Философия Нового времени и Просвещения

Любой народ проходит в своем социальном развитии две стадии. На первой из них, догосударственной, люди пребывают в естественном состоянии, они преследуют свои собственные интересы, не особо соотнося свои желания с потребностями всего общества в целом. В отношениях между людьми господствует естественное право. Свобода людей ничем не ограничена. Нет морали. «Человек человеку - волк». Люди постоянно друг с другом воюют. 

На второй стадии животность и эгоизм людей подчиняются волей и разумом самих людей. Они, намучавшись в естественном состоянии и осознав его деструктивный характер для их жизни, каждый по отдельности заключают особый общественный договор между собой. Целью общественного договора является создание государства. Люди как бы делегируют ряд своих прав государству, они договариваются между собой подчиняться законам государства. С помощью государства людям удалось ограничить проявление своей животности, которая без развитой разумности разрушительна как для отдельного человека, так и в целом для общества. Так осуществляется защита гуманистических идеалов и ценностей. При этом особое внимание уделялось таким понятиям, как свобода и разум. Конкретное выражение это получило в концепции «свободной необходимости» Спинозы, в попытках Гоббса и Локка рационально объяснить происхождение общества и государства.

Таким образом, особо подчеркнем, что проблема возникновения государства явилась первостепенной для политической философии Нового времени.

Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646-1716) Немецкий просветитель-энциклопедист, философ и общественный деятель родился в семье профессора морали Лейпцигского университета. В свои 20 лет защитил диссертацию и стал доктором права, но отказался от должности профессора права, избрав иные источники существования. Сначала он поступил на службу к курфюрсту г. Майнца, где занимался вопросами права и законодательства. С дипломатическими поручениями совершил ряд путешествий в Лондон и Париж, где занимался научной работой. С 1676 года состоит на службе у Ганноверского курфюрста в качестве заведующего придворной библиотекой и политического советника по внешним делам. Как математик Лейбниц за три года до Ньютона открыл дифференциальное и интегральное исчисление, изобрел счетное устройство, за что лондонское естественнонаучное общество избрало его своим членом. Он высказал ряд гениальных идей в области геологии, биологии, юриспруденции, языкознания, занимался политикой и экономикой. Ему принадлежит ряд технических изобретений, например насос

для откачки подземных вод в рудниках.

Последние годы жизни Лейбниц, этот, по словам Д. Дидро, “Платон, Аристотель и Архимед вместе взятые для Германии” провел терпя крайнюю нужду, в обстановке недоверия и презрения. Престарелому философу его хозяева давали понять, что они в нем больше не нуждаются. Скончался он при странных обстоятельствах от приема лекарства. Но и после смерти его тело целый месяц пролежало в церковном подвале без погребения, т. к. лютеранские пасторы ставили под сомнение возможность захоронение этого “безбожника” на христианском кладбище. Только Парижская академия торжественно почтила память этого выдающего ученого, да один случайный свидетель церемонии похорон заметил: “Этот человек составлял славу Германии, а его похоронили как разбойника”.

Свои философские идеи Лейбниц изложил в переписке с бесчисленным количеством ученых и политических деятелей (около 15 тысяч писем) и ряде произведений, важнейшими среди которых являются: “Рассуждение о метафизике”, “Новая система природы и общения между субстанциями”, “Новые опыты о человеческом разумении”. В таких произведениях как “Теодицея” и “Монадология” Лейбниц дает популярное и краткое изложение своей философской системы.

Лейбниц свое философское учении о бытии разрабатывает, так же как и Декарт и Спиноза, в форме учения о субстанции. Лейбниц, однако, считал неудовлетворительным как картезианское, так спинозовское решение данной проблемы. У Декарта и Спинозы понятие субстанции было чем-то изолированным от мира единичных вещей, чем-то возвышающимся над ним, (“божественным”). Лейбниц же стремится связать понятие субстанциональности с миром конечных вещей. Поэтому у Лейбница понятие субстанции оказывается включающим в себя все многообразие отношений к другим вещам. Каждая вещь оказывается субстанцией, или “монадой” (что в переводе с греческого означает единица, простая сущность). Число этих субстанций-монад бесконечно. Поэтому учение Лейбница о субстанции является плюралистическим, признающим множество субстанций

Учение Лейбница о субстанциональных единицах-монадах, называемое монадологией, образует ядро метафизики Лейбница.

Абсолютно простые, лишенные частей, далее неделимые монады, которых бесчисленное множество, не могут быть чем-то материально-вещественными. Ведь все материальное как обладающее пространственными характеристиками, как протяженное делимо до бесконечности. Не обладая пространственными свойствами, монады являются носителями силы, энергии, они имеют духовный характер. Каждая монада обладает способностью к деятельности, активности. В противоположность Декарту и Спинозе, у которых идея субстанции сочеталась с идеей пассивного мира, Лейбниц постоянно подчеркивает активность монад. “Субстанция есть существо, способное к действию”. “Всякая подлинная субстанция только и делает, что действует”.

Наделяя субстанцию свойством активности, Лейбниц обосновывает свой динамизм, противоположный механицизму. Опираясь на новейшие открытия в биологии, Лейбниц доказывает, что повсюду разлита “первичная активная сила, которую можно назвать жизнью”, что жизнь является универсальным свойством бытия. Лейбниц становится на позиции витализма, превращая монаду в центр жизненной силы. Иногда лейбницевский витализм упрощено трактуют как разновидность гилозоизма, учения наделяющего все материально-вещественное, телесное психическими чертами.

