние годы она много переводила. А.Ахматова переводила С. Нерис и Д. Варанди, П. Маркиша и М. Квилидзе, поэтов Крайнего Севера, французов и древних корейцев. Благодаря ей читатели узнали стихи поэтов разных республики стран. Ахматова была награждена многочисленными грамотами с благодарностями за неутомимую переводческую работу и за пропаганду иноязычных поэтов. В 1962 году она закончила и отшлифовала "Поэму без героя", которую она писала двадцать два года. В этой поэме обстоятельно изображалась жизнь друзей А.Ахматовой в 1913 году. И в конце своей жизни Анна Ахматова не переставала путешествовать. Зимой 1964 года она побывала в Риме и на Сицилии, а весной 1965 года посетила Англию и Францию. Поэзия Анны Ахматовой возникла в лоне "Серебряного века", так стали называть первые десятилетия двадцатого века, оставив высокий титул"золотого века" для классического девятнадцатого столетия. Самую раннюю лирику Ахматовой трудно подробно рассматривать, так как многое из написанного не сохранилось, но многие из сохранившихся произведений выказывают весьма характерные "ахматовские" черты. Ярко выражены лаконичность, четкость и точность рисунка и какая-то драматическая напряженность чувства. Со всем этим сочетается такая чуть ли не самая яркая "ахматовская" черта как поэта ее знаменитая недосказанность ("Молюсь оконному лучу..."). Предметом поэтического воодушевления Ахматовой явился даже позеленевший рукомойник, на котором играет бледный луч, то есть часть обихода, простого житейского быта:

На рукомойнике моем

Позеленела медь.

Но так играет луч на нем,

Что весело глядеть.

В старости она сама сказала, что стихи "растут из сора":

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

В цикле "Тайны ремесла" А.Ахматова сформулировала свое поэтическое кредо жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни. Лирика Ахматовой периода ее первых книг ("Вечер", "Четки", "Белая стая") почти исключительно лирика любви. Ее новаторство проявилось именно в этой вечной, многократно разыгранной теме. О том, что любовная тема в произведениях Ахматовой намного шире и значительнее своих традиционных рамок, прозорливо написал в статье 1915 года молодой критик и поэт Н.В.Недоброво (18821919). Он по сути был единственным, кто понял раньше других подлинную масштабность поэзии Ахматовой, указав, что отличительной чертой ее личности является не слабость и надломленность, как это обычно считалось, а, наоборот, исключительная сила воли. В стихах Ахматовой он усмотрел "лирическую душускорее жесткую, чем слишком мягкую, скорее жестокую, чем слезливую, иуж явно господствующую, а не угнетенную". Ахматова считала, что именно Н.В.Недоброво угадал и понял весь ее дальнейший творческий путь. Она посвятила критику несколько стихотворений. Говоря о любовной лирике Ахматовой, нельзя не подчеркнуть, что ее любовные драмы, развертывающиеся в стихах, происходят как бы в молчании.

Ничто не разъясняется, не комментируется автором. Должно быть, предполагается, что читатель или должен догадаться, или, что скорее всего, обратиться к собственному опыту, и тогда окажется, что стихотворение очень широко по своему смыслу. Таково и значение недосказанности в стихотворении "Молюсь оконному лучу..." Не так важны события, произошедшие в жизни героини, как ее чувства боль, растерянность и поиск успокоения хотя бы в этом солнечном луче. Разъяснение или конкретная расшифровка только бы повредили силе стихотворения, сузив его, лишив такой красивой глубины и многозначности. В этом мудрость ахматовской миниатюры. Нередко ее миниатюры в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены и походили на случайно вырванную страничку из романа илид аже часть страницы без начала и конца. Такая форма написания опятьт аки призывала работать воображение читателя ("Хочешь знать, как все это было?...").

Ахматова предпочитала фрагмент связному и последовательному рассказу. Таким образом, читатель ненароком заглядывает в чужую жизнь, словно нечаянно слышит отрывок из чьего-то разговора. Нередко стихи Ахматовой походят на беглую и как бы не "обработанную" запись в дневнике: Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики.

...А я была его женой. 
Тот же прием в стихотворении "Там тень моя осталась и тоскует..." Особенно интересны миниатюры, где Ахматова переходит к "третьему лицу". В них сочетается повествовательный жанр и все та же недоговоренность. У нее даже есть стихотворение, написанное от лица мужчины:

Подошла. Я волненья не выдал,

Равнодушно глядя в окно.

Села словно фарфоровый идол,

В позе, выбранной ею давно.

На мой взгляд, особенно красивы и тонко прочувствованы любовные стихотворения из книги "Вечер". Это лирика несбывшихся надежд, рассеянных иллюзий любви, разочарований, "изящной печали", как сказал С.Городецкий. Миниатюра "Как соломинкой, пьешь мою душу..." отражает характер всего сборника. Жанровая природа стихотворения любовная лирика. Основной композиционный прием Ахматовой параллелизм. Она часто соотносит мир природы и мир человека. В то время, как в ее душе происходят какие-то изменения

На кустах зацветает крыжовник,

И везут кирпичи за оградой.

