Философия Средних веков

Крупнейшим схоластом  западноевропейской философии был  Фома Аквинский. Схоластическим по сути был, например, спор Фомы Аквинского и  Альберта Великого во дворике Парижского университета на тему «Есть ли у  крота глаза»? Несколько часов  длился этот словесный турнир —  и все безрезультатно. Каждый стоял  на своем, истово и непоколебимо. Но тут случись садовник, нечаянно подслушавший этот ученый диспут, возьми да и предложи свои услуги. «Хотите, — говорит  он, — я вам сей же миг принесу  настоящего живого крота. На том и  разрешится ваш спор». «Ни в коем случае. Никогда! Мы ведь спорим в принципе: есть ли у принципиального крота  принципиальные глаза». 
Под схоластикой понимается (это очевидно из приведенного примера) также формальное знание, бесплодное умствование, оторванное от жизни, от практики. Отсюда и происходит выражение «схоластическое теоретизирование». Образчиком схоластического мышления могут быть вопросы такого рода: может ли Бог сотворить такой камень, который сам не может поднять? Или: что появилось раньше — курица или яйцо? Сколько чертей может уместиться на острие одной иглы? (Последний вопрос звучит особенно актуально сегодня, во время разгула наркомании).

3. Мистика — философия,  осмысляющая религиозную практику  единения человека с Богом,  погружения созерцающего духа  в океан божественного света.  Если в схоластике преобладал  спекулятивно-логический аспект, то  в мистике — созерцательный. Все  мистические учения тяготеют  к иррационализму, интуитивизму, намеренной  парадоксальности; они выражают  себя не столько на языке  понятий, сколько на языке символов. Ярким представителем мистики  позднего средневековья в Западной  Европе был немецкий мыслитель  Мейстер Экхарт

Прежде чем христианство завоевало людские умы, их надо было очистить от языческих представлений, а также разработать и обосновать новое вероучение, что и сделали  основоположники христианского  мировоззрения, которых называют его  отцами. В греческом языке отец – это “патэр”, поэтому их философская  деятельность получила название патристики, которая датируется первыми веками нашей эры и может быть названа  начальным периодом средневековой  философии, ее становлением и формированием.

Одним из основных вопросов патристики была проблема соотношения  веры и знания, религии и философии. Понятно, что знание – это принятие чего-либо в силу обоснования и  доказательства, то есть - опосредованно  и по необходимости, в то время  как вера – это принятие чего-либо помимо всяких обоснований и доказательств, то есть - непосредственно и свободно. Верить и знать – совершенно разные вещи. Религия опирается на веру, философия – на знание, и поэтому  разница между ними также очевидна. Поскольку Средние века – это  эпоха безусловного идейного господства в Европе христианства, проблема заключалась  в возможности применения философского знания к религиозной вере. Ни о  каком приоритете философии не могло  быть и речи, так как главенство религии было самим собой разумеющимся. Поэтому следовало всего лишь выяснить – может ли быть философия  хоть в какой-то степени совместима с религией и поэтому следует  ее оставить, сделав подпоркой веры, “служанкой богословия” или же, напротив, необходимо отбросить вовсе  любое философствование, как занятие  вредное и богопротивное. 
         Так, например, один из первых представителей патристики Климент Александрийский считал, что философия не противоречит религии и является подготовкой к ней, ступенькой на пути к более совершенному способу познания – вере. Бог назначил людям философствовать, говорит Климент, чтобы подготовить их к высшему - религиозному - этапу духовной жизни. Другой известный христианский автор Тертуллиан полагал, что философское знание и религиозная вера несовместимы и исключают друг друга. Основные положения веры, считал он, являются в принципе непостижимыми и находятся вне всякого разумения, поэтому в них можно и непременно должно только верить с трепетом и благоговением, ни в коем случае не пытаясь их понять, осознать или обосновать, ибо любая такая попытка приведет только к недоразумению и обернется абсурдом. Тертуллиану приписывают знаменитую формулу: “Верую, ибо абсурдно (Credo, quia absurdum)”, то есть следует только верить, хотя слепая вера нелепа и абсурдна с точки зрения разума и знания; следует только верить, потому что бессмысленно или абсурдно пытаться понять что-либо в сверхразумных и в принципе недоступных осознанию положениях веры. Или, говоря иначе, Тертуллиан утверждает, что чем абсурднее предмет веры с точки зрения разума, тем более у нас уверенности в том, что он сверхразумного, сверхъестественного происхождения и, следовательно, тем более у нас решимости и вдохновения верить в него. Философия, опирающаяся на знание, поэтому должна быть всячески истребляема как деятельность, злонамеренно уводящая человеческую душу от истинной и чистой веры.

