Даосизм

    хотя, как заключает легенда, между  Чжуан-цзы и  бабочкой,  “несомненно,

    есть  разница”, сам мир сливается   в  единый  иллюзорно-реальный  поток.

    Таким  он и представлен в “Дао  дэ цзине”.

 

       “Дао дэ цзин” показал мир в перевернутом  виде,  в его зеркальном

    отображении.  Это трактат о “внутреннем”  мире и о “внутреннем” человеке,

    называемом  мудрецом,  который  способен,  видя  внешние  формы   мира,

    понимать  их символическую  сущность,  а  за  символами  видеть  Великий

    образ.

 

       Даосский символизм приводит  к тому, что каждый  предмет   раскрывается

    перед  нами как предел сущего. Складывается  ощущение абсолютной, но  при

    этом  необходимой, театрализации жизни,  — ведь за этим “театром” кроется

    истинная  внутренняя реальность,  называемая  “полнотой  жизненности  за

    миром  форм”, и иначе чем в символах  ее не выразить.

 

       В результате ощущения этой  символической целостности мира, где всякая

    вещь  и человек в своей “внутренней” форме сополагаются со всякой другой

    вещью  и человеком, родился особый  образ некого “внутреннего”   человека,

    воплотившийся  в Лао-цзы.

 

 

 

Даосизм как образ жизни

 

 

 

       Даосизм является очень  многообразным   учением  и  не  ограничивается

    только  теоретическими построениями. Уже  ранние  даосы  выработали  свою

    собственную,  причем   очень   глубокую   и   оригинальную,   концепцию

    культурного  развития человека, которая легла  в основу даосской культуры

    психической деятельности, оказавшей огромное влияние на всю психическую

    культуру  древнего и средневекового Китая.

 

       Особенность психических концепций  даосов заключалась в том,  что  они

    рассматривали  природное не как сугубо психофизиологическое  в  человеке,

    а  как воплощение всеобщих и  универсальных  закономерностей   структурной

    организации  и функционирования мира, единых  для  всей  природы  —   как

    живой,  так  и  неживой,  хоть  и  изоморфных  таковым  в   человеческом

    существе, но несводимых к ним целиком и полностью в  силу  определенной

    специфики,  с  которой  эти  всеобщие  закономерности   проявляются   в

    человеке. Поэтому главная  задача  даосской  практики  психотренинга  и

    психической  саморегуляции (так называемой  даосской йоги) заключалась не

    в  подчинении человека биологическому  началу как таковому, а в выявлении

    изначально  заложенного  в  нем  космического  начала  и  в  подчинении

    психофизиологических  процессов  всеобщим  космическим   законам  с  тем,

    чтобы устранить все препятствия для их  естественного и полнокровного

    самопроявления  и на макроскопическом уровне, в результате чего  человек

    становится  равноправным во всех отношениях  членом  космической  триады

    “небо  – земля – человек”. Предельным выражением всеобщей закономерности

    функционирования  вселенной есть “великое Дао”, которое  отождествлялось

    даосами  с “истинной сущностью” человека  и в полном подчинении  которому

    они  видели высшую цель культурного  развития человеческой личности.

 

       Соответственно высшим  достижением   даосской  практики  морального  и

    психического  самоусовершенствования  провозглашалось   состояние  полной

    идентичности  “истинной сущности” самого  человека с  истинной  сущностью

    всех  вещей  и  явлений.  Эта  идентичность  рассматривалась   не   как

    интеллектуальный  синтез субъективности человека  и  объективности  мира

    вещей  и явлений или рациональная  идея медиации  (посредничества)  между

    ними, а как прямое спонтанное  и   мгновенное  взаиморастворение,  иными

    словами,  “прыжок в подлинный  первоисточник   идентичности”,  слияние  с

    универсальной  первоосновой всего  сущего  (Дао),  которая  одновременно

    является  и “истинной природой” каждого  человека.

 

       Вместе с тем даосы выступали против всякого насилия над  человеческой

    личностью  и считали, что привязанность   к  индивидуальному  “Я”   нельзя

    подавлять   с  помощью  насильственных  методов,  поэтому  относились  к

    “культуризаторской”   миссии  конфуцианских  правил   резко   негативно.

    Указывая  на принципиальное расхождение   двух  учений  в  этом  вопросе,

    академик  Н. И. Конрад писал: “Конфуций  настаивал на  том,  что  человек

    живет  и действует в организованном  коллективе — обществе,  государстве.

    Эта  организованность достигается   подчинением  каждого  члена   общества

    определенным  правилам — нормам общественной  жизни,  выработанным  самим

    человечеством  в процессе развития  цивилизации.  Лао-цзы  придерживался

    противоположной  концепции: все бедствия человечества, все  пороки  —  и

    личности, и общества —  проистекают   именно  от  этих  самых  “правил”.

    Идеальный  порядок достигается  только  отказом  от  всяких  правил;  их

    должно  заменить  следование  человеком   его  “естественной   природе”.

    “Правила”  есть насилие над человеческой  личностью”.

