Филосифия

Опыт постижения мира человеком  крайне разнообразен по своим формам, содержанию и результатам. Он простирается от сенсорного «ощупывания» вещей до идеациального проникновения в  чистые сущности, в интеллигибельный мир, от рассудочного до интуитивного, от имманентного до трансцендентного, от рационально осмысливаемого до иррационально  постигаемого.

Специализированными сферами  и аппаратами познания чувственного и сверхчувственного бытия выступают  так называемая положительная наука, философия и теология. Их взаимоотношения  неизбывно проблематичны, так как  имеют не только историко- методологическое, но и принципиальное значение для  осмысления всех сторон бытия мира и в нем - человека.

Практически все крупные  философы касались вопроса о сущностных различиях /так же как и об общности/ философии и науки, философии  и теологии.

Так, по мнению Р.Декарта, именно философия и есть собственно наука; И.Кант полагал, что философия «есть  только идея возможной науки, которая  нигде не дана «ин конкрето», но к  которой мы пытаемся приблизиться различными путями» /Критика чистого разума. СПб.,1993, с. 464/; свою феноменологию Э. Гуссерль утверждал как «строгую науку».

По мнению же М.Хайдеггера «философия переживает постоянную необходимость  оправдывать свое существование  перед лицом наук».

Она воображает, что всего  вернее достигнет цели, подняв саму себя до ранга науки. Этим усилием, однако, приносится в жертву существо мысли... Бытие как стихия мысли приносится в жертву технической интерпретации  мышления». /Время и бытие. М., 1993, с.193/.

 

Столь же проблематичны взаимоотношения  философии и теологии. С одной  стороны, «философия по содержанию своему есть истинная религия» (Ильин И.А./, а с другой - «фундаментальное философическое сомнение только тогда философское  и только тогда фундаментально, когда  это - сомнение в истинах религии  «/Библер В.С./.

Попытку выявить взаимоотношения  философии, науки и теологии в  одном определении делают неотомисты: философия - естественная/ в отличие  от теологии /наука об основаниях мира и первопричинах всех вещей. Как  бы то ни было, стремление философии  к самоопределению продолжается, так же, как продолжают выдвигаться  претензии на эту «ничью» землю  со стороны двух мощных соседей - науки  и теологии.

 

Философия пристально всматривается  в собственную глубину, пытаясь  различить свою сущность /философия-в-себе/ и существование /философия - в - другом/, свои внешний и глубинный уровни бытия. Плюрализм философии, многообразие ее подходов и концепций объясняется  тем, что они располагаются на уровне существования, зависят от того или иного «аспекта предпочтения» - личностно - или социально обусловленного. Основной вопрос философии представал, в результате, то как вопрос о  могуществе человека и его господстве над внешней и внутренней природой /Бэкон, Спиноза/, то как социально - нравственный вопрос /Сократ, Сенека, Гельвеций, Руссо/, то как вопрос об основах  науки /Фихте/ или всякого знания вообще /Кант, Флоренский/, то как религиозно - духовный вопрос /Франк, Бердяев/.

Основным вопросом философии  было названо и соотношение бытия  и мышления (диалектический материализм), а сторонники неопозитивизма и аналитической  философии вообще считали поиск  такого - основного- вопроса псевдопроблемой.

При выходе же на метафизический уровень философии ее основным вопросом кажется следующий: что такое  философия сама по себе (в отличие  от философии - в - другом)? Иначе говоря, сущность и существование философии. Выход на сущность философии выявляет ее специфику и границы, принципиальные отличия от других языков Духа.

Понятие «метафизика», в переводе с греческого, означает: «то, что  за физическим»; то, что постигается  только после эмпирического познания природных вещей и явлений, но само по себе является первым, основой  и сущностью всего остального.

По мнению Аристотеля метафизика интересна тем, что «...все другие науки более необходимы, чем она, но лучше нет ни одной».

Термин «метафизика» самим  Аристотелем не употреблялся. Его  выражения: «первая философия» или  « теология» - «наука о реальности по -ту - сторону - физической». Эта реальность первых и высших причин связана и  с субстанциальной проблематикой  и с Богопознанием.

Метафизика не имеет отношения  к практическим интересам людей  и их удовлетворению, а, значит, самоценна  и составляет душу философии как  бескорыстной любви к мудрости. В  этом качестве она удовлетворяет  духовные запросы человека, пытающегося  разумом целостно охватить бытие  как таковое.

Аристотель разделяет 1) бытие  в себе, 2) актуальное и потенциальное  бытие, 3) бытие в акциденциальном  виде и 4) бытие как истину.

Бытие в себе раскрывается через категории, главными из которых  являются представители «декады»:

1) Субстанция, 2) Качество, 3) Количество, 4) Отношение,

5) Действие, 6) Страдание, 7) Место, 8) Время, 9) Иметь, 10) Покоиться.