Если Тертуллиан считал невозможным применить логическое разумение к религиозным предметам, то другой представитель патристики Ориген, полагал это осуществимым. Вполне с позиций разума он рассуждает так: человек был создан Богом, но нарушив запрет, отпал он от него и был наказан; с тех пор  весь род человеческий грешен, но среди  людей есть немногие праведные, которые  спасаются в раю, в то время  как грешники мучаются в аду. Но ведь человек, каким бы он ни был впоследствии, изначально вышел из рук всеблагого Творца, а значит, по крупному счету, все же является хорошим, и поэтому  когда-либо он все равно вернется к Богу, то есть все спасутся, а  ада вовсе не будет. Кроме того, говорит Ориген, первые люди, положившие своим ослушанием начало греху, не вполне и виноваты: зачем им была предоставлена  свобода выбрать – нарушить запрет или не нарушить, ведь запретный  плод всегда сладок и понятно, что  они его должны были вкусить, использовать свою свободу в сторону зла, то есть их грех был в какой-то степени  предопределен. А коли так, то за что  первых людей жестоко и навечно  наказывать? Поэтому вполне возможно их, а вместе с ними и весь человеческий род, в конце концов, простить, оправдать  и спасти в раю. 
Самым выдающимся представителем патристики был Аврелий Августин, епископ Гиппонский.

Аврелий Августин: синтез христианства и платонизма

Августин жил в переходное время (354–430 гг.) между античностью  и средними веками. Родился в г. Тагасте на севере Африки в семье  римского чиновника. От отца унаследовал  горячий темперамент, впечатлительность, экзальтированность и жажду полнокровной жизни. Августин начал свою жизнь  с того, что вкусил удовольствий «телесной жизни», и только затем, ощутив неудовлетворенность этой жизнью, устремился на поиски высшей истины. По его собственному признанию, он прошел через «пучину мерзостей», «бездну  пороков», «крутизну страстей». Отдал  дань всем увлечениям, присущим молодости. Позже в своем литературном шедевре  «Исповедь» Августин беспощадно будет  бичевать себя за приверженность плотским удовольствиям.

Духовная эволюция Августина  сложна, он прошел извилистый путь духовных исканий: язычество–манихейство–скептицизм–неоплатонизм–христианство.

Любовь к мудрости, которая  по-гречески называется философией, зажег  в нем Цицерон. Августин познакомился с его произведением «Гортензий», наслаждался этой книгой, и именно она «увещевала» его любит  мудрость и «крепко прильнуть  к ней». 
          Философия Августина представляет собой синтез античного культурного наследия с христианскими ценностями. Августин оказался одним из первых великих теологов, которые связали античность и христианское время. Аврелий Августин — классик патристики. Стержень августиновского мировосприятия — любовь, благодать, вера. Философия Августина отличается небывалым психологизмом. В своей теории личности Августин впервые показал, что жизнь человеческой души есть нечто невероятно сложное и вряд ли до конца определимое. По мысли Августина, не мир — загадка, а человек. «Что же за тайна — человек!». Кульминацией его рассуждений о человеке можно считать признание: «Великая бездна — сам человек, волосы его легче счесть, чем его чувства и движения его сердца». Августин был тонким наблюдателем душевных состояний человека. Новой чертой мышления Августина было внимание к динамике человеческой личности.