Глаголы (не нарушу, пойду, не помню) передают динамику лирической мысли Ахматовой, это показывает и форма повелительного наклонения (скажи). Неспроста в стихотворении употреблены определенно-личные предложения с основами "пьешь", "знаю", "кончишь". Без местоимений подлежащих "ты", "я" речь более динамична и лаконична. Поэтической речи Ахматовой определенно-личные предложения придают обобщенное значение. Значимую роль играют изобразительно выразительные средства. Оригинальные эпитеты (горек, хмелен) создают более зримую картину, инверсии (вкус ее, покой мой, дорогой недальней, брат мой, души моей) призваны привлечь внимание к этим словам, сделать на них акцент. Наиболее красивую картину за счет усиления аллегорического плана создает сочетание сравнения и олицетворения (Как соломинкой, пьешь мою душу...). Метафора "вкус ее горек и хмелен" употреблена с целью выявления широких ассоциаций и глубоких сравнений. Стихотворение состоит из катренов, рифма перекрестная (abab), размер трехстопный анапест чеканный, порывистый, быстрый, но очень динамичный размер, нередко встречающийся у Ахматовой.

Многоточие в середине последнего катрена передает незавершенность вследствие больших раздумий. После появления первой книги, а после "Четок" и "Белой стаи" в особенности, стали говорить о таланте Ахматовой. Он был непривычен, суть его была неясна. Критики не могли объяснить сочетание женственности и хрупкости, присущей Ахматовой, с твердостью и отчетливостью рисунка каждого стихотворения. Исследуя и анализируя ахматовский словарь, можно заметить, что слово "душный" встречается так часто, что его можно назвать постоянным эпитетом. Было душно от жгучего света... ("Смятение") Где под душным сводом моста Стынет грязная вода. ("Здравствуй! Легкий шелест слышишь...") Надо сказать, что мотив замкнутости, отъединенности и даже как бы тюремности является одним из самых громких в ее дореволюционной лирике ( "Все мы бражники здесь, блудницы...", "Ты пришел меня утешить, милый..." ). Интересен и автопортрет Ахматовой в стихотворении " На шее мелких четок ряд..." В каждой строчке чувствуется отрешенность, неустойчивость:

И не похожа на полет

Походка медленная эта,

Как будто под ногами плот,

А не квадратики паркета.

Она сравнивала себя с кукушкой в деревянных старинных часах:

Я живу, как кукушка в часах,

...Заведут и кукую.

Знаешь, долю такую

Лишь врагу

Пожелать я могу.

Лирика Ахматовой исполнена глубочайшего драматизма, острого ощущения непрочности, дисгармоничности бытия, приближающейся катастрофы.

Именно поэтому так часто в ее стихах проходят мотивы беды, горя, тоски, близкой смерти. Причем часто смерть предстает в образе некой подруги:

Я гощу у смерти белой

По дороге в тьму...

( "Как невеста, получаю..." ) Нередко встречаются у Ахматовой  и определения " смертный " и " смертельный ":" смертный час ", " смертная дрожь ", " смертельный  сон ", " смертное томленье ", " смертная стрела ", " смертные  тени ". В стихотворении " От  любви твоей загадочной... " смерть  предстает в образе избавительницы: ...Чтобы смерть из сердца вынула

Навсегда проклятый хмель.

Отношение лирической героини к смерти тоже многообразно. Иногда она лишь печально констатирует это событие:

В белый рай растворилась калитка,

Магдалина сыночка взяла.

( "Где, высокая, твой цыганенок..." )

И сказала: "Господи боже,

Прими раба твоего."

( "Бесшумно ходили по  дому..." )

Порой чувствуется спокойное ожидание смерти:

Буду тихо на погосте

Под доской дубовой спать...

Поражает то, что стихотворение написано в 1915 году, когда Ахматовой было 26 лет. А еще раньше, в 1913 году написано стихотворение, в котором явно слышна мольба о смерти:

Ты знаешь, я томлюсь в неволе,

О смерти господа моля.

Поэтому неудивительно, что в миниатюре "Белой ночью" она говорит:

Что жизнь проклятый ад!

А часто складывается впечатление, что поэт всю жизнь измеряет смертью:

И ты ушел. Не за победой,

За смертью...

...До часа смерти сохраню.

( "О нет,я не тебя любила..." )

Я смерти не такой хотела,

Не этот назначала срок.

