Философский анализ работы Г.В. Плеханова

Буржуазные  социологи проходят мимо важных методологических положений Плеханова, который требует  различать разные уровни подхода  к проблеме. При анализе общих  закономерностей исторического  процесса, где речь идет об общем  уровне развития производительных сил  и производственных отношений, влияние  личности не столь велико по сравнению  с более конкретными уровнями развития исторических событий, когда  особенности и качества личности могут играть эффективную роль. «... личные особенности руководящих  людей, — отмечает Плеханов, — определяют собою индивидуальную физиономию исторических событий, и элемент случайности, в указанном нами смысле, всегда играет некоторую роль в ходе этих событий, направление которого определяется в последнем счете так называемыми общими причинами»11. При этом Плеханов указывает на то обстоятельство, что «случайные явления и личные особенности знаменитых людей несравненно заметнее, чем глубоко лежащие общие причины»12. Постановка проблемы различных уровней анализа роли личности в историческом процессе позволяет диалектически рассматривать вопросы соотношения исторической необходимости и исторических действий личности, научно соотносить необходимость и случайность в поведении личности. В связи с этим Плеханов конкретизирует вопрос о соотношении свободы и необходимости в социологии, отмечая метафизический характер решения его народниками. «Представление о свободе, — писал он,— заслоняло собою понятие о необходимости и тем мешало развитию науки. Эту аберрацию можно до сих пор с поразительной ясностью наблюдать в „социологических” произведениях „субъективных” русских писателей»13.

В своем  выводе о значении влиятельных личностей  в истории Плеханов подчеркивал, что «влиятельные личности благодаря  особенностям своего ума и характера  могут изменять индивидуальную физиономию событий и некоторые частные  их последствия, но они не могут изменить их общее направление, которое определяется другими силами»14. Но последнее оставляет место и для единичного.

Плеханов  не отрицает активного значения личности в историческом процессе. Это касается не только влиятельных личностей. В  заключении своего произведения «К вопросу  о роли личности в истории» он пишет: «И не для одних только „начинателей”, не для одних „великих” людей  открыто широкое поле действия. Оно  открыто для всех, имеющих очи, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, и сердце, чтобы любить своих ближних. Понятие великий есть понятие  относительное. В нравственном смысле велик каждый, кто, по евангельскому выражению, „полагает душу свою за други своя”»15.

Плеханов  решительным образом критикует  квиетизм. История делается людьми. Социальный закон есть закон действия людей. Позиция социального фатализма  историков Лампрехта и Моно была им подвергнута обстоятельной критике.

Однако  в целом для Плеханова характерно прежде всего подчеркивание объективных  начал, критика субъективизма в  объяснении исторического процесса. Поэтому проблема исторического  субъекта в марксистской социологии им не всегда с достаточной основательностью анализируется. Вопрос о роли субъективного  фактора в истории, резко выдвинутый событиями новой исторической эпохи  — империализма, не получил у  него фундаментального рассмотрения, как это было сделано в работах  В.И. Ленина. Здесь безусловно имела значение и его политическая меньшевистская позиция.

Что касается проблемы роли народных масс в истории, то она не получила своего развернутого методологического решения в  произведениях Плеханова. Это объяснялось  тем обстоятельством, что ему  по необходимости пришлось полемизировать против народнической социологии, в  центре которой была выдвинута проблема личности.

Несмотря  на это последнее обстоятельство, а также на некоторые другие существенные (проблемы классовой структуры общества, государства) и менее важные недостатки социологических воззрений Плеханова, его произведения широким фронтом  были направлены против буржуазной и  мелкобуржуазной социологии, а также  социологических взглядов историков  в лице В.О. Ключевского, Н.И. Кареева, Иванова-Разумника и др. Однако надо всегда помнить, что у Плеханова со времени его перехода на меньшевистскую политическую позицию возникало постоянное противоречие между его общетеоретическими марксистскими социологическими взглядами и политическим мировоззрением. Оно не могло так или иначе не сказаться на его общесоциологическом воззрении, главным образом в области таких теоретических проблем, которые ближе всего были связаны с политикой (вопросы классовой борьбы, государства, войны и пр.).