Психологизм Августина  выявляется и в его учении о  времени как корреляте помнящей, созерцающей и ожидающей души. Душа ждет, внимает, помнит. У Августина  мы находим блестящий анализ проблемы времени. «Что же такое время?» —  вопрошает Августин «Пока никто  меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняюсь; но как  скоро хочу дать ответ об этом, я  становлюсь совершенно в тупик. Между  тем вполне сознаю, что если бы ничего не приходило, то не было бы прошедшего, и если бы ничего не проходило, то не было бы будущего, и если бы ничего не было действительно существующего, то не было бы и настоящего времени. Но в чем состоит сущность первых двух времен, т. е. прошедшего и будущего, когда и прошедшего уже нет, и  будущего еще нет? Что же касается до настоящего, то если бы оно всегда оставалось настоящим и никогда  не переходило из будущего в прошедшее, тогда оно не было бы временем, а  вечностью. А если настоящее остается действительным временем при том  только условии, что через него переходит  будущее в прошедшее, то как мы можем приписать ему действительную сущность, основывая ее на том, чего нет? Разве в том только отношении, что оно постоянно стремится  к небытию, каждое мгновение переставая существовать».

Августину принадлежит  идея тройственности времени, оригинальная мысль об одновременности трех модусов  времени: «Теперь ясно становится для  меня, что ни будущего, ни прошедшего не существует и что неточно выражаются о трех временах, когда говорят: прошедшее, настоящее и будущее; а было бы точнее, кажется, выражаться так: настоящее  прошедшего, настоящее будущего.

Что же представляет собой  время? Как понимать «длительность» или «краткость» времени, где  они существуют? В прошлом, но его  уже нет. В будущем? Но его еще  нет. Значит, в настоящем. Но если мы возьмем отрезок настоящего времени  любой длины — в сто лет, в год, месяц, день, час и т. д., то увидим, что он состоит как бы из трех интервалов. Один из них находится  в прошлом, другой еще в будущем  и третий — кратчайший, неделимый  уже далее на мельчайшие части  миг и составляет собственно настоящее  время. Он так краток, что длительности в нем нет. Если бы он длился, в  нем можно было бы отделить прошлое  от будущего; настоящее не продолжается. Но как же тогда мы можем измерять время, сравнивать временные отрезки  и т. п.?

Только в душе нашей  есть соответствующие тому три формы  восприятия, а не где-нибудь инде (т. е. не в предметной действительности). Так, для настоящего прошедших предметов  есть у нас память или воспоминание; для настоящего настоящих предметов  есть у нас взгляд, воззрение, созерцание, а для настоящего будущих предметов  есть у нас чаяние, упование, надежда».

Генетическое и субстанциальное  начало всего, для Августина, — Бог. Бытие Бога, по Августину, можно непосредственно  вывести из самосознания человека. 
Проблема мистически осмысленной диалектики истории представлена в августиновском трактате «О граде Божьем». Два града созданы двумя видами любви: земной — любовью к себе вплоть до пренебрежения Богом, и град Божий, который основан на любви к Богу, доведенной до презрения к себе. Подобно тому, как каждая человеческая душа является полем битвы между Богом и дьяволом, так и история — поле сражения благого и греховного царства. Ход истории, жизнь общества — это борьба двух противоположных царств — Земного (грешного) и Божественного.

Вера, по Августину, обладает высшим авторитетом, она «первее» знания. Вера определяет человека не только в  интеллектуальном плане, но и в нравственном. Вера — источник истины и спасения.

Августин явился одним  из первых в истории духовной культуры создателем целостной эстетической системы. Некоторые его идеи (учение о механизме эстетического восприятия и суждения, отдельные положения  его знаковой теории, его рассуждения  о структурных закономерностях  красоты и искусства, в частности, закон контраста) сохранили ценность до наших дней.

