Альбер Камю. Философия абсурда и бунта

Сознание  и отсутствие надежды – вот  черты, которыми Камю наделяет человека абсурда. Чувство печали, возникающее  либо из неведения, либо из-за несбывшихся  надежд, ему не знакомо. Таков, например, Дон Жуан, герой-любовник, приводимый автором в качестве иллюстрации  к своим рассуждениям. Дон Жуан ясно сознает, что он всего лишь обыкновенный соблазнитель, и не надеется найти  идеал совершенной любви. Камю определяет его жизненный принцип: неважно, что будет после смерти, зато какая  длинная вереница дней впереди у  того, кто умеет быть в живых.

Другое явление, где, по мнению автора, ярко представлен  абсурд, - это театр. Спектакль, разыгрываемый  на сцене, - не что иное, как иллюстрация  абсурдности бытия: за несколько  часов в замкнутом пространстве актеры воплощают неповторимые и  целые судьбы. Аналогия, подразумеваемая  автором, очевидна: точно так же и  жизнь человека ограничена своим  сроком и проходит в рамках превосходящего мира.

Еще один пример, приводимый автором, это герой-завоеватель, или авантюрист. Подобный человек  и есть главная самоцель для самого себя. Только он хозяин своей судьбы; все, чего он хочет добиться, он стремится  достичь в свой жизненный срок, не возлагая надежд на “память в  сердцах потомков”. Всем видам славы  он предпочитает славу среди современников. Завоеватель полностью сознает  свое величие и способность именно в настоящем добиваться большего, чем окружающие его.

Итак, по мнению автора, люди, осознавшие абсурд, - это  люди ясно мыслящие, осознающие свои возможности  и не возлагающие ни на что надежд.

Исследуя  проявления абсурда в творчестве, Камю замечает, что творческое произведение, будь то картина, музыкальное сочинение, роман, скульптура, всегда предполагает, что в нем высказывается меньше, чем предполагается. Поскольку, как  отмечал ранее Камю, мир неразумен  и непознаваем разумом, то абсурдное  произведение свидетельствует об отказе мысли от ее преимуществ и согласие быть лишь интеллектуальной силой, которая  приводит в действие внешний вид  вещей и претворяет в образы то, в чем нет смысла.

Абсурдный творец преследует сразу две цели: с одной  стороны, он отвергает, а с другой, прославляет. Как говорит Камю, творец “должен придать окраску пустоте”. При этом умение жить не менее важно  для творца, чем умение творить. Если окончательный смысл всем произведениям  творца придает его смерть, то самый  яркий свет проливает на них его  жизнь. Творить – значит придавать  форму своей судьбе.

Подводя итог рассуждению об абсурде, Камю приводит миф о Сизифе. На примере этого образа Камю ярко раскрывает влияние абсурда на бытие человека. С одной стороны муки, испытываемые Сизифом под тяжестью обломка скалы, - это тот самый превосходящий мир, о котором Камю говорил ранее. С другой, ясность ума позволяет Сизифу противостоять этому миру: он возвышается над судьбой, осознавая, что это его собственный путь, и только он его хозяин. Камю представляет себе Сизифа счастливым, потому что все гнетущие его обстоятельства он признает и осознает, и таким образом становится выше их.

Итак, рассмотрев и проанализировав понятие абсурда, Камю определяет три основных следствия  из абсурда: четкое сознание, с помощью  которого человек противостоит миру, внутренняя свобода и многообразие опыта бытия. С помощью работы ума и сознания человек абсурда  обращает в правило жизни то, что  было приглашением к смерти, обретая  тем самым смысл бытия и  отвергая самоубийство.

Чувство абсурда, возникающее в результате работы сознания, позволяет человеку переоценить  свою судьбу. Это можно считать  одной из предпосылок другому  понятию, рассмотренному Камю в своем  творчестве, - понятию бунта.

2. Философская анатомия бунта

"Бунтующий человек" - произведение  многослойное, трудное для понимания  и интерпретации. Кратко можно  сказать так: Камю стремится  понять, как человек и человечество  становятся способными к убийствам,  войнам, через какие идеи и  концепции осуществляется их  оправдание.

Камю напоминает о результатах, достигнутых им в философии абсурда. Поскольку человечество поднаторело  как в осуждении, так и в  защите ("когда это нужно, неизбежно" и т.д.) войн и убийств, следует  признать, что существующая этика  не дает однозначного логически обоснованного  решения проблемы. Отказ от самоубийства в философии абсурда косвенно свидетельствовал, что можно привести и доводы против убийства. Но вопрос все же оставался непроясненным. Теперь, в "Бунтующем человеке", он был поставлен в повестку дня. Отталкиваясь от философии абсурда, утверждает Камю, мы пришли к тому, что "первая и единственная очевидность", которая дается в опыте абсурда - это бунт.

