Философия Аврелия Августина

Августин  еще принимает некоторые греческие  формулы, определяющие человека: например, сократово-платоновскую формулу: Понятия души и тела у него обретают новый смысл, проходя через призму концепции творения, воскресения и воплощения Христа. Отсюда понятие «тела» куда более весомо, чем «пустая оболочка», которой стыдился Плотин.

Особая новизна  заключена во взгляде Августина  на человека внутреннего как образ и подобие Бога и Троицы, в коей три Лица при их сущностном единстве. Эта специфическая тематика радикально изменила концепцию «Я», где личность реализуется в той мере, в которой отражены три лика Троицы и их Единство. Так Августин находит целую серию триад в человеческой натуре.

Таким образом, в душе отражается Бог. «Душа» и «Бог» суть столпы августинианской христианской философии. Не в испытаниях природы и мира, но, углубляясь в душу, мы находим Бога. Тайнопись души - знаки Бога. «Познай себя самого», этот совет Сократа, по Августину, стал означать познание себя как образа и подобия Бога. В этом смысле наше мышление - это воспоминание о Боге, познание, которое к нам приходит, это разум Бога, а любовь, которая рождается и приходит от одного и от другого, это любовь Бога.

4. Истина и прозрение

В тематическом блоке «душа - Бог» в качестве соединительного узла выступает понятие «истины», скрепляющее серию других фундаментальных понятий.

 Познавательный процесс Августин интерпретирует так.

1) Ощущение, как  учил Плотин, не есть аффект, воздействие, 
претерпеваемое душой. Чувственные объекты действуют на чувства, 
результат этого воздействия не ускользает от внимания души, которая, 
в свою очередь, тоже действует, но по обратной схеме, не извне, но 
изнутри себя самой, формируя представление об объекте, что и есть 
восприятие.

2) Впрочем, восприятие не первая ступенька познания. Душа в 
отношении ко всему телесному обладает автономией и спонтанной 
активностью, поскольку вместе с разумом она оценивает и судит на 
основе тех критериев, в коих присутствует некий «плюс», относительно телесных объектов. Последние, как известно, текучи, изменчивы и 
несовершенны, между тем критерии оценки, которыми душа обладает, 
неизменны и совершенны. Это особенно убедительно, когда мы оцениваем чувственные объекты в свете математических, геометрических, 
эстетических концепций, или же когда судим о поступках в функции 
этических параметров. То же относится к понятиям единства и пропорции, когда мы применяем их к объектам и эстетически оцениваем.

3) Теперь встает проблема, откуда же душа обретает эти критерии 
познания, чтобы судить о вещах, если их нет в самих вещах. Возможно, 
она продуцирует их сама. Определенно нет, ибо, хотя она и выше 
физических объектов, но сама выступает как изменчивая: критерии же 
неизменны и необходимы.

4) Эта истина, данная чистому интеллекту, образованная из Идей, 
есть высшая умопостигаемая бестелесная реальность, о которой говорил Платон. Августину хорошо известно, что термин «Идея» в техническом смысле был введен Платоном, и он убежден в том, что «ценность 
Идей такова, что никто не может считать себя философом, не имея о 
них понятия». Идеи суть фундаментальные формы, постоянные основания и неизменное вещей, это модель, с которой формируется все, что 
рождается и умирает.

Все же Августин реформирует  Платона в двух моментах:

1) он понимает Идеи как мысли Бога (как это по-разному уже высказывали Филон, Медиоплатоники и Плотин);

2) он отвергает теорию реминисценции, вернее, переосмысливает ее.

Что же касается теории «воспоминания», то ее Августин трансформирует в теорию «иллюминации», или «прозрения», «озарения», «просветления», что было естественным в контексте философии творения. Отказавшись также и от идеи предсуществования души, возможность чего решительно исключается креационизмом.

Интерпретаторы  немало помучились с этой теорией  прозрения, ибо в процессе объяснения воспроизводились элементы более поздних теорий познания, чуждых Августину. В действительности, у Августина на основе креационизма объединяется концепция Платона, выраженная в «Государстве», с похожим освещением тех же вещей в Священном Писании. Бог, который есть чистое Бытие, через творение участвует в бытии других вещей. Аналогичным образом, Истина, присутствуя в умах, делает их способными к познанию. Бог как Бытие творит, как Истина Он все освещает, как любовь Он все притягивает и умиротворяет.