 

Бытие как акт и потенция задает два важнейших модуса (две  модальности), в разрезе которых  проясняются многие вопросы, просто иначе не видимые, например, о соотношении  материи и формы реально существующего, состоявшегося и возможного; прошлого, настоящего и будущего и др.

Бытие как акциденция проливает  свет на соотношение необходимого ( существенного) и случайного (несущественного).

Бытие как истина относится  к человеческому интеллекту и  фиксирует всю гносеологическую проблематику, развернутую позже  как взаимоотношения субъекта и  объекта познания, истины об объекте  и действительного объекта.

Мы видим, что метафизика Аристотеля характеризуется концентрированием  всей философской проблематики вокруг бытия, то есть первоначала не просто постулируются, но и активно работают систематизирующим образом. В основе метафизики Аристотеля лежит проблема субстанциальности: что есть субстанция? Какова она (или они, если их несколько)? В полном смысле слова субстанция - это эйдос, форма, внутренне присущая самой вещи, а не жительница «Гиперурании» Платона.

Материя- субстрат формы и  чистая потенциальность, нуждающаяся  в актуализации со стороны формы. Все материальное потенциально, все  нематериальное актуально; актуальность, по Аристотелю, или «энтелехия»- это  и Бог, (« чистая энтелехия»), и  душа человека как форма, сущность тела.

Вечное превосходство  акта над потенцией означает, что  начала (или хаоса) у времени и  мира нет. Мир всегда существовал  и «притягивался» к «кауза финалис»- целевой причине, установленной  неподвижным Вечным двигателем- Богом.

Жизнь, претендующая на совершенство, есть созерцательно- мыслящая активность- вечная для Бога и существующая моментами  для нас.

Созерцательная активность Бога- акт обладания мыслимым, в  котором сливается понимание  и понимаемое. Отсюда вытекает аристотелевская  критика теории идей Платона, их трансцендентности. Формы, актуализирующие материю, трактуются имманентным образом, как внутренне  присущие чувственному миру, однако их сверхчувственная природа не отрицается.

До Платона говорить о  метафизике, в полном смысле этого  слова, вряд ли возможно. Рассуждения  Парменида и других элеатов о  бытии и небытии, пифагорейство  с его фундаментализацией числа  и др. древнегреческие мысли о  сущем оставались в рамках онтологической проблематики.

 

Открытие сверхчувственного  мира как реальности, блестящая интуиция универсального интеллигибельного  начала на грани с этой реальностью  сделали Платона первооткрывателем  метафизики, хотя и не таким классически  удостоверенным, как Аристотель. За физико- механическими причинами  он увидел причины более высокие  и первичные. Так была открыта  «вторая навигация». (Древние моряки, когда ветер стихал, и паруса обвисали, переходили на весельное управление кораблем, что и называлось «второй  навигацией».) К этому образу Платон прибегает, доказывая, что натуралистические  усилия объяснить физическое физическим не приводят ни к каким результатам, и что необходимо обратиться к  чисто рациональным, лишь мыслимым объектам вне этого мира. Таковы Идеи, имеющие не физическую, но метафизическую природу.

«Вторая навигация» развела  два измерения бытия: видимого, феноменального и чисто интеллигибельного, реально, а не только понятийно населенного  идеями или эйдосами. Идеи составляют сущность вещей, выступая в качестве их неуничтожимых матриц.

Используемые Платоном предикаты  идей: «само по себе» (допустим, «прекрасное»), «в себе» и «для себя», очевидно, вдохновили позднее и Канта - «вещь-сама по себе».

Идеи абсолютны и безотносительны, стабильны, в отличие от чувственных  вещей, которые крутятся в вихре  становления и уничтожения. Единственно  идеи обладают полным и подлинным  бытием в «месте над небесами», которое  Платон в «Федре» называет «Гиперуранией»..Это  иерархически выстроенная система, увенчанная идеей «Благо». «Благо»  выше всего и даже предсубстанциально, выступая в качестве сущностной потенции всей иерархии. Роль всеобщего субстрата играет «Многое» («Благо», в функциональном смысле, синоним «Единого»). Предел и беспредельное, ограниченное и безграничное (диада Платона) определяют меру всякой целостности.

После первоначал идут так  называемые «генеральные» идеи: Бытие, Покой, Движение, Тождественность, Различие и т.д. Надо отметить, что порядок  следования не означает какой-либо временной  развертки; он - вне времени.

Генезис и структура чувственного мира аналогичны чисто умопостигаемому  миру, и это соответствие привнесено Демиургом, Богом - творцом. Материальный мир, как копия, создан по вечному  образцу-миру идей. Вместе с миром  рождено и время - «движущаяся  вечность».

Гносеологическая проблематика у Платона также «завязана» на сверхчувственный мир, ибо познание есть, по сути, «воспоминание «души  человеческой того, что в ней запечатлел этот мир, когда она была его гостьей, находилась вне тела. В феномене «воспоминания» нетрудно увидеть зачаток  понятия «априори», ограничивающего  роль опыта как

источника познания. Рационализм  в его объективных формах существования, несомненно, выведен на философскую  арену Платоном.