( "Как страшно изменилось  тело..." )

Ахматову волновала судьба тех людей, которых она знала и любила, и чья гибель ее пугала. Так в стихах Ахматовой возникали трагические мотивы бренности человеческой жизни. Она искала спасения от охватывавшего ее и непонятного ей ужаса и растерянности в религии. Часто в ранней лирике можно встретить образы Бога, Богородицы, ангелов, рая, ада. Нередкие обращения к Господу делают стихотворения Ахматовой похожими на излияния, исповеди, идущие из глубины души. Эти миниатюры словно молитвы ( "Я так молилась: "Утоли..." ). В лирике предреволюционных лет, особенно в "Четках" и "Белой стае" появляется мотив воспаленной, жаркой, и самоистязающей совести ("Всемы бражники здесь, блудницы..."). Впоследствии Ахматова, вспоминая это стихотворение, где описывается петербургское артистическое кабаре "Бродячая собака", говорила, что в стихотворении явно все преувеличено. Но в 1913 году, когда оно было написано, ей, по-видимому, было очень важно провести мотив совести и покаяния, ставший характерным для ее дальнейшей лирики.

Чувство неясной вины постоянно мучило ее душу, и она возвращалась к этой неотвязной и больной теме по многу раз ( "Умирая, томлюсь о бессмертье..." ). Тема совести и нравственной подсудности поэта одна из сквозных тем всего творчества Ахматовой. Она началась "страданием" от "острого недовольства собой", которое Недоброво прозорливо отметил в ее первых сборниках, и так и не кончалась никогда, до самой смерти. Тема виновности хорошо слышится в следующих строках:

Одни глядятся в ласковые взоры,

Другие пьют до солнечных лучей,

А я всю ночь веду переговоры

С неукротимой совестью своей.

Тема уязвленной и даже "беснующейся" совести придает любовной лирике Ахматовой резко оригинальный характер. Эта тема показывает читателю человеческую душу в ее страданиях и боли ( "Все отнято: и сила, илюбовь..." ) Ахматова искала спасения в красоте природы и в поэзии, в самозабвенности житейской суеты и в длинных путешествиях к великим городами нетленным сокровищам культуры. Но

Вместо мудрости опытность, пресное,

Неутоляющее питье...

Особенно интересно постоянное изменение образа Музы одного из

персонажей ахматовской лирики. Муза часто появляется у Ахматовой

вместе с эпитетом "смуглая":

Муза ушла по дороге

Осенней, узкой, крутой,

И были смуглые ноги

Обрызганы крупной росой...

( "Муза ушла по дороге..." )

...Божественно спокойна  и легка

Допишет Музы смуглая рука.

( "Уединение." )

Муза Ахматовой по-пушкински смуглая, словно она возникла перед ней в "садах Лицея" сразу в отроческом облике Пушкина, курчавого лицеиста подростка. Но Муза Ахматовой также и "весела". В "Белой стае" эта жизнерадостная и открытая Муза сильно изменилась:

Веселой Музы нрав не узнаю:

Она глядит и слова не проронит...

( "Все отнято: и сила, и любовь..." )

И печальная Муза моя,

Как слепую водила меня.

( "Был блаженной моей  колыбелью..." )

Бессолнечные, мрачные сады

И голос Музы еле слышный.

( "Ведь гдето есть простая жизнь и свет..." )

В годы войны у Ахматовой появляется неожиданный образ образ Музы, нищей, в дырявом платке, похожая на беженку крестьянку или на погорелку. Она возникает на фоне кровавой зарницы, посреди серых болот, охваченных огнем.

И Муза в дырявом платке

Протяжно поет и уныло.

В жестокой и юной тоске

Ее чудотворная сила.

( "Зачем притворяешься  ты...", 1915 год )

Муза Ахматовой уже не Муза символизма. "Восприняв словесное искусство символической эпохи, она приспособила его к выражению новых переживаний, вполне реальных, конкретных, простых и земных. Если поэзия символистов видела в образе женщины отражение вечно женственного, то стихи Ахматовой говорят о неизменно женском."(Жирмунский В.) "Белая стая" явилась итогом тяжелого, кризисного состояния поэта. Поиски нового смысла жизни, отказ от легкости праздности, сложные перипетии личной жизни все это требовало от Ахматовой служения высшим, а не преходящим интересам. Стихотворение "Уединение" обиходе от легкого и праздного существования, оно отвергнуто поэтом, вступающим в более зрелый и высокий круг жизни.

В ранних стихах Ахматовой уже обозначилась, более или менее отчетливо, основная тема всего ее последующего творчества тема Родины, особое, интимное чувство высокого патриотизма ( "Ты знаешь, я томлюсь в неволе...", "Приду туда, и отлетит томленье...", "Молитва", и др.) Эта глубокая, шедшая от семьи и культуры любовь к России, которая составляла ее главное духовное богатство, эта национальная привязанность мало-помалу начала входить в ее стихи. Очевидно, в какие-то болезненные и кризисные моменты Анна Ахматова не могла не ощущать со всей присущей ей чуткостью присутствие того огромного мира, который окружал ее и к которому она принадлежала по праву своего рождения: Ведь капелька новгородской крови.