Место России в мировой цивилизации

«Забудьте о генах и вирусах, — восклицает Фергюсон, отсылая к новомодной теории Джареда Даймонда. — Запад придумал куда более сложную и комплексную модель — комбинацию шести институтов, ценностных идей и поведенческих моделей». Шесть «убийственных приложений для iPhone», как шутливо называет их Фергюсон, становятся главными героями книги. Вот они [7, с. 23]:

- конкуренция;

- наука;

- права собственности;

- медицина;

- потребительское общество;

- трудовая этика.

Конкуренция за рынки между компаниями и торговыми сообществами, противостояние светской и клерикальной властей, борьба сначала маленьких, а затем и крупных европейских стран за континент и имперские владения — все это создало в Европе уникальную среду, восприимчивую к управленческим, научным и бизнес-инновациям. Средневековый Китай значительно опередил тогдашнюю Европу в количестве промышленных и агрокультурных изобретений, но большинство их так и остались уделом немногочисленных гениев. Гигантский китайский флот совершал океанские переходы задолго до Колумба и Васко да Гамы, но так и не закрепился в своих азиатских и африканских колониях. А географические открытия европейцев быстро превращались в торговое предприятие, поскольку ими двигало не желание императора раздвинуть границы, а жажда наживы [6, с. 42]. 

Готовность западного человека поступиться стабильностью ради рискованного предприятия помогла реализовать другое конкурентное преимущество. В Средние века достижения мусульманского мира в точных науках были неоспоримы: европейцы адаптировали их открытия. Однако усиление в Европе буржуазии повлекло грандиозные изменения — Возрождение, а затем Реформацию и эпоху Просвещения. Книгопечатание сделало науку и образование феноменами, развитие которых невозможно остановить из-за позиции церкви (как это случилось в Османской империи) или по воле царя-ретрограда.

Каждое из шести убийственных приложений с разной силой действовало в разных частях Европы. Испанцы не сумели выстроить в своих колониях систему защиты прав собственности и представительскую демократию. И в этом, полагает Фергюсон, причина такой разницы в развитии стран Северной и Южной Америк. Протестантская трудовая этика и по сей день определяет расхождения в эффективности экономик Северной и Южной Европы. 

Фергюсон, кажется, сам до конца не понимает, к какому из полюсов Россию следует отнести. И это притом что британский ученый хорошо знает историю страны. В книге «Война мира» он цитировал Мамина-Сибиряка и Маяковского, а в «Цивилизации» спорил с концепцией Питирима Сорокина. Фергюсон уверен, что дореволюционная Россия была европейской империей. Но сегодня при сравнении с западными странами Россия оказывается в другом лагере, вместе с Китаем и Турцией [14, с. 32].

Сейчас, в начале XXI века, таинственная сила шести факторов тает и слабеет. Ситуация разворачивается в обратную сторону с еще большей скоростью: всего за 100 лет Азия сделала гигантский шаг вперед. Если в 1913 году в западных странах проживало 20% населения, а в Азии — 50%, то в 2012-м — 12% и более 65% соответственно; в начале прошлого века страны Запада производили больше 80% мирового ВВП, сегодня — чуть больше половины [8, с. 13].

Дело не только, да и не столько в распаде колониальной системы. Важнее другое: ведущие страны Азии начали загрузку «приложений-убийц». Первой в конце XIX века по этому пути пошла Япония — сначала комично копируя внешние проявления западного общества (в 1880-х годах японский император на приемах поражал европейских послов своими костюмами, неудачно комбинируя адмиральский китель и штаны егеря), но быстро поняв, что на самом деле сделало Запад самой влиятельной цивилизацией. Россия тоже начала реформы в 1860-х годах и в 1904-м, вступив в войну с Японией, на своей шкуре узнала, что такое вестернизированное азиатское государство. Конкуренция, высокая производительность и жесткая система мотивирования труда, ультрасовременная система образования и науки — адаптации японцами западных идей и традиций воспроизводятся все большим числом азиатских стран — Южной Кореей, Сингапуром, частично Турцией, Малайзией и др., а теперь еще и Китаем [4, с. 40].

Россия в таком контексте выглядит одной из первых незападных стран, адаптировавших часть из «приложений-убийц».

