Информационная глобализация как основа духовной экспансии: к эволюции процесса

     Концепция М. Маклюэна получила широкое распространение в мировом сообществе и нашла сторонников. Об этом свидетельствуют, например, работы Д. Лернера и У. Шрамма.

     Д. Лернер еще в конце 1950-х гг. опубликовал свою первую монографию «Преодолевая традиционное общество», в которой на основании изучения массовой аудитории в Турции, Ливане и ряде других арабских стран обосновал тезис о существовании прямой зависимости между «свободной» радиоинформацией и «позитивным» изменением сознания слушателей. «Западное общество, — утверждал этот американский исследователь, — обеспечило самую развитую модель социальных атрибутов (власти, здравоохранения, профессиональных навыков и рационализма)… Именно на Западе проявили себя те стимулирующие факторы, которые подточили основы традиционного общества и будут в дальнейшем эффективно влиять на развитие современного мира». Тем самым, по мысли Д. Лернера, культурное многообразие, присутствующее в мире, если и будет в дальнейшем играть какую-то роль, то только до определенных пределов. Запад вообще и Америка в частности уже стали гегемоном в определении информационного вектора развития человечества, что органично увязано с общекультурным вектором в целом. По существу, Д. Лернер предвосхитил дальнейшее развитие информационного процесса, еще полвека назад обозначив ключевую проблему современного социокультурного развития.

     Второй американский исследователь, У. Шрамм, в своей книге «Масс-медиа и национальное развитие», опубликованной в середине 1960-х гг., вывел закономерность между идеями, провозглашаемыми СМИ, и моделями поведения граждан. Задача массмедиа, указывал У. Шрамм, заключается в том, чтобы ускорить и облегчить трансформацию общества, без чего экономические новации не могут получить должного развития. У. Шрамм вслед Д. Лернером писал о том, что западные массмедиа могут стимулировать инициативу людей в развивающихся странах. Именно эти СМИ становятся «ответственными» за общественные преобразования, неся в себе демократические ценности. Либеральные СМИ, продолжал У. Шрамм, существуют для того, чтобы «освободить людей от фатализма и страха перед изменениями». Они нацелены «на усиление личного и общенационального начал», что должно привести к «лучшей жизни» по сравнению с той, «что существует в настоящее время». Именно по причине отсутствия или явно сниженного развития демократии на Востоке У. Шрамм не считал, что развитие свободного информационного потока возможно на обоюдной, взаимовыгодной основе.

     В последующие годы эта позиция получает дальнейшее развитие, о чем можно судить по работам медиасоциологов Дж. Галтунга «Структурная теория империализма» и А. Тоффлера «Третья волна». По мнению Дж. Галтунга, мир становится более «гармоничным» благодаря движению информации из центра на периферию. Понятие империализм не несло у него ярко выраженной отрицательной окраски. Признавая влияние технологически передовых стран на остальное человечество, Дж. Галтунг воспринимал этот процесс закономерным в условиях «неравного развития» территорий.

     В свою очередь, А. Тоффлер именовал информационную глобализацию «третьей волной» человеческой цивилизации, пришедшей на смену сельскохозяйственной и промышленной «волнам». А. Тоффлер отзывается о современном развитии человечества как о периоде уникального взаимодействия стран и народов, находящихся на разных уровнях социально-политического развития, — в первую очередь посредством аудио- и видеопродукции, а также электронных средств информации, несущих в себе «интеллектуальный плюрализм». Схожие взгляды спустя десятилетие высказал У. Ньюмен в работе «Будущее массовой аудитории». Однако упомянутые исследователи не обратили внимания (сознательно или бессознательно, не столь важно) на то, что подлинный информационный плюрализм возможен лишь тогда, когда сама информация поступает с разных сторон и взаимопроникает в общую ткань мирового сообщества.

     Сказанное выше еще раз подтверждает, что процесс глобализации с самого начала определялся достаточно жесткими идейно-политическими приоритетами. Они были менее заметны в чисто производственной сфере с ее универсальными характеристиками к качеству продукции. Однако в сфере духовной культуры вообще и массмедийной в частности глобализация выразилась в укоренении одних цивилизационных стандартов на фоне других. Как известно, информационное воздействие основывается прежде всего на развитом технологическом уровне. Именно такой уровень позволил США в период «холодной войны» определить особые духовные и эстетические стандарты своей жизни во многих регионах мира. Этот процесс в первую очередь шел за счет рекламы, различных форм агитации и пропаганды.