"Бунтующий человек" - первая  тема рассматриваемого сочинения  Камю. "Это человек, говорящий  "нет". Но, отрицая, он не отрекается: это человек, уже первым своим действием говорящий "да". Бунт римского раба, внезапно отказавшегося подчиняться господину, самоубийство русских террористов на каторге из протеста против издевательства над товарищами по борьбе - примеры, из анализа которых Камю делает вывод: "В опыте абсурда страдание индивидуально. В бунтарском прорыве оно приобретает характер коллективного существования. Оно становится общим начинанием... Зло, испытанное одним человеком, становится чумой, заразившей всех. В наших повседневных испытаниях бунт играет такую же роль, какую играет "cogito" в порядке мышления: бунт является первой очевидностью. Но эта очевидность извлекает индивида из его одиночества, она является тем общим, что лежит в основе первой ценности для всех людей. Я бунтую, следовательно, мы существуем"".

Камю разбирает вопрос о "метафизическом бунте". "Метафизический бунт - это  восстание человека против своего удела  и всего мироздания. Этот бунт метафизичен, поскольку оспаривает конечные цели человека и вселенной". Значение метафизического бунта велико. Сначала  бунт не посягает на устранение Бога. Это  только "разговор на равных". "Но речь идет не о куртуазной беседе. Речь идет о полемике, воодушевляемой желанием взять верх". Камю прослеживает этапы  метафизического бунта - постепенно возникающие в философии тенденции "уравнивания" человека с Богом. Затем у Камю следует анализ тех  форм бунта и тех "исследований" бунта, которые разбираются на примерах творчества маркиза де Сада, Достоевского (он признан одним из лучших исследователей "мятежного духа"), Ницше, сюрреалистической  поэзии. Основное содержание книги - это  анализ тех форм бунта, которые в XIX и XX в. переросли в сокрушительные по своим последствиям революции. Камю подходит к "историческому бунту" отнюдь не как историк и не как  философ истории. Его более всего  интересует, какие умонастроения  и идеи толкали (и толкают) людей  к цареубийству, революционной смуте, к террору, войнам, массовому уничтожению  иноплеменников и соплеменников.

Философским и социально-политическим идеям приписывается поистине решающая роль в этих процессах. Философия  Гегеля и гегельянцев, словом, разновидности "немецкой идеологии" и на германской, и на "германизированной" русской  почве XIX в. внимательно исследуются  как идейные предпосылки разрушительных революционных бунтов. Специальное  внимание уделено Белинскому, Герцену, русским нигилистам 60-х годов, теоретику  анархизма Бакунину, народнику Нечаеву. Главка "Разборчивые убийцы" анатомирует  историю и идеологию российского  терроризма XIX и XX в. Анализируется и  марксизм, в том числе и его  восприятие на русской почве. "Бунт и революция" - это тема остается для Камю стержневой на протяжении всего его анализа. Связь между  ниспровержением принципов, революционным  потрясением устоев и уничтожением людей представляется автору "Бунтующего человека" несомненной. "Революция  в области принципов убивает  Бога в лице его наместника. Революция XX в. убивает то, что осталось божественного  в самих принципах, и освящает, таким образом, исторический нигилизм".

Камю усматривает сходство между  фашизмом и коммунизмом, хотя и принимает  во внимание различия между ними. Но сходство есть, и оно проистекает, в конечном счете из ложной философии истории, из призыва к бунту. "Фашизм желал учредить пришествие ницшеанского сверхчеловека. И тут же понял, что если Бог существует, он может быть кем угодно и чем угодно, но прежде всего - владыкой смерти. Если человек хочет стать Богом, он должен присвоить себе право на жизнь и смерть других. Но, сделавшись поставщиком трупов и недочеловеков, он сам превратился не в Бога, а в недочеловека, в гнусного прислужника смерти. Рациональная революция в свою очередь стремится реализовать предсказанного Марксом всечеловека. Но стоит принять логику истории во всей ее тотальности, как она поведет революцию против ее собственной высокой страсти, начнет все сильней и сильней калечить человека и в конце концов сама превратится в объективное преступление".