Августин  настаивает на том, что познание Идей доступно лишь для «mens» (разума), т.е. наиболее возвышенной части души. Более того, увидеть их способна далеко не всякая душа. Как видим, речь идет о древней теме «очищения» и «уподобления» Божественному как условии доступа к истинному. То, что разрабатывали платоники, у Августина к тому же несет нагрузку евангельских ценностей - благой воли и чистоты сердца. Чистая ясность души - условие прозрения Истины, наслаждения и упокоения в ней.

 

 

 

 

 

 

5. Бог

У Августина  мы находим понимание истины во многих смыслах. В наиболее сильном смысле он говорит об Истине высшей, что сливается с Богом и вторым ликом Троицы.

Как следствие, доказательство существования определенности и Истины совпадает с доказательством существования Бога. Схема аргументации схожа с вышеприведенной: сначала Августин идет от внешности вещей к внутреннему миру человеческой души, а затем от Истины, присутствующей в душе, к принципу любой истины, т.е. Богу.

У Августина  есть три типа доказательств бытия  Бога.

1) Уже греки, находя черты совершенства в мире, отталкиваясь от 
них, приходили к идее его Создателя, Зодчего. Сам мир с 
его порядком в разнообразии и изменчивости, с красотой его видимых 
объектов, бессловесно убеждает нас о том, что он создан, и создан Богом 
невыразимым и невидимым, великим и прекрасным».

2) Второе доказательство известно под названием «consensus 
gentium» (согласие человечества), также небезызвестно для античных 
мыслителей.

3) Третье доказательство исходит из различения ступеней блага, 
от коих мы приходим к высшему Благу, т.е. к Богу.

Это последнее  доказательство граничит с парадигмой «любви к Богу». Важно, что Августин не доказывает реальность Бога, как это делал Аристотель, т.е. с намерениями чисто интеллектуальными, с целью объяснить космос. Напротив, он использует эти приемы, дабы наполнить Богом пустоты своей души, остановить треволнения сердца, наконец, научиться быть счастливым. Истинное счастье возможно лишь в иной жизни и невозможно, в этой - ход мысли, противоположный плотиновскому. Показательно поэтому использование Августином в его «Исповеди» лексики «Эннеад», особенно когда он описывает момент экстаза в созерцании Бога (когда он был вместе с матерью в Остии на берегу моря). Это его переживание начисто лишено физического компонента, оно описано по-плотиновски, но с большим накалом и наполнено новым смыслом.

Бытие, Истина, Благо (и Любовь) - это сущностные атрибуты Бога. Чтобы понять лучше первый из них, по Августину, следует хорошенько осмыслить слова Бога, что посредством ангелов и Моисея, были сказаны сынам Израилевым.

Августин  не сомневается в том, что любое  определение Бога и Его природы недоступно для человека, ибо куда проще знать, что Он не есть, чем то, что Он есть.

Те же вышеупомянутые атрибуты Бога должны пониматься не как  собственность некоего субъекта, но как совпадающие с самой  его сущностью.

 

6. Троица

Но Бог, по Августину, еще и Троица, чему он посвящает специальную работу, истинный шедевр.

1) Равенство сущности и субстанции не 
позволяет уже полагать, что Бог - это по преимуществу Отец, в 
привилегированном смысле слова (как думали некоторые греки), не 
обходимо принимать Бога в абсолютном смысле слова: и Отец, и Сын, 
и Дух, «неразделимы в бытии» и в деяниях своих. «Сама Троица - 
один единый и истинный Бог»¹. В Ее трех лицах нет ни иерархии, ни 
функциональных различий, но только абсолютное равенство.

2) Различение лиц Троицы Августин проводит на основе их соотношения. Мы не говорим о Троице лишь номинально, вне реального существования 
лиц; Она есть то, что Она имеет исключительно в отношениях одного 
лица к другому.

3) Третья фундаментальная черта тринитарной проблематики Августина заключена в триадичных аналогах, которые он находит в мире сотворенного, от слабых намеков в вещах и внешнем человеке до истинных образов Троицы в человеческой душе. Все сотворенные вещи, как телесные, так и бестелесные, представляют единство, форму и порядок. От творений мы восходим к Творцу, который есть Бог Единый в Трех Лицах, с полным основанием видя эти три характера отпечатанными на всем сотворенном.