Наука, всеобщее образование и медицина, потребительское общество и конкуренция с разной степенью успешности развивались в дореволюционной России и в СССР. Права собственности, однако, так и остались незагруженными — с этой программой у операционной системы российского государства всегда существовал неразрешимый конфликт [9, с. 43]

На этом фоне последние изменения в России кажутся фатальными. Посмотрим на список из шести факторов роста и соотнесем их с российскими новостями. Усиление конкуренции? Все ровно наоборот, если оценивать не мифическую программу госприватизации, а реальные факты — усиление монополизма в экономике и политике, поглощение госкомпаниями частных конкурентов. Наука и образование? Сокращение расходов на образование и падающие рейтинги русской науки — вполне ясный сигнал обществу и миру. Трудовая этика? Найти ответ не трудно, если взглянуть на статистику производительности труда.  Права собственности и демократию обсуждать вообще бессмысленно.

Утешением оптимистам могло бы стать потребительское общество, расцвет которого особенно заметен после советского дефицита. Но плоды потребительского общества сыграли с Западом злую шутку. Европа легко разменивает конкурентные ценности на прелести потребления, не получая ничего взамен. Россия же до конца свой путь не определила.

В современном обществе России необходимо проводить комплексные реформы, заимствования интеллектуальной собственности и достижений других развитых стран, а также вести правильную геополитику.

Глава 2 Место России в мировой цивилизации

2.1 Россия в системе современных международных отношений

Международные отношения представляют собой сложную систему, балансирующую, как показывают события последних лет, на грани потери стабильности, а, возможно, и начала новой Мировой войны. США, взявшие после победы в холодной войне на себя роль главного распорядителя в международной сфере, сегодня демонстрируют неспособность единоличного обеспечения мирного существования государств и народов.

Динамика современного мира характеризуется поиском моделей его развития, учитывающих совокупность глобальных, региональных, национальных и локальных процессов в реальной политической системе мира. Ситуация требует появления на мировой арене новой силы, которая могла бы предложить миру альтернативный путь разрешения конфликтов и иную перспективу совместного развития. Такой силой должна стать и уже становится, как показывают события 2014 года, Россия.

Принятие Россией на себя данной роли представляется оправданным и необходимым, прежде всего, с мировоззренческой точки зрения. Ее цель и задача на мировой арене – поддерживать стабильность, а историческая миссия – удерживать мировое равновесие. Существуя на стыке двух полярных культурных систем, Россия смогла найти точки взаимодействия и с Западом, и с Востоком, не сливаясь ни с одним из них [4, с. 39]. Открытый характер русского национального менталитета, способность творчески переосмыслить черты инокультурного шифра позволяли России в течение ее сложного пути исторического развития сохранять и поддерживать ценности различных культур, создавать условия совместного существования представителей различных этносов, народов, религий как единого многогранного целого. Многовековые традиции общинной жизни способствовали развитию ценностей коллективного бытия, постановке общих целей выше целей отдельного субъекта [11, с. 10]. Данные ментальные установки позволяют России проводить конструктивную внешнюю политику, лишенную национального эгоизма, основанную на целостной картине взаимовыгодных международных отношений. При этом, основываясь на историческом опыте, можно быть уверенным, что Россия лучше какого-либо другого субъекта применит основополагающий принцип русской культуры — принцип справедливости.

Иностранные авторы, например, С. Франклин и Дж. Шепард, признают объединяющий характер русской культуры, указывая на то, что «нельзя отрицать того факта, что Россия является одновременно европейской и азиатской, принадлежит и Западу и Востоку» [14, с. 33]. М. Койвисто акцентировал внимание на способности России создавать условия для развития различных культур, отмечая, что «согласно российскому мышлению, страна, которая когда-то была завоевана Россией, становится ее частью» [5, с. 15].

Россия, где одной из черт национального самосознания является высокий уровень самокритичности, способна принять на себя роль мирового лидера без пренебрежения к интересам других стран и народов, без проявления эгоизма и неуважения. Российская империя всегда была особым государственно-культурным образованием, строящим отношения с присоединяемыми территориями на принципах, отличных от тех, которые реализовывали прочие метрополии. Идея «Москва – Третий Рим» предусматривает помимо духовного наставничества над братскими народами принятие полной ответственности за их судьбу. При этом русский вариант миссионерства предопределяет сохранение культурного своеобразия присоединенных народов [7, с. 23].

