Философия нового времени

своеобразным согласием  подвластных, признающих политическую власть. Другой

системообразующий признак  государства, выделенный Гоббсом,- политическая

власть, организованная как  единый субъект. Отсюда определение  государства:

“Государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало

себя путем взаимного  договора между собой огромное множество  людей, с тем

чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как  сочтет

необходимым для их мира и защиты”. Тот, кто выступает носителем политической

власти, называется сувереном, о нем говорят, что он обладает верховной

властью, а всякий другой является его подданным. Таким образом, возникают

отношения господства и подчинения, т.е. политическое состояние. Так, по

Гоббсу, образуется “политическое  тело”.

Нормальным, здоровым государством Гоббс считал такое, в котором  обеспечены

право человека на жизнь, безопасность, справедливость и благоденствие. Под

этим углом зрения и  определялись качества политической власти, ее права и

способности. Критериями определения  полномочий верховной власти для  Гоббса

являлось прежде всего ее способность преодолеть “войну всех против всех”,

экстремальные состояния  общества. Поэтому верховная власть должна быть “так

обширна, как только можно ее представить”. В этой связи Гоббс решительно

отвергал концепцию разделения властей как разделения суверенитета между

борющимися группировками, партиями и классами.

Отстаивая единство верховной  власти и неделимость суверенитета, Гоббс в то же

время признавал другой аспект теории разделения властей, а именно:

необходимость распределения  компетенции в осуществлении  власти и управления,

своеобразное разделение труда в государственном механизме  как гарантию

упорядоченности и контроля. Гоббс выдвигал концепцию политического

(государственного) абсолютизма,  покоящегося на “рационально-бюрократических”

принципах властвования и управления. Указанные свойства политической власти

(суверенитет, единство, абсолютизм) Гоббс считал общими и существенными для

всех форм государства, как  монархических, так и республиканских. Тем не менее

симпатии Гоббса принадлежали монархии, которая, на его взгляд, наиболее

приспособлена для осуществления главной цели государства - обеспечения мира и

безопасности народа. Это - одна из ведущих теорем его политической геометрии.

Отправной момент для обоснования  права в учении Гоббса - аксиома  о

прирожденном равенстве людей как разумных и свободных существ, обладающих

примерно одинаковыми  физическими и умственными способностями.

Безграничная свобода  каждого и всех в естественном состоянии парадоксально

оборачивается высшей несвободой, поскольку любой человек имеет  право на все,

включая жизнь другого. Человеческий эгоизм превращает такую свободу в “войну

всех против всех”. Разум  и инстинкт самосохранения подсказывают человеку, что

его абсолютная свобода должна быть ограничена, нормирована, упорядочена  под

углом зрения совместной мирной жизни людей. Отсюда - естественные законы, на

основе которых люди могут прийти к соглашению. Начало взаимности в получении

прав предполагает равноправие  людей, их равенство как субъектов  права.

Привилегии противоречат принципам гражданского общества, естественным

законам. Фактическое, прежде всего имущественное, неравенство  не должно

превращаться в политико-юридически привилегию или создаваться на основе такой

привилегии. Иначе будет  невозможно само гражданское общество.

Осуществление естественно-правовых законов о мире, эквиваленте, равенстве,

договоре, справедливости, собственности  Гоббс связывал с переходом человека в

политическое состояние. По его теории, государственная власть нужна для того,

чтобы принудить людей  к выполнению соглашений. В юридическом  плане переход к

политическому состоянию  выражается в том, что естественные законы

конкретизируются в форме  позитивного (“гражданского”) законодательства,

издаваемого государственной властью. Естественные законы, по Гоббсу, не

являются лишь внешне обязывающими предписаниями действий и поступков. Они

указывают, что в человеческих действиях соответствует разуму, а что

противоречит ему. Следовательно, естественные законы содержат оценки хорошего

и плохого, справедливого  и несправедливого. Иначе говоря, эти законы есть

взаимосвязь юридической  и моральной сфер.

Теория Гоббса оказала  большое воздействие на развитие политико-юридической

мысли и его времени, и  более поздних периодов. Можно  сказать, что концепции

государства и права XVII-XVIII вв. складывались в значительной степени  под

знаком проблем, поднятых Гоббсом.