Аналогичным образом, и  ум человеческий - это образ Троицы. В том и состоит главная новация Августина: постижение человека и познание Бога триединого взаимно иллюминируют, они зеркальны. Так реализуется философский проект Августина: познавать Бога и собственную душу, Бога - через душу, душу - через Бога.

 

7. Творение, Идеи  как мысли Бога 

 То, с чем изрядно помучились древние греки, была проблема происхождения Многого из Единого. Ключ к проблеме в понятии творения. Наиболее близко к нему подошли платоники, хотя дистанция все же чувствительна. В «Тиме» Платон ввел Демиурга, активность которого, хотя и рационального плана, свободна и мотивирована лишь благом, но она ограничена как сверху, так и снизу. Творение Демиурга, следовательно, нечто вроде «фабрикации», не сотворение мира в точном смысле слова, ибо допускает нечто, предсуществовавшее независимо и до того, как мир был сконструирован. Плотин, напротив, попытался дедуцировать Идеи и ту же материю из Единого, как мы уже видели. Но он был зажат в тисках собственного акосмизма, поэтому его категории могли быть использованы, в реформированном виде, для интерпретации диалектики троичности, но не в рамках креационизма.

Креационистское решение проблемы Августином с поразительной ясностью выступает в свете истины разума и веры одновременно.

В самом деле, поясняет Августин, одна реальность может появиться из другой тремя способами:

1) путем генерации,  порождения, подобно тому как  сын порожден отцом, образуя нечто идентичное, схожее с источником;

2) путем «фабрикации», когда нечто производится из внешнего материала;

3) наконец, путем творения из ничего, т.е. ни из собственного существа, субстанции, ни из внешнего.

Человек способен «генерировать» (рожать детей), умеет создавать некие артефакты, но он не знает творения, ибо он - существо конечное. Бог из собственного существа породил Сына, который, как таковой, идентичен Отцу, однако космос Он сотворил из ничего. Таким образом, между «генерацией» и «креацией» огромная разница.

Позиция Августина дополнительно артикулирована еще и с помощью теории «разумных семян», восходящей к стоикам, разработанной в ключе доктрины Плотина. Мир был сотворен одновременно, однако тотальность всех возможных вещей не сразу была актуализирована, но в сотворенное были вложены «семена», или «зерна» всех возможностей, которые затем, с течением времени, развивались различным образом при различных обстоятельствах. Итак, Бог одновременно с материей создал виртуальный набор всех возможностей, заложив в основу каждой из ее актуализаций зерно разума. Вся последующая эволюция мира во времени есть ничто иное как реализация в той или иной мере этих «разумных семян». Как видим, теория эволюции Августина, с онтологической точки зрения, есть прямая антитеза дарвинистскому эволюционизму.

Человек сотворен как «рациональное животное», как завершение чувственного мира. Его душа - образ Троичного Бога. Она бессмертна. Доказательства бессмертия души частично воспроизводят платоновские, другие же Августин углубляет и дополняет. Так, он исходит из самосознания простоты и духовности, из чего следует неразрушимость души. В другом месте он выводит бессмертие души из присутствия в ней вечной истины.

Остается  неясным, как Августин решает проблему соотношения индивидуальных душ: то ли Бог непосредственно создал каждую из душ; то ли все вместе были вызваны к жизни в Адаме, а от него - через родителей - реализованы все прочие поколения. Невероятно, но симпатии его были ближе ко второму решению, по крайней мере, на спиритуалистическом уровне, что, по его мнению, лучше объясняет механизм передачи первородного греха. Впрочем, нельзя исключить и первый вариант решения проблемы.

 

8. Структура темпоральности и вечность

Время включает в себя прошлое, настоящее и будущее. Однако прошлое - то, чего уже нет, а будущее - то, чего еще нет. Бытие в настоящем есть непрерывное пребывание в бытии, своего рода ловушка для небытия. Августин обнаруживает, что время существует лишь в духовном мире человека, который склонен разделить время на прошедшее, настоящее и будущее: в собственном смысле надо бы вести речь о трех временах: настоящее прошлого, настоящее настоящего, настоящее будущего. Настоящее прошедшего - это память; настоящее настоящего - это интуиция, настоящее будущего - это ожидание. Время, стало быть, хотя и связано с движением, не совпадает с движением и движущимся, но, скорее, оно принадлежит душе, поскольку структурно связано с памятью, интуицией и ожиданием.

Такое решение  проблемы времени было предвосхищенно уже Аристотелем. Августин рассматривал все вытекающие из него следствия, акцентируя духовный аспект.