Французкая философия XVlll века: Пьер Бейль, Жан Мелье, Шарль Луи Монтескье, Вольтер, Жан-Жак Руссо, Кондорсе, Дени Дидро, Д̒Аламбер

    Известен не столько тем, что был наиболее ярким выразителем идей французского материализма (таковым, как известно, был Гольбах), и даже не эпатичностью своих взглядов (поскольку Ламетри больше всего поражал современников неожиданностью своих воззрений), а именно своей организаторской, общественной и другой, в том числе литературной, деятельностью, Дидро был организатором работы над «Энциклопедией». В то время начинается интерес к разного рода словарям, и Дидро получает заказ от одного издателя на перевод с английского языка энциклопедического словаря, чрезвычайно популярного в Англии. Он берется за работу, но понимает, что словарь имеет множество недостатков, и предлагает издателю написать собственный словарь, который в конце концов разрастается до 35-томной «Энциклопедии». Это первое в истории человечества энциклопедическое издание, в котором были собраны и обобщены все научные, философские, религиозные, культурные, литературные и т.п. знания. Главной целью издания была цель просветительская, способствование прогрессу. «Энциклопедия» была завершена и пользовалась огромной популярностью, несмотря на многотомность и дороговизну. Было продано несколько тысяч экземпляров — очень большой тираж для Франции того времени.  
   В круг энциклопедистов, кроме Дидро, входили в разное время Вольтер, Руссо (впоследствии отошедший из-за идейных разногласий), Монтескье, Кондильяк, Гольбах, Тюрго, Бюффон. Наиболее активное участие в работе над «Энциклопедией» принял известный математик Д'Аламбер, отвечавший за естественно-научную часть.  
   Работа над книгой заняла почти всю жизнь Дидро — с 1751 по 1780 гг. (умер он в 1784 г.). Кроме статей в «Энциклопедии», перу Дидро принадлежат множество работ, в том числе и литературные («Племянник Рамо», «Монахиня» и др.). Среди философских произведений наибольшую известность приобрели небольшая работа «Разговор Д'Аламбера и Дидро», в которой сформулировано мировоззрение Дидро, и «Письмо о слепых, предназначенное зрячим», где Дидро впервые выразил свои мысли как зрелый философ, избавившийся от некоторых своих сомнений. Поскольку Дидро учился в иезуитской школе, ему прочили карьеру священника. Некоторое время он считал себя христианином и был деистом, но в последней работе открыто выражает материалистическое, атеистическое мировоззрение.  
   Нас интересует прежде всего отношение французских материалистов к религии, особенно к христианству, поэтому рекомендую прочесть небольшую работу, как бы примыкающую к другой, которая называется «Философские мысли» — «Прибавление к “Философским мыслям”, или Разные возражения против сочинений различных богословов». Работа эта написана в афористичной форме и читается легко, хотя и трудно с той точки зрения, что принадлежит перу человека, совершенно чуждого нам по мировоззрению. На мой взгляд, это одно из наиболее сильных атеистических произведений, где автор в жесткой (и даже жестокой) форме выражает свои парадоксальные взгляды, поражающие тем не менее своей логичностью и полезные для нас, поскольку побуждают нас дать отчет в своем уповании.  
   Однако начнем по порядку, и поскольку именно у Гольбаха в наиболее развернутой форме изложено механистическое материалистическое мировоззрение, то на его примере и рассмотрим этот материализм. В наиболее систематической форме принципы материализма изложены в работе Гольбаха «Система природы». Хотя первой работой, ставшей манифестом французских материалистов, стала работа Ламетри «Естественная история души» (а наиболее нашумевшей была его же работа «Человек-машина»).  
   Собственно говоря, этот материализм всем нам хорошо знаком, и ничего существенно нового мы не узнаем. В частности, Гольбах утверждает, что материя — это единственная, никем не сотворенная, вечно существующая субстанция.    Следовательно, нет и Бога-Творца. Определение Гольбаха звучит так: «Материя есть все то, что воздействует на наши чувства».  
Слабость этого определения очевидна: оно дается через познавательную способность человека, а способность эта в конце концов будет даваться через определение материи, потому что кроме материи ничего не существует. Очевидно, мы видим здесь круг в определении. Более того, если человека не существует, то не существует и принципа, на котором можно строить какое-либо представление о материи. Налицо и нелогичность определения, и тяготение к солипсизму (представление, в соответствии с которым из положений, что человек является мерой всех вещей и критерием истины, вытекает утверждение о существовании только этого человека).  