     В условиях тогдашнего противостояния Советский Союз как главный идейно-политический противник США выглядел конкурентоспособным преимущественно в военной сфере, но не в информационной. Именно поэтому приверженцы глобализации пренебрегли даже намеками на идею обмена информацией между конкурирующими политическими системами. В этом отношении на протяжении нескольких десятилетий они выглядели не менее политически ангажированными, чем советские пропагандисты.

     И все-таки, по мнению автора, было бы некорректным оценивать процесс движения информации с Запада в остальные части света только как «культурный империализм» (словосочетание, которое подчас используют сегодня леволиберальные исследователи) главным образом потому, что западные страны, внедряя свои духовные ценности, делали немало для поднятия общего культурного уровня местного населения в различных странах Африки, Азии и в других регионах. Открывались новые школы, университеты, театры и т. д. Появление в этих странах новых печатных и аудиовизуальных СМИ стало воплощением общего гуманитарного процесса, нацеленного на повышение грамотности местного населения, его приобщение к единым цивилизационным нормам. Кроме того, требует более четкого понимания и сам термин империализм. Это понятие нельзя воспринимать с прежних (колониальных) позиций, поскольку его сущность за последние годы претерпела существенные изменения. Нынешние социально-политические реалии современного мира с их возросшими противоречиями во многом знаменуют собой уход от одномерного восприятия действительности.

     Вместе с тем было бы принципиально неверным сбрасывать со счетов глобальные, в том числе информационные, интересы экономически развитых государств, их стремление мирными средствами упрочить свое влияние в мире.

     Сегодня это подтверждается, в частности, проникновением медиакапитала в менее развитые страны, уменьшением объема собственного телерадиовещательного продукта за счет трансляции чужих программ и другими факторами. Автору этих строк во время зарубежных научных стажировок неоднократно доводилось общаться на данную тему с медиаисследователями ряда африканских стран — бывших английских колоний. Собеседники в один голос признавали, что западная культура продолжает активное наступление. Вкладываются огромные средства в англоязычную медиаиндустрию, в то время как СМИ, выходящие на местных языках, не в состоянии выдерживать конкуренции с англоязычными аналогами и вынуждены закрываться. Идет стремительный процесс унификации культуры, информации и посредством них — массового сознания, что неизбежно приводит к потере духовной идентичности, самобытности стран и народов.

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

     Обобщая приведенные выше научные суждения применительно к существованию СМИ в системе информационной глобализации, можно утверждать о формировании двух основных (глобальных) концептов.

     Первый концепт определяет существование СМИ в системе глобализации пессимистично. Его сторонники — представители отмеченной выше либеральной научной среды — оценивают информационную глобализацию прежде всего с позиции ее манипулятивного воздействия. Основной тезис пессимистов сводится к тому, что развитие информации служит интересам крайне ограниченного числа индивидов, стремящихся подчинить себе общество на основе жесткого распределения информации.

     Пессимисты воспринимают такой подход как антигуманный, способствующий созданию прежде всего виртуальной реальности, имеющей мало общего с действительностью. Они полагают, что данная ситуация порождает «культурный дисбаланс» в сознании граждан и представляет собой процесс, при котором в духовную ткань общества внедряются чужеродные ценности. Тревога по этому поводу возрастает. В последние годы к традиционным «левым» добавились исследователи тех стран, которые на себе испытывают активное воздействие западной (и в первую очередь американской) информационной культуры. Подтверждением этому стали выступления на двух международных научных семинарах, проходивших в 2007 и 2008 гг., преподавателей факультета журналистики Уральского госуниверситета и факультетов массовых коммуникаций Средиземноморского (г. Анталья) и Стамбульского университетов. Участники обсуждения говорили, в частности, о необходимости осознания журналистским сообществом важности следования традициям своих стран в информационной сфере, накопленным за предшествующие периоды их развития.