Все это  наложило известную печать абстрактности  на его взгляды в области социологии, привело к ряду ошибок, что нашло  свое прямое отражение в интересной, но во многом противоречивой его работе «История русской общественной мысли», в которой впервые в систематическом  плане дана в целом с позиций  марксизма история общественной мысли в России.

И все  же Плеханов в борьбе против буржуазной и мелкобуржуазной социологии сыграл весьма позитивную роль. Это всегда отмечал В.И. Ленин, даже в годы перехода Плеханова к меньшевикам. В произведениях Плеханова дана была глубокая и обстоятельная критика методологических основ буржуазной и мелкобуржуазной социологии.

3. Современное понимание основных  положений Г.В.Плеханова о роли  личности в истории

Как следует  из вышеизложенного, дна из центральных  теоретических проблем, поднятых Г.В.Плехановым – это вопрос о роли личности в истории. Рассматривая эту проблему, Г.В.Плеханов вскрывает одно из важнейших  противоречий: историю, исторические события  творит народ, а образ им придает  та или иная историческая личность. В связи с этим возникает вопрос, при каких условиях возможно, чтобы  история обретала «лицо» своего непосредственного  субъекта?

И здесь  мы выходим на другое противоречие: человек всегда в той или иной мере раб истории, вкладывая в  это тот смысл, что индивид  есть некая функция господствующих общественных сил. Это с одной  стороны. С другой  человек является творцом той же истории, понимая  под этим творчество тех или иных форм общественных отношений.

Возникает вопрос: какова мера этого соотношения (рабского и творческого бытия  в истории) для индивида, той или  иной социальной группы, человеческого  сообщества в целом в те или  иные исторические эпохи. Именно мера разрешения этого вопроса в рамках той или иной общественной системы  определяет и меру становления ее гуманистичности.

Рассмотрим  решение этого противоречия на трех исторических изломах: эпоха Возрождения, Советский проект и альтерглобализм.

Самоутверждение индивида как субъекта творчества, составляющее суть гуманизма Ренессанса и Советской культуры, в то же время являлось основой возникновения  и развития достаточно острых противоречий уже самой реальной общественной практики каждой из этих эпох. Утверждение  принципа субъектности (в Ренессансе – в области культуры, в системе  «реального социализма»  в культуре и истории) нередко сопровождалось попытками (часто не безуспешными) подавления связанных с этим общественных (как  индивидуальных, так и коллективных) интенций силами господствующего института  власти (через механизм церковной  инквизиции или же сталинских репрессий)16.

Революционность и Ренессанса, и Советской культуры заключалась в том, что обе  этим эпохи стояли на пути человеческого  самоутверждения, только в первом случае – стихийного, а во втором – уже  сознательного. Неслучайно, искусство  этих двух разных эпох востребовало общий  для них героический и даже титанический, жизнеутверждающий образ  Человека, явившийся нам в художественных образах, только в одном случае представленных в творениях Микеланджело, а в  другом – скульптора В. Мухиной. Их образы в полной мере отвечают представлениям одного из самых ярких представителей Ренессанса Леона Баттиста Альберти о предназначении человека: «...Будь убежден, что человек рождается  не для того, чтобы влачить печальное  существование бездействия, а чтобы  работать над великим и грандиозным  делом»

Но и  Ренессанс, и Советская эпоха  показали предел человеческого совершенства и тем самым трагедию отдельного человека. «Трагедия – не только завершающийся, но и исходный пункт Ренессанса»  эти слова К.М.Кантора в полной мере можно отнести и к истории «реального социализма». Понятие «трагедия» всегда присуще только такому типу культуры, которая исходит из гуманистического идеала. Отсутствие «человека» как понятия, идеи, образа, идеала изымает из культуры собственно и само человеческое понятие  «трагедия», что мы и наблюдаем на примере постсоветской культуры.