Представления о материи французских материалистов мало чем отличаются от современных (скажем, диалектико-материалистических): о том, что материя объективна, что объективны и первичные и вторичные качества (возражение Галилею, Локку, Беркли и др.), что кроме материи нет ничего; материя состоит из атомов, которые движутся в результате причинно-следственных связей; что материя делима, находится в постоянном движении, обладает различными свойствами (непроницаемость, протяженность, способностью к самодвижению — хотя Энгельс и критиковал французских материалистов за их метафизичность, говоря, что они не видели источника движения материи, но эта критика не совсем справедлива, поскольку принцип самодвижения все же они признавали, отрицали диалектику, но в действительности это, скорее, их заслуга, чем недостаток). Движение есть способ существования, вытекающий из сущности материи; материя движется благодаря собственной энергии; материя вечна; движение так же вечно, как и материя, а все, что существует, есть результат движения материи, в том числе и все духовные идеальные явления в настоящем мире. Покой есть лишь некоторая форма движения, поэтому он также есть свойство материи. Материя существует в виде природы; природа есть некое единое целое; все явления природы связаны друг с другом, и связь эта выражается в виде законов природы. Законы существуют не только в материальном неорганическом мире, но и в органическом мире и в человеческом обществе, поэтому ничто не происходит случайно, все имеет свою причину и в обществе, и в природе. Кроме движущих причин, нет никакой другой причины, в т.ч. целевой; цель природы находится в самой себе, ибо вне природы нет ничего. Вначале существовала только неорганическая природа, потом из нее возникла органическая (здесь опять парадокс: что значит «вначале»? Если материя вечна, то почему жизнь возникает на каком-то определенном этапе? Даже Гераклит был более последователен, говоря, что мир то сгорает, то опять возникает). У французских материалистов часто можно увидеть очевидные нелепости, как в случае с возникновением жизни в вечном мире.  
Человек — продукт природы, и его познавательная способность есть следствие материальной организации. Нет никакой способности познания, отличной от материальной познавательной способности; все познается через чувства. Разум есть также высшая форма организации материи. Характерны последовательный сенсуализм, критика учения о врожденных идеях. Душа представляет собой чистую доску. Истина есть адекватное отражение внешнего мира; критерием истины является опыт. И так далее. Практически во всем последующие материалисты, в том числе и диалектического пошиба, будут повторять положения французских материалистов.  
Более интересны (в смысле своей необычности, но не в смысле полезности) социально-этические взгляды французских материалистов. Здесь они не столь едины и отличаются друг от друга по некоторым воззрениям, хотя в чем-то и сходились: в атеизме, отрицании нематериальности души, ее бессмертия, божественного происхождения морали. Но в чем именно состоит мораль, в чем смысл жизни человека — здесь были и расхождения.  
Наиболее парадоксальным и эпатирующим общество был Ламетри. Поскольку, по его мнению, душа смертна, то нужно по-другому взглянуть и на мораль. Религиозной концепции нравственности не существует, ибо нет вечной жизни, а мораль существует постольку, поскольку нравственное чувство врождено. Существует некий нравственный закон, как и законы природы. Этот нравственный закон есть даже у животных, а поскольку человек есть порождение животного мира, то здесь нет ничего странного, просто человек — высшая форма развития животного.  
Далее Ламетри несколько отходит от этой концепции и в работе «Человек-машина» высказывает своеобразные и отличные от других материалистов мысли, склоняясь в сторону гедонизма. Ламетри был врачом, поэтому его исследования человека с точки зрения его физиологии было следствием его профессионального интереса. Ламетри развивал точку зрения Декарта: животное есть некоторая «машина», которая действует по своим законам. Никакой души (растительной, животной или какой-то другой) или чего-то еще, что выдумывали различные метафизики и богословы, просто не существует. У человека же есть душа, но организм его действует по тому же принципу, как и организм животных и, следовательно, независим от души.  
Это концепция психо-физического параллелизма и дуализма (есть материальная субстанция и духовная субстанция, не зависящие друг от друга и существующие в гармонии лишь в Боге, непосредственно же сами по себе они независимы и друг на друга не воздействуют). Поэтому законы материальной субстанции справедливы только для материального мира, а законы духовной субстанции — для мира духовного. Ламетри развивает в определенном направлении эту концепцию: поскольку души как отдельной нематериальной субстанции не существует, то и человек есть, соответственно, тоже «машина» — в том смысле, что все процессы в человеке обусловлены причинно-следственными связями, они необходимы и не зависят ни от какой свободной воли или душевного порыва, а также других проявлений духовной субстанции. В человеке абсолютно все есть следствие его материальности: и мысли, и эмоции, и все остальное. Таково жесткое, последовательное выражение материалистической концепции, которое впоследствии будет разрабатываться многими учеными, особенно психологами, в 20 веке (Фрейд и др.).  