 

       Чтобы постичь принцип всеобщего  космического порядка и слиться  с ним,

    действовать  в неразрывном единстве с этим  принципом,  даосы  предлагали

    просто  “забыть”  конвенциальные  нормы  и  условности,  и   в   порыве

    спонтанного  “просветления” идентифицироваться  с  безусловным  Дао.  Они

    утверждали, что в “самозабвенном”  состоянии,  постигая  свою  истинную

    природу,  тождественную истинной сущности  каждой вещи, каждого  явления,

    человек   одновременно  отождествляется   с  миром  окружающей   природы,

    образуя  с ней нераздельное и гармоничное  единство, так  как  постижение

    Дао  есть такой психологический опыт, в котором исчезает различие  между

    субъектом  и объектом, между “Я” и “не-Я”. При этом  происходит  как   бы

    “самоидентификация”   всех  противоречий  и   оппозиций,   раскалывающих

    изначальную   целостность  мира  и  создающих   в   обыденном   сознании

    драматические   коллизии  между микрокосмом и макрокосмом,  с   одной

    стороны,  и между человеческой  личностью  (точнее,  его  индивидуальным

    “Я”)  и истинной природой  человека  —  с  другой.  Психотерапевтическая

    ценность  “просветления”,  по  мнению   даосов,   заключается   в   его

    способности  примирять противоречия на более  высоком уровне сознания,  и

    в  этом смысле Дао интерпретировалось  ими как путь к более   целостной  и

    гармоничной  жизнедеятельности человеческой  психики, ведущей  к  слиянию

    индивидуального потока психики с универсальным Путем  вселенной  и  его

    функционированию  в полном соответствии с всеобщим  принципом структурной

    организации  и функционирования космического  целого.

 

       Вместе с тем даосы утверждали, что противоречия  и противоположности

    взаимоидентифицируются  внутри  себя  (т.   е.   внутри   каждой   пары

    оппозиции), а не на какой-то  более   высокой  ступени  синтеза,  как  в

    диалектике  Гегеля.  Поэтому  для  даоса,  обретающего  состояние  “не-

    дуальности”, нет прогрессии к некоему  абсолюту,  но  все  противоречия

    существуют  одновременно  с  их  тождеством,  так  как  всякое  явление

    одновременно  и утверждает и  отрицает  себя  в  процессе  динамического

    взаимодействия  полярностей,  которое   является   источником   всякого

    движения  и развития и которое  предстает   как  диалектическое  единство

    непрерывности  и дискретности.

 

       В “Дао дэ  цзине”  метод   психической  саморегуляции   характеризуется

    следующим   образом:   “Нужно   сделать   [свое   сознание]   предельно

    беспристрастным,  твердо  сохранять  покой,  и   тогда  все  вещи  будут

    изменяться  сами собой, а нам останется  лишь созерцать  их  возвращение.

    [В  мире] большое разнообразие вещей,  но [все они] возвращаются к  своему

    истоку (т. е. к Дао)”.

 

       Достижение   подобной   “бесстрастности”   не    означает,    однако,

    выхолащивания   психической  жизни  человека.  Напротив,  отстраненность

    субъекта, отсутствие деструктурирующего  вмешательства  активности  его

    личности, его индивидуального “Я” приводит к более  полному  проявлению

    специфики  каждого феномена как такового, к максимальному выявлению   его

    собственного  Дао (т. е. Дао “всех вещей”).  Подобное  следование  “всех

    вещей”  своей собственной природе (а  под “всеми вещами”  можно  понимать как внешние объекты, так и явления внутренней жизни, т. е.  психические

    феномены)  имело  большое   значение   в   любой   сфере   человеческой

    жизнедеятельности,  так как позволяло даосу решать  сенсорно-перцептивные

    и  моторно-двигательные задачи, встававшие перед ним  во  время  занятий

    теми  или  иными  видами  практической  деятельности,   которые   могли

    рассматриваться  как конкретные средства претворения   принципов  Дао  на

    практике.

 

                                 Заключение

       Мир даосизма — это мир ненастоящий,  вечно  убегающий,  символический, но именно благодаря этому он опосредует собой полноту истины.  Даосское знание распластывает саму природу, диффузирует её до абсолютного ничто, до “расплывчато-туманного”  и “туманно-неопределенного”,  до  сплошной

    темноты  и одновременно “слепящего сияния”  Дао. И в  этой  символической

    перспективе,  казалось бы, вот-вот  должно  проступить  “бытие  истины”,

    нечто  доподлинное, единственно верное  в жизни культуры. Но нет — каждый

    раз  конечное и абсолютное оказываются  не то что невысказанными, но  даже

    не  намеченными абрисом, остаются  где-то “за кадром” — за  словом и  даже

    за  мыслью.

 

       И  благодаря  этому  древняя   китайская   религия   несет   в   себе

    универсальные  ценности, не зависящие от  времени   и  пространства,  ибо

    величественной  мистерии человеческого духа  суждено длиться вечно...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список используемой литературы

 

       1. Торчинов Е.А. Даосизм: опыт историко–религиозного описания. СПб.: Лань. 1998

 

       2. Титаренко М.Л. Китайская философия: Энциклопедический словарь  /  РАН.  ИДВ; М.: Мысль. 1994

 

       3. Лукьянов А. Е. Становление  философии на Востоке (Древний   Китай  и Индия). М.: ИНСАН, РМФК. 1992

 

       4. Абаев Н. В. Чань-буддизм и   культурно-психологические  традиции  в

    средневековом Китае. — Новосибирск: Наука. 1989