     ГОТФРИД ВИЛЬГЕЛЬМ ЛЕЙБНИЦ (философский взгляды характерные  плюрализму)

Лейбниц- философ XVII в., давшего миру как великих основателей механико-

математического знания, так  и созидателей  метафизических систем. Лейбница

причисляют и к первым, и ко вторым, т. е.к философам. Он- математик и физик,

правовед и  историограф,  археолог и лингвист, экономист и  политик.

Готфрид Вильгельм Лейбниц  родился 21 июня (1 июля) 1646 года. В 1661 году

после нескольких лет самообразования  он  поступил  на юридический факультет

Лейпцигского университета. Потом служил при дворе майнцского курфюрста. В

1672 году был послан  в  Париж,  где провел 4 года и где ему удалось лично

завязать контакты со многими  видными учеными и философами. Затем с 1676  года

и  до  конца жизни  Лейбниц в  течение  сорока  лет  находился  на  службе

при Браун-Люнебургском герцогском дворе. Но в его жизни было и немало

безрадостного. Окруженный недоверием,  презрением  и недоброй славой

полуатеиста, великий философ и ученый  доживал последние

годы, оказываясь иногда без  жалования и терпя крайнюю  нужду.  Для англичан он

был ненавистен как противник  Ньютона в спорах о научном  приоритете, для

немцев он был чужд и  опасен как человек,  перетолковывающий  все общепринятое

по-своему. Горьким был  и  личный итог жизни и деятельности Лейбница:

непонятый и презираемый, притесняемый и гонимый невежественной придворной

кликой, он  пережил крушение лучших своих надежд. Пренебрежение и вражда

власть  имущих и церковников  к великому мыслителю преследовали его  и  после

смерти.

Ныне всеми признано, что  Лейбницу были  свойственны  исключительно  широкий

кругозор и  диапазон  деятельности,  одновременное усмотрение разнообразных

связей разбираемых им проблем и  целеустремленное исследование внутреннего их

существа. Лейбниц  обладал  поразительной сжатостью и точностью  стиля,

творческой энергией  и умением подметить самые  различные следствия,

вытекающие из выдвинутых им положений.

Главными изложениями  философии Лейбница  по  праву  считаются две книги:

"Новые опыты о человеческом  разуме"  и  "Теодицея".  В первой работе Лейбниц

дает не очень  систематическое,  но  весьма содержательное изложение

собственных взглядов по многим  вопросам теории познания. Вторая книга

снабжена  подзаголовком "Рассуждение о благости божией, свободе человеческой

и начале зла". Свобода и необходимость в мышлении и поведении разумных

существ,  границы приложения их воли и диалектика добра и зла - вот те

вопросы, которые Лейбниц  рассмотрел в "Теодицее". Резюмирующий  характер

присущ также его поздним  сочинениям:  "Критика  основоположений отца

Мальбранша"  (1711) и  "Монадология"  (1714).  Переписка  Лейбница чрезвычайно

обширна: он оставил после себя  более 15300 писем к тысяче адресатов на

французском,  немецком  и латинском языках.

Учение Лейбница многопланово,  и  верно  оценить  его  можно, только

проследив его аспекты  по отдельности. Один из них  взаимодействие категорий

Историко-философские предпосылки  его философии -  это  прежде всего те

противоречия и трудности, которые  обнаружились  в  двух других великих

системах века - Декарта и Спинозы. Этим двум  картинам мира Лейбниц

противопоставил свою.

Лейбниц видел, что Спинозе  не удалось преодолеть дуализм  Декарта: раскол

мира на две субстанции - телесно-протяженную и мысляще-духовную - сменился

его раздвоением на классы  модусов  двух атрибутов - протяжения и мышления. А

в то же  время  спинозовский субстанциональный монизм не оставлял места

реальному  многообразию модусов: да, они многообразны, но источник этого - в

непонятном произволе или капризе самовыражения атрибутов. Подобное произошло

у Спинозы и с понятием свободы: мудрая формула свободы  как познанной

необходимости  оказалась  стиснутой  железными  рамками  субстанции.

Значит, задача состояла в  том, чтобы  бесконечное  многообразие

действительности объяснить  из содержания самой ее субстанциональной  основы -

единой, но в то же  время многоразличной.  Многообразие мира - не иллюзия, а

реальное проявление структуры  самой ее сущности. Сущность не только выражает

себя в множестве явлений, но разнообразна внутри собственного единства.