Для Ламетри характерен гедонизм: нужно искать критерий счастья и цель жизни человека среди материального составляющего человека, а потому таким критерием является чувственное наслаждение, являющееся главным для человека. Поэтому нравственность как таковая есть понятие вымышленное, предрассудок, совесть также бесполезна, нужно освободить человека от ее угрызений и объяснить людям, что это понятие несуществующее, ибо все люди нравственны постольку, поскольку все ищут наслаждения.  
Более последовательно разрабатывал этические взгляды Клод Адриан Гельвеций в работе «О человеке». Согласно Гельвецию, также не существует никакой врожденной нравственности (эту мысль разделял и Дидро), не врожден и порок. И добродетель и порок есть результат воспитания, поэтому именно от общества зависит, каким будет человек. Воспитание всемогуще, человек всем ему обязан. Воспитание Гельвеций понимает широко: это не только увещевательные слова родителей и педагогов, но совокупное воздействие окружающего мира — и общества, и природы.  
Основой воспитательного процесса, по Гельвецию, является физическая чувствительность человека к боли и к наслаждению. Именно через восприятие того и другого человек начинает понимать, что для него хорошо, а что плохо. Каждому человеку свойственна любовь к себе, которая есть глубочайший импульс человеческой деятельности. Из любви к себе через чувствительность к боли и наслаждению вырастают все страсти. Интересы, смысл жизни, стремление к счастью — все вырастает через чувствительность к боли и наслаждению.  
Апологию страстей Гельвеций нарочито выпячивает, противопоставляя ее христианскому учению о страстях, о том, что человек должен уметь управлять своими страстями. По Гельвецию, страсти нужно культивировать и понимать их необходимость, поскольку они движут миром.  
Гельвеций проводит анализ разных страстей. Например, такие страсти, как интересы, перекликаются с выгодой и пользой и приводят к развитию общества и появлению частной собственности. Налицо попытка вывести мораль и все нравственные предписания из природы самой по себе, отход от той точки зрения, что мораль существует как некоторое не зависящее от природы установление. Христианская церковная мораль (даже пантеистическая и деистическая) французским материалистам была чужда, поскольку они боролись не просто против Церкви, а против религии. Любая религия, по их мнению, есть результат обмана, невежества и человеческого страха, но в конце концов все это реализуется в результате интересов и страстей некоторых людей. То есть религия вырастает из обмана одних людей другими — теми, кто понимает, что своими силами удержать людей в повиновении не удастся, поэтому придумывают всемогущее существо, которое все может и всегда все видит, и держат в повиновении при помощи этого существа темный, невежественный и суеверный народ. В страхе и надежде на посмертное воздаяние угнетенные люди пытаются найти свое счастье.  
Таким образом, возникает формула: «Религия есть опиум для народа». Обращаю ваше внимание на предлог «для», поскольку отличие марксистско-ленинской концепции, о которой мы будем говорить позднее, от концепции французских материалистов состоит в отмене предлога «для». По Марксу и всем остальным, «религия есть опиум народа». Это коренное отличие в вопросе о происхождении религии: никто народ не обманывает, он сам придумывает себе этот опиум. Если спроецировать Марксово понимание возникновения религии на понимание французских материалистов, то вполне возможна фраза «Религия есть опиум для народа» — с этой формулой, я думаю, согласились бы и Дидро, и Гольбах, и Гельвеций.  
Философские воззрения французских материалистов достаточно поверхностны и выражают скорее точку зрения обыденного сознания, а не философски мыслящего ума. Проблемы познания, вторичных и первичных качеств, законов природы и т.д. для них как бы не существуют, они их обходят, считая как бы само собой разумеющимися. Поэтому в этом плане идеи французских материалистов не оказали сколько-нибудь серьезного влияния на последующую философскую мысль.  
А вот их социально-политические воззрения оказали влияние, и достаточно серьезное, поскольку французская демократия — то, что образовалось в результате претворения в жизнь идей французских просветителей во время Французской буржуазной революции, — явилась образцом для демократии большинства стран. И то, что сейчас на Земле существуют цивилизованные правовые государства, есть результат реализации идей французского Просвещения.

