Исторические типы философии

III

Положительная или реальная стадия

Основной признак: Закон постоянного подчинения воображения наблюдению <...>.

...Умозрительная логика  до сих пор представляла собой  искусство более или менее  ловко рассуждать согласно смутным принципам, которые, будучи недоступными сколько-нибудь удовлетворительному доказательству, возбуждали постоянно болезненные споры. Отныне она признает как основное правило, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла... Чистое воображение теряет тогда безвозвратно свое былое первенство в области мысли и неизбежно подчиняется наблюдению (таким путем создается вполне нормальное логическое состояние), не переставая, тем не менее, выполнять в положительных умозрениях столь же важную, как и неисчерпаемую, функцию в смысле создания или совершенствования средств как окончательной, так и предварительной связи идей. Одним словом, основной переворот, характеризующий состояние возмужалости нашего ума, по существу, заключается в повсеместной замене недоступного определения причин в собственном смысле слова — простым исследованием законов, т. е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями.

Назначение положительных законов: рациональное предвидение

...именно в законах явлений  действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются всегда только необходимым сырым материалом. Рассматривая же постоянное назначение этих законов, можно сказать без всякого преувеличения, что истинная наука, далеко не способная образовываться из простых наблюдений, стремится всегда избегать по возможности непосредственного исследования, заменяя последнее рациональным предвидением, составляющим во всех отношениях главную характерную черту положительной философии. Совокупность астрономических знаний дает нам ясно понять это. Такое предвидение, необходимо вытекающее из постоянных отношений, открытых между явлениями, не позволит никогда смешивать реальную науку с той бесполезной эрудицией, которая механически накопляет факты, не стремясь выводить одни из других.

Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении). — Спб., 1910. — С. 10 — 11, 14 — 17, 19.

 

В отличие от первого позитивизма, «второй позитивизм», или эмпириокритицизм, (критика чистого опыта), виднейшими представителями которого являлись Эрнст Мах (1838 — 1916) и Рихард Авенариус (1843 — 1896), перенес центр внимания с создания системы «положительного» знания на теорию «положительного» знания. Для достижения этой цели предлагалось трансформировать основополагающий для философии (прежней теории знания) «закон наименьшей затраты познавательных усилий» через т. н. «критику чистого опыта». Это означало, что вместо сведения всей действительности к нескольким абстрактным понятиям необходимо было устранять любые не подтверждающиеся опытным путем абстракции из действительно положительного — научного знания. Обоснованию этой программы эмпириокритицизма Р. Авенариус посвятил свою работу «Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры силы»:

 

...стремление мыслить всю  совокупность вещей наиболее экономно, т. е. под одним общим понятием, и таким образом сделать возможным понимание всех отдельных вещей и есть философия. Самое общее понятие, под которым следует мыслить отдельные вещи, должно содержать в себе все, что является общим для всех отдельных вещей. Общее же это, чтобы оно действительно было чем-то данным, должно быть дано в опыте, и именно в чистом опыте. Наконец, всякий опыт вообще достигается устранением всего того, что было открыто как примесь.

...Такая «Критика чистого  опыта» не может ограничиваться вскрытием всех примесей в том, что рассматривается как чистый опыт, а должна дополнить этот критический анализ дальнейшей работой, которая придала бы положительную ценность отрицательному результату критики. Работа же эта может заключаться только в устранении всего того, что в развитии мышления оказалось примесью к опыту. Итак, поскольку дело философии — в противоположность наукам специальным, задачей которых является создание все нового и нового материала опыта — очищать этот материал, постольку специальным философским методом следует считать метод устранения — в противоположность к накопляющим опыт методам специальных наук <...>.

Если теперь мы обратимся к наукам естественным и спросим о наиболее общих понятиях того, что они рассматривают как данное через опыт и опытные умозаключения, мы прежде всего получим такой ответ: они, естественные науки, рассматривают все сущее как материальные атомы, приводимые в движение силами и с необходимостью действующие друг на друга.

Наша задача в таком случае такова: мы должны исследовать, что в материале этого ответа есть чистый опыт и что — примесь, а затем, устранив эту последнюю, обобщить то, что подлежит устранению или дополнению ввиду нашей цели — установления высшего понятия <...>.