Дуалистичность антропологии Платона проявляется в оппозиции: душа (сверхчувственное) и тело (чувственное). Душа томится в теле, как в тюрьме или могиле. Отсюда: смерть тела означает рождение души. Освобождение души связано  с бегством от тела и мира, чувственных  вещей. Путь к этому один: очищение души, забота о душе через добродетель  и познание. Добродетель рассматривается  как проводник из этого мира в  высший, а познание как свет на этой дороге.

Метафизику принято подразделять на 1) спекулятивную, или выводящую  всеобщие связи, свойства и отношения  действительности из некого высшего  принципа (бессознательное, воля, свобода, Бог) и 2) индуктивную, интегрирующую  картину Универсума из охваченных целостным  взглядом результатов всех частных  наук и дисциплин.

Метафизика, таким образом, стремится к последней ясности, к последним истинам; это всегда вопрос о главном, о сущем - бытия /сущее и бытие различаются  подобно тому, как различаются  абсолютное и абсолют, движущееся и  движение/.

 

Классическая метафизика древности указала на вытекающие из нее основные подходы к миру.

Первый связан с отождествлением  сущего и природы (сущее природно), второй же настаивает на том, что, по крайней  мере, нечто в природе может  быть объяснено лишь посредством  идеального. При этом именно идеальное  обладает бытием подлинным, самим по себе («Бог есть то, что все другие лишь умеют»).

Действительно сущим, по Аристотелю, является «усия», лежащая в основании  всех вещей и не сводимая к признакам, качествам и свойствам этих вещей (акциденциям). Эта «усия» (позднее, у схоластов - субстанция) - конкретное всеобщее, синтез всеобщего и конкретного, вне которого немыслимо их отдельное  существование. «Усия» придает динамику вещам, являясь их энтелехией, принципом, ведущим к заданной внутренней цели.

Средние века онтологизировали субстанциальный строй мира в  теологическом духе и пришли к  выводу о разных степенях, градусах бытийности. Так появляется иерархия сущностей и сопричастности высшему  бытию Бога.

Если древние греки  задавали вопрос о том, что такое  метафизика, и какова природа метафизических сущностей, то в Новое время решалась проблема того, как она возможна. Метафизика здесь понимается не как  миро познание, а как выявление  возможностей человеческого мышления, в частности рационально- научного, его истоков, границ и специфики.

Эмпирическая линия философии, утверждающая чистую опытность наших  знаний, отвергла понятие субстанции, а верхнюю границу познания установила на восприятии того, что проникло в  сознание через опыт.

 

Рационалисты же пришли к  выводу о необходимости выделить в метафизической проблематике различные  пласты и, в частности, онтологический и натурально-теологический /учение о Боге на основаниях разума/.

Принципиально новое слово  о метафизике было сказано Иммануилом Кантом. Его задачей было опровержение чистого рационализма; опровержение, исходящее из того, что сфера значения ограничена сферой опыта, и что попытка  рационального строительства метафизической системы без предварительной  критики разума обречена на провал. Опровергается ли сама метафизика как  таковая? Уже в начале «Критики чистого  разума» Кант заявляет: «Ведь и  мнимые индифферентисты, сколько бы они ни старались изменить философию  до неузнаваемости с помощью популярного  тона и преобразования школьного  языка, как только начинают действительно  мыслить, неизбежно возвращаются к  метафизическим утверждениям, к которым  они на словах обнаруживают такое  глубокое презрение» /с.12/.

Поскольку разум усматривает  только то, что сам производит по собственному плану, надо идти не от вещей  к понятиям, а, наоборот, от понятий  к вещам. То, что нельзя познать, можно  мыслить.

Эмпирической апперцепции  Кант противопоставляет чистую апперцепцию - самосознание, производящее представление  «я мыслю».

Конечная цель, на которую  в результате направлена спекуляция разума, в трансцендентальном применении касается трех предметов: свободы воли, бессмертия души и бытия Бога. «Поэтому-то метафизика есть необходимое завершение всей культуры человеческого разума, необходимое даже и в том случае, если мы отвергаем ее влияние как  науки на известные определенные цели» /Там же, с.470/.

Понятия «метафизика», «метафизический», несмотря на многовековую традицию использования, в последнее время применялись  не часто, были вытеснены новыми понятиями, типа «мета философия», «мета философские  проблемы» и т.п. /в работах  А. Лефевра, М. Лейзервица, Дж. Гилла  и др./. Причиной этого явилась, во-первых, попытка уйти от истертого, вроде  бы, понятия в таких словосочетаниях  как «метафизика музыки», религиозная  метафизика и тому подобное, а во- вторых , распространенное, особенно в  философии советского периода, отношение  к метафизике как к антиподу диалектики со всеми «сопутствующими» этому  обстоятельству пороками /неучет «всех  связей», «текучести» понятий и  т.д./.