  Д’Аламбер  

    Жан Леро́н Д’Аламбе́р (д’Аламбер, Даламбер; фр. Jean Le Rond D'Alembert, d'Alembert; 16 ноября 1717 — 29 октября1783) — французский учёный-энциклопедист. Широко известен как философ, математик и механик. Член Парижской академии наук (1740), Французской Академии (1754), Петербургской (1764) и других академий.Д’Аламбер был незаконным сыном маркизы де Тансен  от артиллерийского офицера Детуша. Вскоре после рождения младенец был подкинут матерью на ступени парижской «Круглой церкви Св. Иоанна» (фр. Église Saint-Jean-le-Rond). В честь этой церкви ребёнок был назван Жаном Лероном. Воспитывался в усыновившей его семье стекольщика Руссо.

Отец в это время был за границей. Вернувшись во Францию, Детуш привязался к сыну, часто навещал его, помогал приёмным родителям и оплатил образование Д’Аламбера, хотя официально признать не решился. Мать-маркиза никакого интереса к сыну так и не проявила. Позднее, став знаменитым, Д’Аламбер никогда не забывал стекольщика и его жену, помогал им материально и всегда с гордостью называл своими родителями.

Фамилия Д’Аламбер, по одним сведениям, произведена из имени его приёмного отца Аламбера, по другим — придумана самим мальчиком или его опекунами: сначала Жан Лерон был записан в школе как Дарамбер (Daremberg), потом сменил это имя на D’Alembert.

1726: Детуш, уже ставший генералом, неожиданно умирает. По завещанию Д’Аламбер получает пособие в 1200 ливров в год и препоручается вниманию родственников. Мальчик воспитывается наряду с двоюродными братьями и сёстрами, но живёт по-прежнему в семье стекольщика. Он жил в доме приёмных родителей до 1765 года, то есть до 48-летнего возраста ^[2].

Рано проявившийся талант позволил мальчику получить хорошее образование — сначала в коллегии Мазарини (получил степень магистра свободных наук), затем в Академии юридических наук, где он получил звание лиценциата прав. Однако профессия адвоката ему была не по душе, и он стал изучать математику.

Уже в возрасте 22 лет Д’Аламбер представил Парижской академии свои сочинения, а в 23 года был избран адъюнктом Академии.

 «Трактат о динамике»  Д’Аламбера

1743: вышел «Трактат о динамике», где сформулирован фундаментальный «Принцип Д’Аламбера», сводящий динамику несвободной системы к статике. Здесь он впервые сформулировал общие правила составления дифференциальных уравненийдвижения любых материальных систем.

Позже этот принцип был применен им в трактате «Рассуждения об общей  причине ветров» (1774) для обоснованиягидродинамики, где он доказал существование — наряду с океанскими — также и воздушных приливов.

1748: блестящее исследование задачи о колебаниях струны.

С 1751 года Д’Аламбер работал вместе с Дидро над созданием знаменитой «Энциклопедии наук, искусств и ремёсел». Статьи 17-томной «Энциклопедии», относящиеся к математике и физике, написаны Д’Аламбером. В 1757 году, не выдержав преследований реакции, которым подвергалась его деятельность в «Энциклопедии», он отошёл от её издания и целиком посвятил себя научной работе (хотя статьи для «Энциклопедии» продолжал писать). «Энциклопедия» сыграла большую роль в распространении идей Просвещения и идеологической подготовке Французской революции.

1754: Д’Аламбер становится членом Французской Академии.

1764: в статье «Размерность» (для Энциклопедии) впервые высказана мысль о возможности рассматривать время как четвёртое измерение.