     Второй концепт, как уже отмечалось, получил развитие на основе позитивного восприятия роли СМИ в глобальном социокультурном процессе. Сторонники этого концепта воспринимают информационную глобализацию как оптимальный способ решения всех политических, социальных и экономических проблем. В последние годы к упомянутым выше «позитивистам» присоединился американский медиасоциолог М. Кастельс. В трех томах своего исследования «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» он размышляет, в частности, о природе «информационного капитализма», постоянно расширяющего степень своего влияния посредством разнообразных информационных обменов между государствами и территориями. Посредством этого явления, отмечает М. Кастельс, происходит приобщение технически отсталых стран к передовому информационному сообществу, что позволяет ускорить в этих странах политическую активность населения.

     Признавая серьезные технологические завоевания «информационной эпохи», нельзя отрицать, на наш взгляд, и то, что они рискуют усиливать конфронтацию в обществе, именуемом «отсталым». Этот момент не проговаривается детально М. Кастельсом и другими «позитивистами», что подтверждает их стремление оценить информационную глобализацию главным образом с позиций технократического детерминизма, нежели исходя из гуманитарной доминанты ее развития.

     В условиях нынешнего динамичного развития информационных технологий разногласия по поводу восприятия того или иного концепта, скорее всего, будут только возрастать. С одной стороны, дискуссионность по поводу информационной глобализации идет на пользу научному познанию, с другой стороны, она не позволяет самому обществу окончательно определиться в своем отношении к процессу информационной глобализации.

     Очевидно, что имеющиеся разногласия в оценках глобализации знаменуют собой общественные противоречия в восприятии действительности. Подавляющее большинство оценок строится с учетом принятия (отрицания) той или иной идеологии, что само по себе не исключает их политическую ангажированность, склонность к манипуляции. Такое восприятие действительности является небезопасным как для общества, так и для научного познания, создавая сложности на пути их поступательного развития.

     Можно ли все же снизить разногласия между «левыми» (пессимистами) и позитивистами применительно к проблеме информационной глобализации? На наш взгляд, многое зависит от приоритетов государственной информационной политики и возможностей ее осуществления на практике. Отдельные страны уже делают шаги в этом направлении. Так, в законе о телерадиовещании, принятом в 1990 г. в Великобритании, оговаривается необходимость сохранения «пропорций» между своими и зарубежными программами, с которыми знакомятся телезрители и радиослушатели. Схожее требование присутствует и в законодательстве Германии в области информации, содержащем требование о соблюдении «пропорции» в транслировании собственной медиапродукции и зарубежной.

     Принимаемые решения в какой-то мере расходятся с существующим на Западе требованием к СМИ быть «четвертой властью», т. е. политическим институтом, независимым от прямого государственного вмешательства. Однако важно подчеркнуть, что в Великобритании и Германии упомянутые решения распространяются только на общественное телевидение и не затрагивают частные СМИ. В данном случае представители государственной власти встают на защиту общественных интересов, осознавая, что иной сценарий может привести к психологическому дискомфорту массовой аудитории, нарушению баланса различных социальных интересов. К сожалению, в большинстве стран, оказывающихся вовлеченными в процесс информационной глобализации на зависимой основе, до сих пор отсутствуют какие-либо правовые нормы по ограничению импортной медиапродукции. В числе них и Россия. Наша законодательная власть, похоже, мало задумывается о том, к каким последствиям рискует привести такая ситуация и как это может повлиять на морально-нравственное состояние нации.

     В современных условиях отчетливо встает проблема сохранения национального информационного пространства (применительно к отдельно взятым странам), что может сблизить интересы пессимистов и позитивистов. Это достижимо на основе законодательно-правового обеспечения, выражающего потребности различных общественных групп, и журналистской ответственности за выдаваемую в СМИ информацию.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература

1. Бойд-Баррет О., Рантанен Т. Глобальные и национальные агентства новостей: возможности и проблемы в век Интернета // Медиа: введение / под ред. А. Бриггза, П. Кобли. М., 2005.

2. Быков А. Ю. Современная зарубежная журналистика : конспект лекций. Екатеринбург, 2003.

3. Ермаков Ю. А. Манипуляция над личностью: смысл, приемы, последствия. Екатеринбург, 1995.

4. Журналистика в мире  политики: Исследовательские подходы  и практика участия / под ред.  проф. С. Г. Корконосенко. СПб., 2004.

5. Мельник Г. С. Mass Media: психологические процессы и эффекты. СПб., 1996.