Лейбниц стремится заменить разрыв мира на две субстанции разграничением его

сущности и явления, что, с одной стороны, не повреждало бы живую ткань

глубинного единства мира  и,  с  другой  - объясняло бы, каким образом

плюрализм явлений вырастает  из монизма сущностей. Проблема соотношения

унаследована от Лейбница Кантом и через него немецким идеализмом первой трети

XIX в., а решение ее Лейбницем,  состоявшее в  том,  что сам  сущностный мир

множествен, оставаясь в то же время единым  и потому образуя бесконечную

систему,  по  своему  диалектическому глубокомыслию  превосходило многие

решения,  выдвинутые  впоследствии. Оно позволило несколько  иначе подойти и к

проблеме  свободы.

Декартова картина мира также  вызывала у Лейбница неудовлетворенность. Если

Лейбниц был согласен с  Декартом, что мир не содержит в  себе "перерывов" в

виде Ньютоновой пустоты, то  он  не  мог принять взаиморазобщенность материи

и духа, свойственную физике и метафизике Декарта: там, где, по Декарту,

господствует  телесная субстанция, налицо пассивные протяжения и нет  места

для  внутренней, а тем  более для духовной активности; там  же, где Декарт

постулировал мыслящую субстанцию, дух оказывается в самоизоляции и в нем нет

ступеней развития от бессознательного ко все более сознательному.

Итак, в философской картине  мира должны найти себе подобающее место не только

пространственные протяжения, но и силы,  пронизывающие ткань  Вселенной в

физической картине мира.  Роль,  отводимая силам Ньютоном, недостаточна, и

она нуждается  в  философском  обосновании и развитии. Декарт не дал его

вообще, а Спиноза обосновал  нечто противоположное - не активность модусов, а

их пассивную зависимость  от неизменной субстанции.

В противоположность Декарту  и Спинозе Лейбниц определяет место сил не в

явлениях мира, а в самой его сущности. Они заполняют ее всю, они и есть сама

сущность. В  явлениях  силы  обнаруживают свои действия, но здесь видимы не

сами силы, а последствия  их активности; в области сущностей  эта активность

кипит  беспрестанно, но она  невидима, так как "прикрыта" чувственными

явлениями.  Поскольку  силы не чувственны, то они -  и  здесь  Лейбниц

заключает ошибочно - не материальны. Но в то же время  они  бессознательны,

то есть еще не обладают сознанием. Так они соединяют  в  себе  то, что было

разъединено Декартом,- духовность и бессознательность.

Но  еще  более  важно  то,  что  Лейбницем  восстанавливается  единство мира и

притом сразу как бы в стороны, в отношении сущности, а с другой стороны, в

соотношении сфер сущностей и явлений.

В итоге вырисовывается такая  картина мира:  сущности  просты, то есть

неделимы, а значит, непротяженны; явления сложны, делимы, протяженны.

Сущности - это энергия  как сублимация духа и дух  как  источник и высшее

развитие энергии; явления - это чувственные обнаружения  духовной энергии и

то, что  в  чувствительности  выступает под именем материальных,

геометрических,  кинематических  и физико-динамических характеристик. Всякий

дух есть сила,  а  всякая сила есть субстанция. Поэтому, сколько  сил,

столько  существует и  субстанций.

В этой философии мир  оказывается  именно  системой  субстанций-сил, ибо

единство и неисчерпаемое  многообразие  сущностей  и явлений  может обрести

свой синтез только в  понятиях  всепронизывающей организованности,

упорядоченной  структурности.  Сил-субстанций как центров сосредоточения

колоссальных энергий  бесконечно много, ибо ограниченность их количества,  а

тем  более  единственность не могли бы  обеспечить  безграничной

неисчерпаемости явлений. Абсолютная противоположность субстанций-сил  друг

другу разрушила бы единство мира. Выход из положения в том, чтобы  найти

такую характеристику и структуру  отношений между субстанциями, которые

объясняли бы поразительную  взаимосогласованность и упорядоченность их

действий.

Необходимо охарактеризовать и высший принцип  единства  мира, превращающий

какафонию независимых друг  от  друга субстанций  в стройный, гармоничный