Д’Аламбер вёл активную переписку с российской императрицей Екатериной II ^[3]. В середине 1760-х годов Д’Аламбер был приглашён ею в Россию в качестве воспитателя наследника престола, однако приглашения не принял. В 1764 г. был избран иностранным почётным членом Петербургской академии наук.^[4]

 
1772: Д’Аламбер избран непременным секретарём Французской Академии.

1783: после долгой болезни Д’Аламбер умер. Церковь отказала «отъявленному атеисту» в месте на кладбище, и его похоронили в общей могиле, ничем не обозначенной.

В честь Д’Аламбера названы кратер на обратной стороне Луны и горный хребет на видимой её стороне.

Математика 

В первых томах знаменитой «Энциклопедии» Д’Аламбер поместил важные статьи: «Дифференциалы», «Уравнения», «Динамика» и «Геометрия», в которых подробно излагал свою точку зрения на актуальные проблемы науки.

Исчисление бесконечно малых Д’Аламбер стремился обосновать с помощью теории пределов, близкой к ньютоновскому пониманию «метафизики анализа». Он назвал одну величину пределом другой, если вторая, приближаясь к первой, отличается от неё менее чем на любую заданную величину. «Дифференцирование уравнений состоит попросту в том, что находят пределы отношения конечных разностей двух переменных, входящих в уравнение» — эта фраза могла бы стоять и в современном учебнике. Он исключил из анализа понятие актуальной бесконечно малой, допуская его лишь для краткости речи.

Перспективность его подхода несколько  снижалась тем, что стремление к  пределу он почему-то понимал как  монотонное (видимо, чтобы  ), да и внятной теории пределов Д’Аламбер не дал, ограничившись теоремами о единственности предела и о пределе произведения. Большинство математиков (в т. ч. Лазар Карно) возражали против теории пределов, так как она, по их мнению, устанавливала излишние ограничения — рассматривала бесконечно малые не сами по себе, а всегда в отношении одной к другой, и нельзя было в стиле Лейбница свободно использовать алгебру дифференциалов. И всё же подход Д’Аламбера к обоснованию анализа в конце концов одержал верх — правда, только в XIX веке.

В теории рядов его имя носит широко употребительный достаточный признак сходимости.

Основные математические исследования Д’Аламбера относятся к теории дифференциальных уравнений, где он дал метод решения дифференциального уравнения 2-го порядка в частных производных, описывающего поперечные колебания струны (волнового уравнения). Д’Аламбер представил решение как сумму двух произвольных функций, и по т. н. граничным условиям сумел выразить одну из них через другую. Эти работы Д’Аламбера, а также последующие работы Л. Эйлера и Д. Бернулли составили основу математической физики.

В 1752 году, при решении одного дифференциального уравнения с частными производными эллиптического типа (модель обтекания тела), встретившегося вгидродинамике, Д’Аламбер впервые применил функции комплексного переменного. У Д’Аламбера (а вместе с тем и у Л. Эйлера) встречаются те уравнения, связывающие действительную и мнимую части аналитической функции, которые впоследствии получили название условия Коши — Римана, хотя по справедливости их следовало бы назвать условиями Д’Аламбера - Эйлера. Позже те же методы применялись в теории потенциала. С этого момента начинается широкое и плодотворное использование комплексных величин в гидродинамике.

Д’Аламберу принадлежат также важные результаты в теории обыкновенных дифференциальных уравнений с постоянными коэффициентами и систем таких уравнений 1-го и 2-го порядков.

Д’Аламбер дал первое (не вполне строгое) доказательство основной теоремы алгебры. Во Франции она называется теоремой Д’Аламбера - Гаусса.

Физика, механика и другие работы 

Выше уже упоминался открытый им принцип Д’Аламбера, указавший, как строить математическую модель движения несвободных систем.

Выдающийся вклад Д’Аламбер внёс также в небесную механику. Он обосновал теорию возмущения планет и первым строго объяснил теорию предварения равноденствий и нутации.

Опираясь на систему Фрэнсиса Бэкона, Д’Аламбер классифицировал науки, положив начало современному понятию «гуманитарные науки».

Д’Аламберу принадлежат также работы по вопросам музыкальной теории и музыкальной эстетики: трактат «О свободе музыки», в котором подведены итоги т. н. войны буффонов — борьбы вокруг вопросов оперного искусства, и др.