Проблема развития в истории  философии. Диалектика и метафизика. Диалектика как учение о всеобщей связи и развитии. 
          Принципы отражают фундаментальные основания бытия и познания, лежат в основе законов и категорий диалектики, придают знанию системность и целостность, в познавательных и практических действиях выполняют нормативную функцию. Наиболее значимы два принципа диалектики: связи и развития.

В законах диалектики конкретизируется существо ее принципов. Законы выражают типичное, проявляются в течение  продолжительных промежутков времени. В природе законы реализуются  бессознательно, в результате объективного взаимодействия материальных тел. В  обществе объективные социальные законы реализуются благодаря сознательной деятельности людей, субъективному  фактору.

Законы диалектики универсальны, фиксируют такие отношения и  связи между явлениями, которые  присущи как миру в целом, так  и отдельным его сторонам и  объектам. Известны три закона диалектики - количественно- качественных изменений, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания. Законы диалектики недопустимо противопоставлять  законам, познаваемым фундаментальной  наукой: физикой, химией, биологией, геологией, астрофизикой, социологией и т.д.

Диалектические закономерности осмысливаются как категориальные связи. В категориях принципы диалектики находят еще более развернутую  детализацию. К основным категориям диалектики относятся: единичное - особенное - общее, единичное - многое; часть - целое, система, элемент, структура; содержание и форма; причина и следствие; необходимость и случайность; возможность  и действительность; сущность и явление. Категории диалектики есть категории  философии, где акцент сделан на динамику и связи.

Идея всеобщей связи  просматривалась у Декарта, который  отрицал существование пустоты  и тем самым проводил мысль, что  любое движение любого тела вызывает соответствующее движение всех остальных. О механической связи всего со всем писали французские материалисты XVIII в. В «Диалектике природы» Ф. Энгельс  говорит о диалектике как «науке о всеобщей связи». Это положение  фиксирует структурно-устойчивый (относительно постоянный) план предметов и бытия  в целом. Связь понимается как  универсальное закономерное взаимодействие. Конечно, наряду с постоянной связью каждого объекта с другим, существует и относительная независимость  разделенных в пространстве и  времени объектов. Уже при жизни  Энгельса физика исходила из положения  об отсутствии взаимообусловленности  между молекулами газов.

Современная физика и биология определяют независимость как одну из характеристик определенности, присущей явлениям. В гуманитарной проблематике актуальны, например, вопросы о политической независимости, о независимости  как предпосылке творчества, действиях  человека согласно собственным соображениям, а не по шаблону.

Исходя из того, что мироздание целостно, следует рассуждать не о  полностью независимых, а об автономно  функционирующих элементах, объектах в общей структуре бытия и  познания. Автономная независимость  выражается в том, что соответствующие  объекты и системы имеют нечто  свое, оригинальное.

Своеобразие, оригинальность объектов и систем - предпосылка  и основа разнообразия, дифференциации. Дифференциация выступает как условие  развития. Разделенность в микромире  на виды элементарных частиц и виды взаимодействия есть условие образования  атомов и молекул. Дифференциация на разнородные химические элементы - условие образования сложных  химических соединений, а в конечном счете - возникновения жизни. Формирование сложноструктурированного общества явилось  основой перехода от дикости и  варварства к цивилизации. Разрушение сложных структур, нарастание однородности и единообразия ведет к деградации.

События и предметы объединены не только структурно-функциональным единством, но и генетическим. Предметы не только коррелятивны, устойчиво  соотнесены между собой в пространстве, но и подвержены во времени возникновению  и исчезновению, т.е. относительны и  преходящи в своем существовании. Имея в виду этот аспект, Энгельс  в «Анти-Дюринге» определяет диалектику как «науку о всеобщих законах  движения и развития».

В своей нераздельности связь и развитие отражают единство относительной устойчивости и изменчивости, системности и поступательности. В литературе называют и другие принципы диалектики: историзма, причинности, системности и т. д. Но они, в конечном счете, сводятся к принципам развития и связи. Так, принцип историзма применительно к природе сводим к принципу эволюции, включающий в себя скачки.