Монады бесконечно малы и их существует бесчисленное множество. Лейбниц говорит о трех разновидностях монад: простые, души и духи. Из простых или низших монад образуются неорганические тела, которые характеризуются “перцепцией”, пассивной способностью восприятия. Монада-душа уже “нечто большее, чем простая монада”, “душами можно назвать только такие монады, восприятия которых отчетливы и сопровождаются памятью”. Из этих монад образованы животные. В деятельности этих монад нет рассудка, нет рациональной деятельности, без чего нет и человека. Но душа все же роднит животное с человеком. В человеке душа превращается в дух, в способность к апперцепции (самосознание), в субъективность, в “я” человека.

Монады, по Лейбницу, образуют лестницу живых существ, где последней ступенькой выступает бог как высшая монада. Степень развитости монад определяется возрастанием их сознательности, разумности, зависит от того, насколько осознанной, ясной и четкой становится их деятельность.

Монады бестелесны и сугубо индивидуальны, они не могут действовать друг на друга, т. к. замкнуты в себе. Извне ничего не может проникнуть в монаду. Каждая монада как “живое зеркало” универсума отражает весь мировой порядок в себе. Монады содержат внутри себя в потенциальном, свернутом виде все свои бесчисленные свойства , они способны к бесконечному развитию. Каждая монада “беременна” своим будущим. Нет двух одинаковых монад, тем более нет двух совершенно одинаковых вещей, т. к. все они состоят из монад. Толкование чувственно воспринимаемых тел как совокупностей монад ставит вопрос об их соединении. Монады физически не влияют друг на друга, а только разворачиваются в силу внутренней активности. Но в результатах деятельности бесчисленного множества монад наблюдается удивительная согласованность. В чем источник этой согласованности, итогом которой является упорядоченный универсум? Чтобы ответить на этот вопрос Лейбниц разрабатывает учение о предустановленной гармонии, в соответствии с которым бог как часовщик, который завел разные часы, а они идут синхронно, хотя бог и не вмешивается в их ход.

Причиной образования совокупностей монад и источником величайшей согласованности оказывается божественная мудрость. Именно бог “запрограммировал” монады в ходе их творения, что они развиваясь, образуют определенные совокупности и результатом их деятельности оказывается закономерный универсум. Однако божественное содействие монадам, как и миру в целом, не ограничивается первоначальным вмешательством. Он непрерывно излучает новые субстанции, хотя и не вмешивается в развертывание уже созданных монад. Лейбниц здесь выступает атеистом, минимизирующим роль бога, отрицающим личного человекообразного бога.

Теория познания Лейбница тесно связана с основными идеями монадологии. Здесь он пытается преодолеть как недостатки локковского эмпиризма, так и декартовское учение о врожденных идеях. “Новые опыты о человеческом разумении” Лейбница направлены против “Опытов...” Локка. Здесь он старается показать односторонность и упрощенность взглядов Локка на проблему врожденных знаний, на вопросы происхождения идей, роль абстракций в познании, различения видов и объектов познания, вопрос об истине и его критерии.

Комментируя локковскую критику врожденных идей, Лейбниц доказывает; что человек обладает не врожденными знаниями, а всего лишь принципами, зародышами знаний, которые способны развиваться в знания. Врожденные идеи существует в неосознанном , потенциальном виде, люди ими “пользуются, не отдавая себе в этом отчета”. Человеческая психика не есть нечто бессодержательное, она обладает врожденными потенциями: “полотно, представляющее наш мозг, должно быть активным и эластичным”. В формулу эмпиризма: “Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах”, Лейбниц вносит существенное дополнение: “кроме самого разума”. Тем самым он указывает на ошибочность игнорирования роли абстрактного мышления в познании. Чувственное познание понимается Лейбницем как предпосылка разумного познания. На уровне чувственного познания еще нет необходимого и общего знания, здесь возможно только случайное или эмпирическое знание.

Лейбницевское понимание соотношения чувственного и рационального ведет к концепции двух истин: истин факта и истин разума. К первым относятся знания, полученные эмпирическим путем с помощью индуктивного метода. Эти истины касаются единичных вещей и событий, имеют конечные основания. Причины, которые в них устанавливаются не всегда достоверны, поэтому истины факта имеют вероятный характер. Истины разума всеобщи и необходимы, они устанавливаются без обращения к опыту. Для их проверки достаточны законы логики. К истинам разума относятся основные утверждения математики и логики, а естественные науки опираются на фактуальные истины.

В качестве вывода по данной теме можно особо акцентировать следующее: как любое явление духовной культуры, философия Нового времени была проанализирована в науке с разных сторон. Можно проследить, как на протяжении трех последних столетий формировались, развивались и нередко отвергались впоследствии самые различные подходы к ее интерпретации. В современную эпоху внимание к данному этапу становления философской мысли опять возросло, так как в наши дни существует так называемая «философия постмодерна». Она критикует ценностно-целевые приоритеты современности с позиции общемирового кризиса культуры, «излома культуры» (ряд ее важнейших идей: «классическая культура разрушена», «осталось разрушать лишь ее обломки», «в мире победило зло», «мир безумен», «недоступен нашему пониманию», «мир нелогичен»). Философы постмодерна основательно переосмыслили, дав в целом негативную оценку, достижениям философии Нового времени и эпохи Просвещения.