Философия 

Из философских работ наиболее важное значение имеют вступительная  статья к «Энциклопедии», «Очерк происхождения  и развития наук» (1751, рус. пер. в книге «Родоначальники позитивизма», 1910), в которой дана классификация наук, и «Элементы философии» (1759).

В теории познания вслед за Дж. Локком Д’Аламбер придерживался сенсуализма. В решении основных философских вопросов Д’Аламбер склонялся к скептицизму, считая невозможным что-либо достоверно утверждать о Боге, взаимодействии его с материей, вечности или сотворённости материи и т. п. Сомневаясь в существовании Бога и выступая с антиклерикальной критикой, Д’Аламбер, однако, не встал на позиции атеизма.

В отличие от французских материалистов, Д’Аламбер считал, что существуют неизменные, не зависящие от общественной среды нравственные принципы. Взгляды Д’Аламбера по вопросам теории познания и религии были подвергнуты критике со стороны Дидро в произведении: «Сон Д’Аламбера» (1769), «Разговор Д’Аламбера и Дидро» (1769) и др.      

И все же создатели «Энциклопедии» меньше всего помышляли о подготовке социального взрыва. В статьях  на политические темы ни одной форме  правления не отдавалось предпочтения, а похвалы Женевской республике сопровождались оговоркой о том, что республиканская организация  власти подходит лишь стране с небольшой территорией. Одни статьи, а точнее их авторы, поддерживали ограниченную монархию, другие — абсолютную королевскую власть, в которой видели гаранта всеобщего благоденствия. Тем не менее, подданные наделялись правом сопротивляться деспотам, а короли должны были с готовностью подчиняться закону, проявлять религиозную терпимость и помогать бедным. «Энциклопедия» критиковала образ жизни вельмож, однако признавала, что социальная иерархия необходима для общественного порядка (статья «Роскошь» Жана Франсуа де Сен-Ламбера). Другие авторы, провозглашая равные права для всех, соглашались, что привилегии дворян в некоторых случаях вполне оправданы.      

Энциклопедисты, подчеркивая  огромную роль торговли в современной  жизни и считая, что коммерсанты  достойны всяческого уважения и участия  в политической власти, были далеки от идеализации среднего класса. Буржуа критиковались за жадность и неудержимую  тягу к приобретению должностей. Откупщики  налогов и другие финансовые деятели  старого порядка признавались наиболее прожорливой и паразитической частью третьего сословия.      

Энциклопедисты искренне желали содействовать облегчению участи простого люда, повышению статуса  ремесленников, ликвидации тяжелого подневольного труда, смягчению гнета барщины и воинской повинности. И все же они не призывали к установлению демократии во Франции. Критикуя многочисленные промахи и слабости властей, «Энциклопедия» обращалась именно к правительству, когда говорила о необходимости справедливого налогообложения, реформы образования, борьбы с нищетой. Она желала не покончить с французской монархией, а, скорее, усовершенствовать ее.      

«Энциклопедия» распространялась быстро и широко. Более 4000 экземпляров  первого издания мгновенно разошлись, хотя по цене оно было доступно только очень богатым людям. До 1789 года последовало  еще пять изданий. С каждым разом  их формат уменьшался, количество иллюстраций  сокращалось, качество бумаги ухудшалось, соответственно, падала и цена, поэтому  последние издания «Энциклопедии» оказались по карману значительно  большему числу читателей. Кем же бы-ли эти люди, где жили и чем занимались?       

Новые исследования показали, что «Энциклопедию» охотно читали не в сельской местности, а в крупных  провинциальных городах — Лионе, Монпелье, Тулузе, Бордо, Рене, Кане, Нанси, Дижоне и Безансоне «Энциклопедией» интересовались в первую очередь в старинных городах, разбогатевших в позднем средневековье и превратившихся при Бурбонах в административные и культурные центры. Гораздо хуже раскупалась «Энциклопедия» в городах будущего, где уже ощущались толчки грядущей индустриализации. Чем дешевле становилась «Энциклопедия», тем глубже проникала она в общество: от столичных салонов и академий — к провинциальному дворянству, а затем к буржуазии старого порядка: рантье, нотариусам, учителям, то есть к тем, кому суждено было сыграть столь активную роль во Французской революции.