Альтерглобализм как новый тип социального  движения возник в результате разрешения определенных противоречий процессов  глобализации и в первую очередь, проблемы творческого принципа общественного  бытия индивида как субъекта. В  то же самое время, данное движение явило свои внутренние противоречия как имманентные противоречия самих  альтернатив современному миру отчуждения, и в первую очередь, противоречия осуществления субъектности индивида в практике альтерглобализма. Это в очередной раз доказывает, что данное движение является живым, а не политически сфабрикованной структурой.

Индивид, творящий, хотя и противоречиво основы своего общественного бытия  это  не только сущность альтерглобализма, но и альтернатива «человеку скучному»  типичной фигуре эпохи массового  потребления, массовой культуры, средств  массовой информации.

Новый человек  альтерглобализма  это активная, коммуницирующая в режиме диалога, веселая индивидуальность, которая  стремится к осуществлению себя как «Personlichkeit» в логике социального  творчества. Анализ проблемы становления  субъектности индивида через развитие противоречия «Человек – творец Истории; Человек – раб Истории» на примере  трех социальных изломов (Ренессанса, Советской эпохи и альтерглобализма) объективно выводит на проблему генезиса и развития феномена Нового человека17.

В тоже время  это позволяет нам увидеть  историческую диалектику становления  одной из центральных категорий  гуманизма на этих исторических изломах, которую можно представить следующим  образом: от идеалов свободы Ренессанса через идеал освобождения Советской  культуры к самоосвобождению альтернативных движений глобализации. Эта диалектика и является важнейшей предпосылкой того, что, наконец, исторические события смогут обретать лик своего субъекта.

С одной  стороны, эпоха Ренессанса рождает  мощную культуру (Данте, Микеланджело, Рабле и др.), до сих пор несущую  в себе идейно-эстетический вызов  человеческому сообществу.

С другой  эпоху Ренессанса характеризует  действие института инквизиции, гражданские  войны.

А что  получилось в результате? С одной  стороны, Ренессанс – это порыв  к гуманизму (в эпоху инквизиции и гражданских войн), утверждающий понимание человека как титана, соотносимого с Богом и творящего истину и красоту. С другой – эпоха  Возрождения продемонстрировала провал попыток ухода от социальной несправедливости, сословного неравенства и феодально-церковного авторитаризма, раздробленность страны.

Используя выражение философа Фукуямы, можно  сказать, что мощные исторические интенции Ренессанса претерпели конец. И подтверждением этого может служить то обстоятельство, что утопические попытки движения к свободе личности, к демократии, к рынку доказали свою ограниченность и более того – бесплодность.

Например, попытки осуществления Советского проекта показали следующее: с одной  стороны, мы имели значительные достижения как в сфере материального, так  и идеального. Вот лишь некоторые  из них.

• Новый  опыт движения к социальной справедливости.

• Победу Нового человека (= советского) в борьбе с фашизмом в Великой отечественной  войне.

• Создание нового типа культуры – советской, являющейся не просто частью мирового культурного наследия, но именно всемирной  формой культуры.

• Прорыв в сфере науки (первый полет человека в космос) и образования.

В тоже время  осуществление советского проекта  было связано с негативными, а  зачастую  трагическими последствиями:

• преступления «голого» активизма в виде сталинского  Гулага и застойных «психушек», а  также в виде повседневного бюрократического «заматывания» общественных инициатив, ведущего к уничтожению феномена Нового человека;

• распад СССР;

• деградация креатосферы с его субъектом  – Новым человеком;

• торжество  обывателя, утверждающего и не только в сфере культуры господство частного интереса.

Как итог современного понимания идей о роли личности в истории:

• Активизм творца, переходящего границы объективно возможных и необходимых прогрессивных  изменений, ведет к волюнтаризму, вырождающемуся в пандемию насилия.

• Пассивность  конформиста в эпоху назревших  перемен рождает скуку заканчивающейся  истории, оборачивающуюся для человеческого  сообщества социальной «чумой» фундаментализма  разного рода.

• «Средства» социального творчества не могут  иметь формы более отчужденные, нежели его цели; движение к свободе  не может осуществляться при помощи институтов подавления свободы.