Необходимость активного участия России в международной жизни, недопустимость ограничения ее интересов собственными границами определяются задачами укрепления собственного государственного суверенитета, сохранения целостности страны, обеспечения бесконфликтного сосуществования с другими странами и, прежде всего, с ближайшими соседями. Попытки отдельных исследователей, например, В. А. Бачинина, доказать, что геополитические амбиции России — «тяжкое и неблагодарное наследие самодержавного имперского византизма и советского коммунизма, от которого необходимо освободиться для блага, прежде всего, самой России» [11. с. 12], представляются тенденциозными и не отвечающими интересам не только российского государства, но и мира в целом.

Глобализация исключает возможность «блестящей изоляции» любого государства. К России, вследствие ее культурной открытости, многовекового опыта существования именно в качестве великого государства, ответственного за судьбы мира, это относится в большей степени, чем к другим странам. Отстранение от оказания влияния на мировые события способно, как показала практика, привести только к негативным последствиям для России и российского общества.

После разрушения Советского Союза правящими элитами был взят на вооружение тезис о необходимости освободиться от бремени международного авторитета и влияния, сосредоточиться на внутриполитических проблемах. Результатом стало не ожидаемое экономическое и политическое благополучие, а безмерное падение авторитета российского государства, дискриминация русских за рубежом, в том числе и в бывших республиках СССР. Из активного субъекта мировой политики Россия превратилась в объект, которому сильные государства смогли диктовать свою волю, пусть и в форме советов. Таким образом, попытки встроиться в однополярную систему, удовлетворить все предъявляемые требования, отказаться от провозглашения и последовательного отстаивания национальных интересов – губительно для России [12, с. 5].

В. В. Путин подчеркнул, что «неустойчивость к внешним шокам неизбежно оборачивается угрозой для национального суверенитета, обязательно найдется кто-то, кто захочет приехать или прилететь и посоветовать, в какую сторону тебе двигаться, какую политику проводить, какой путь выбирать для своей собственной страны» [5, с. 14]. Избежать диктата и вмешательства во внутренние дела возможно, только ведя активную международную политику, играя активную роль на международной арене. Кроме того, пассивная позиция России привела к неспособности объективной оценки тенденций международного развития и определения адекватных средств решения возникающих проблем странами, взявшими на себя роль международных лидеров. Об этом свидетельствует уже тот факт, что количество региональных конфликтов в постсоветский период резко возросло, а многие из них так и не нашли разрешения, а лишь перешли в латентную стадию.

Очаги напряженности существуют в Европе, Америке, Азии и Африке, существенно затрудняя осуществление международных контактов, а в ряде случаев угрожают перерасти в межрегиональные и даже мировые. Включение России в международную политику в качестве глобального игрока является актуальным и оправданным. Даже либеральные исследователи видят одним из важнейших направлений российской внешней политики «позиционирование в качестве активного актора мировой политики» [14, с. 33].

Деятельное участие России в разрешении всех международных вопросов соответствует интересам нации, так как позволяет свободно развиваться и актуализироваться положительным чертам национального менталитета. Синтезирующий характер национального самосознания, вбирающий и творчески преломляющий элементы иных культур, сможет полностью раскрыться только в условиях развития творческих связей со всем разнообразием национальных культур. Многовекторность российской внешней политики, отказ от ограничения объектов влияния каким-либо регионом предопределяются географическими, экономическими и культурными факторами. Необходимость заботы об составляющих русского мира, государствах-партнерах, интересах страны диктуют потребность в обозначении и отстаивании собственной позиции по всему спектру международных проблем и вопросов [2, с. 163].

Внешнеполитическая миссия России состоит в провозглашении не двухполярного, а многополярного устройства мира. Российское руководство ставит задачу продолжать добиваться укрепления многосторонних начал в мировых делах, формирования такой архитектуры международных отношений, которая основывалась бы на признании международным сообществом принципов неделимости, безопасности в современном мире и отражала бы его многоликость. Основная задача национально-ориентированной политики России – использовать все возможности для создания гармоничного порядка, поддержания стабильности, а историческая миссия – удерживать мировое равновесие. В этой связи важнейшим направлением российской внешней политики должны быть реальные шаги на пути предотвращения и разрешения конфликтов всех уровней [12, с. 7]. Россия должна не просто следовать принципам международного права, но и предлагать новые решения с позиций понимания интересов всех конфликтующих сторон.