[Например, после анализа  в рамках «критики чистого  опыта» предлагаемой естественными науками атомистической концепции строения мира] мы пришли к тому выводу, что всякое бытие по содержанию своему должно осмысливаться как ощущение, а по форме — как движение. Таково, следовательно, то общее понятие, пол которое можно подвести все сущее и которое не может быть подведено ни под какое другое, более общее материальное понятие. Принцип наименьшей затраты силы лишь постольку мог создать здесь еще одну проблему, поскольку он побуждает к смелой попытке рассмотреть, нельзя ли абстрактное единство всех ощущений дополнить какой-нибудь первоначальной метафизической единицей ощущения <...>. [Например, через утверждение, что в основе всего сущего находится субстанция], ведь атомы содержат вместе с тем представление субстанции, в котором представление неизменчивости, мыслимое в другом отношении, является тем постоянным, что лежит в основе явлений <…>.

И в настоящее время еще философ отступает назад перед задачей... — «познать» вещь в себе в ее объективной сущности или измерить объем нашей «способности познания» по познаваемости или непознаваемости этой вещи. И это огромное количество духовных сил, этот огромный труд, задуманный с самыми лучшими намерениями, тратятся на метафизическое определение.., на проблему, на самом деле лишенную всякого объекта, на отыскание ариадниной нити из лабиринта, который заранее был создан самим философом и в конце концов существует только в его фантазии.

Авенариус Р. Философия как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры силы. Пролегомены к критике чистого опыта. —  Спб., 1913. — С. 51, 54 — 56, 73 — 74, 76, 79.

 

Продолжил начатую представителями эмпириокритицизма работу по созданию теории научного знания неопозитивизм. «Духовный отец» этого направления — австрийский логик и философ Людвиг Витгенштейн (1889 — 1951) в приведенных ниже основных положениях своего «Логико-философского трактата» переносит поиск критерия научности с содержания знания на форму его высказываний. Только те высказывания — «элементарные предложения», которые проходили процедуру верификации — опытной проверки на истинность, Л. Витгенштейн признавал научными, т е. сообщающими о реально существующих «фактах».

 

1.1. Мир — целокупность  фактов, а не предметов.

2. Происходящее, факт, — существование  со-бытий.

2.01 Со-бытие — связь объектов (предметов, вещей).

3. Мысль — логическая  картина факта.

4. Мысль — осмысленное  предложение.

4.001 Целокупность предложений  — язык.

4.05 Действительность сопоставляется  с предложением.4.21 Простейшее, элементарное  предложение утверждает существование некоего со-бытия.

4.211 Признаком элементарного  предложения является то, что никакое другое элементарное предложение не может ему противоречить.

4.25 Если элементарное предложение  истинно, соответствующее со-бытие существует, если же оно ложно, то такого со-бытия нет.

4.26 Задать все истинные  элементарные предложения — это  полностью описать мир. Мир полностью  описывается, если заданы все элементарные предложения и указано, какие из них истинны, а какие ложны.

4.11 Целокупность истинных предложений — наука в ее полноте (или целокупность наук).

4.111 Философия не является  одной из наук.

4.112 Цель философии —  логическое прояснение мыслей.

Философия не учение, а деятельность.

Философская работа, по существу, состоит из разъяснений.

Результат философии не «философские предложения», а достигнутая ясность предложений.

Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана сделать ясными и отчетливыми.

4.113 Философия ограничивает  спорную территорию науки.

4.114 Она призвана определить границы мыслимого и тем самым немыслимого.

4.003 Большинство предложений  и вопросов, практикуемых в философии, не ложны, а бессмысленны. Вот почему на вопросы такого рода вообще невозможно давать ответы, можно лишь устанавливать их бессмысленность. Большинство предложений и вопросов философа коренится в нашем непонимании логики языка. (Это вопросы такого типа, как тождественно ли добро в большей или меньшей степени, чем прекрасное).

6.53 Правильный метод философии, собственно, состоял бы в следующем: ничего не говорить, кроме того, что может быть сказано, то есть кроме высказываний науки, — следовательно, чего-то такого, что не имеет ничего общего с философией. — А всякий раз, когда кто-то захотел бы высказать нечто метафизическое, доказывать ему, что он не наделил значением определенные знаки своих предложений.

Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские исследования. — М, 1994. — Ч. 1 — С. 1 — 74.

 

Наиболее «современная» разновидность позитивизма — постпозитивизм — в лице своего наиболее известного представителя — Карла Раймонда Поппера (1902 — 1994) — крупного западного философа, называющего себя «критическим рационалистом», для решения традиционного для позитивизма вопроса о научном знании выдвигает концепцию фальсифицируемости, или опровергаемости. По мнению Поппера, предложенный им критерий в принципе не дает ответа на вопрос, какие высказывания являются научными, а какие нет, зато помогает решать известную со времен философии Нового времени проблему демаркации — «выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой, «метафизическими» системами — с другой» (Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. — М., 1983. — С. 55). Тем самым дается предварительное определение какие высказывания наука может использовать для дальнейшей работы, а какие ей попросту не нужны. Внутри же самой науки, полагает Поппер, нет и не может быть окончательных оснований, поэтому она должна стремиться к постоянной фальсификации своих основоположений (путем выдвижения фальсифицирующих гипотез) и таким образом находится в процессе постоянного развития.

Сам К. Поппер утверждал, что в отличие от Л. Витгенштейна, для которого все не выводимое из элементарных высказываний или не сводимое к ним, является «бессмысленным», «метафизическим», критерий фальсифицируемости носит вероятностный характер, ведь опыт может и не опровергать высказывание. Поэтому он никоим образом не утверждает «бессмысленности метафизики (в которой с исторической точки зрения можно усмотреть источник, породивший теории эмпирических наук)» (Поппер К. Критерий эмпирического характеру теоретических систем // Там же. — М., 1983. — С. 238 — 239).

О механизме действия критерия фальсифицируемости и фальсификации внутри самой науки на конкретных примерах можно узнать из помещенных ниже отрывков из книги К. Поппера «Логика и рост научного знания»:

 

Позитивисты прежних времен склонялись к признанию научными или законными только тех понятий (представлений, идей), которые, как они выражались, «выводимы из опыта», т. е. эти понятия, как они считали, логически сводимы к элементам чувственного опыта — ощущениям (или чувственным данным), впечатлениям, элементам визуальной или слуховой памяти и т. д. Современным позитивистам удалось выработать более ясный взгляд на науку. Для них наука — не система понятий, а система высказываний. В соответствии с этим они склонны признавать научными или законными только высказывания, сводимые к элементарным (или «атомарным») высказываниям об опыте <...>.

...можно предположить, что  не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации. Это означает, что мы не должны требовать возможности выделить некоторую научную систему раз и навсегда в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую форму, которая позволяла бы посредством эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смысле: эмпирическая система должна допускать опровержение путем опыта.

(В соответствии с этим  критерием высказывание «Завтра здесь будет дождь или завтра здесь дождя не будет» нельзя считать эмпирическим просто потому, что его нельзя опровергнуть, тогда как высказывание «Завтра здесь будет дождь» следует считать эмпирическим) <...>.

...законы природы фальсифицируемы. Если мы признаем истинным некоторое сингулярное [единичное, элементарное, «атомарное». — К. К.] высказывание, которое нарушает запрещение и говорит о существовании вещи (или события), устраняемой законом, то этот закон опровергнут (примером может служить следующее высказывание: «В таком месте существует аппарат, представляющий собой вечный двигатель») <…>.

...несколько случайных  базисных высказываний, противоречащих теории, едва ли заставят нас отвергнуть ее как фальсифицированную. Мы будем считать ее фальсифицированной только в том случае, если нам удалось открыть воспроизводимый эффект, опровергающий теорию. Другими словами, мы признаем фальсификацию только тогда, когда выдвинута и подкреплена эмпирическая гипотеза низкого уровня универсальности, описывающая такой эффект. Подобные гипотезы можно назвать фальсифицирующими гипотезами.

Поппер К. Логика научного исследования // Поппер К. Логика и рост научного знания. — М., 1983. — С. 55— 56, 63, 95, 115 — 116.