Несмотря на жесткую критичность  в отношении бунта и революции, Камю воздает должное бунту и  революционности, поскольку они  порождены человеческим уделом. И  следовательно, несмотря на величайший риск и опасности, бунтарству следует  пройти через самокритику и самоограничения. "...Революционный дух Европы может  в первый и последний раз задуматься над своими принципами, спросить себя, что за отклонение толкает его  к терроризму и войне, и вместе с целями бунта обрести верность самому себе". Заключительные страницы "Бунтующего человека" вряд ли убедительны. Блестяще развенчав бунтующее, революционаристское, нигилистическое сознание и действие, Камю пытался внушить своему читателю, что возможны "истинный бунт" и "новый революционаризм", свободные  от разрушительных последствий. И все-таки вера в человека, принявшего на себя "риск и трудности свободы", точнее, вера в миллионы одиночек, "чьи  творения и труды каждодневно  отрицают границы и прежние миражи истории" - вот о чем говорил  в последних своих работах  выдающийся писатель и незаурядный  философ Альбер Камю.

3. Бунт и образ бунтующего человека

3.1. Понятие бунта, ценность и значение бунта

в судьбе человека и человечества

Человек бунтующий, по мнению Камю, это, прежде всего, человек, говорящий “нет”. Но первым же своим действием он говорит “да”. Протестуя против прежнего порядка вещей, человек в то же время признает существование некой границы, до которой он допускал вмешательство в свою жизнь негативных обстоятельств.

Бунт, безусловно предполагает в себе определенную ценность. Во-первых, бунтующий человек противопоставляет  все то, что для него ценно, тому, что таковым не является. Развиваясь, бунт одного человека начинает определять некое благо, которое имеет значение уже больше, чем собственная судьба индивида.

Приводя пример бунта раба против своего господина, Камю приходит к выводу, что раб  восстает против прежнего порядка, в  котором отрицается нечто, присущее сообществу всех угнетенных людей. Сам  по себе индивид не является той  ценностью, которую он намерен защищать. Эту ценность составляют все люди вообще.

При этом Камю дистанциирует понятия бунт и  озлобленность. Озлобленность вызвана  завистью и всегда направлена против объекта зависти. Бунт же, напротив, стремится к защите личности. Восставший защищает себя, каков он есть, целостность  своей личности, стремится заставить  уважать себя. Таким образом, делает вывод Камю, озлобленность несет  в себе негативное начало, бунт –  позитивное. Автор этим тезисом полемизирует с некоторыми философами, отождествлявшими бунтарский дух и озлобленность.

Подходя к  понятию бунта с позиций социальных, Камю отмечает, что бунт невозможен в обществах, где неравенство  слишком велико (например кастовые общества) или равенство абсолютно (некоторые первобытные общества). Камю подчеркивает, что бунт возможен в тех обществах, где за теоретическим  равенством скрывается огромное фактическое  неравенство.

Кроме того, бунт – дело человека осведомленного. Он должен четко осознавать свои права. Из этого следует, что бунтующий  человек не может присутствовать в сакрализованном обществе, где  царят мифы и традиции, и где  ответы на все спорные вопросы  даны в понятии священного.

Причем первоисточником  бунта является не только индивид. В  ходе исторического развития человечество в целом все глубже и полнее осознает себя.

Камю утверждает, что сегодняшняя история с  ее распрями вынуждает людей признать, что бунт – одно из существенных измерений человека. Он является исторической реальностью человечества. И не следует  бежать от этой реальности, а найти  в ней ценности для человечества.

Одна из главных  ценностей бунта – то, что он предполагает человеческую общность, причем свободную от какой бы то ни было святости. Для того, чтобы  жить, человек должен бунтовать, но, не нарушая границы, открытые им в  самом себе, границы, за которыми люди, объединившись, начинают свое подлинное  бытие.

Осознание абсурдности  бытия и неразумности мира является первопричиной бунта. Однако, если в  опыте абсурда страдание индивидуально, то в бунтарском порыве оно сознает  себя как коллективное. Оно оказывается  общей участью, пишет Камю.

Выводя индивида из одиночества, бунт является основой  ценности для всех людей. Если первоначально  значение бунта для индивида можно  выразить фразой “я бунтую – значит, я существую”, то дальнейшее созидательное развитие бунта позволит сказать: “я бунтую, следовательно, мы существуем”.

Исследуя  понятие бунта, Камю выделяет несколько  его категорий и определяет характерные  особенности каждой из них.

3.2. Оценка различных категорий бунта

Метафизический бунт.  Как его определяет Камю, это восстание человека против своего удела и против всего мироздания.

Если раб  бунтует против своего рабского положения, то метафизический бунтарь – против удела, уготованного ему как представителю  рода человеческого. Он заявляет, что  обманут и обделен самим мирозданием.

Камю указывает  на одну интересную особенность. Раб, протестуя  против господина, тем самым одновременно и признает существование господина  и его власти. Так же и метафизический бунтарь, выступая против силы, определяющей его смертную природу, вместе с тем  и утверждает реальность этой силы.