Мировозрение

Нравственный  долг Кант формулирует в форме  нравственного закона, или нравственного  категорического императива. Закон этот требует, чтобы каждый человек поступал так, чтобы правило его личного поведения могло стать правилом поведения всех. Если к поступкам, совпадающим с велением нравственного закона, человека влечет чувственная склонность, то такое поведение, считает Кант, не может быть названо моральным. Поступок будет моральным только в том случае, если он совершается из уважения к нравственному закону. Стержнем нравственности является «добрая воля», которая выражает поступки, совершаемые лишь во имя нравственного долга, а не ради каких-то других целей (например, из-за страха или чтобы хорошо выглядеть в глазах других людей, ради корыстных целей, например, выгоды и т. п.). Поэтому кантовская этика нравственного долга противостояла утилитаристским этическим концепциям, а также религиозно-теологическим этическим учениям.

В кантовском учении о нравственности следует различать  «максимы» и «закон». Первые означают субъективные принципы воли данного  единичного лица, а закон – это  выражение общезначимости, принцип волеизъявления, имеющий силу для каждой личности. Поэтому такой закон Кант называет императивом, т. е. правилом, которое характеризуется долженствованием, выражающим обязательность поступка. Кант подразделяет императивы на гипотетические, исполнение которых связывается с наличием определенных условий, и категорические, которые обязательны при всех условиях. Что касается нравственности, то в ней должен быть только один категорический императив как высший ее закон.

Кант считал необходимым подробно исследовать всю совокупность нравственных обязанностей человека. На первое место он ставит долг человека заботиться о сохранении своей жизни и соответственно здоровья. К порокам он относит самоубийство, пьянство, обжорство. Далее он называет добродетели правдивости, честности, искренности, добросовестности, собственного достоинства, которым противопоставлял пороки лжи и раболепия.

Важнейшее значение Кант придавал совести как «нравственному судилищу». Двумя главными обязанностями  людей в отношении друг к другу  Кант считал любовь и уважение. Любовь он толковал как благоволение, определяя «как удовольствие от счастья других». Участливость он понимал как сострадание другим людям в их несчастьях и как разделение их радостей.

Кант осуждал  все пороки, в которых выражается человеконенавистничество: недоброжелательность, неблагодарность, злорадство. Главной добродетелью он считал человеколюбие.

Таким образом, философия нравственности И. Канта  содержит богатую палитру добродетелей, что свидетельствует о глубоком гуманистическом смысле его этики. Этическое учение Канта имеет огромное теоретическое и практическое значение: оно ориентирует человека и общество на ценности моральных норм и недопустимость пренебрежения ими ради эгоистических интересов.

Бытие в мире ноуменов, который Кант также называет интеллигибельным, дает надежду на высшую справедливость. Нравственная свобода, обусловленная принадлежностью человека к интеллигибельному миру, говорит о необходимости действия из уважения к нравственному закону.

Как это можно  понять? Прямого ответа на вопрос о том, почему нужно следовать категорическому императиву, Кант не дает. Однако косвенная аргументация имеется, и она, наверное, составляет наиболее интересную, манящую наше воображение часть его учения. Основной аргумент Канта относительно необходимости морального поведения связан с вводимым им понятием интеллигибельного мира. Интеллигибельный мир — это гипотетически предполагаемый мир ноуменов, к которому человек принадлежит именно как разумное существо, и этот мир является миром свободы. Если бы такого мира не было, мораль, вообще говоря, была бы невозможна, так как в обычном мире явлений человек, не чувствующий свою связь с интеллигибельным миром, руководствовался бы обычными гипотетическими императивами.

Так как принадлежность к миру ноуменов схватывается высшим, диалектическим разумом, нравственный закон выводится из предельной формы мышления, из способности разума мыслить всеобщими категориями. В исходной формулировке он звучит так: «...поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 195].

С точки зрения Канта, человек, опирающийся на категорический императив, перед совершением нравственного поступка должен представить, смогло бы общество или даже Вселенная, состоящая из существ, наделенных разумом, существовать, если бы все поступали так же, как собирается поступить он? Если нет, от поступка такого рода необходимо отказаться. Понятно, что универсализация, заставляющая ставить себя на место другого, да еще и требующая оценивать возможность существования общества при тех или иных вариантах поступков, конечно, выражает гуманистическую установку. Если допустить, что человек будет действовать в соответствии с категорическим императивом, обман, грубое нарушение интересов другого, его использование как средства действительно будут исключены.

Кроме данного  в пределах строго формальной логики правила универсализации Кант предлагает еще несколько формулировок категорического императива. В них он стремится наполнить методику мысленной универсализации поведения более конкретным содержанием, определить сферу, всеобщие законы бытия которой могли бы быть моделью контроля человеческого поведения, а также ввести принцип активности нравственной воли. В результате категорический императив приобретает следующие выражения: «...поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 196]; «...поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 205] (эту формулировку Кант называет второй); и третий (опять же в определении Канта) практический принцип воли: «...принцип воли каждого человека как воли, всеми своими максимами устанавливающей всеобщие законы» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 209].

Переход от первой классической формулировки к ее последующей  вариации Кант аргументирует ссылкой  на то, что всеобщность закона, по которому происходят действия, и есть то, что обычно называют природой. Природа здесь употребляется в значении сущность. Однако, разъясняя далее применение категорического императива к конкретным ситуациям, Кант говорит о природе не как о сущности (скажем, о сущности мыслительного процесса, оперирующего всеобщими категориями), а о вполне конкретной природе в смысле органической жизни. Здесь можно увидеть нарушение логического закона тождества. Универсализация, выступающая первоначально как формальное правило проверки человеческого поведения, вдруг начинает пониматься как некоторое онтологическое основание иных, не имеющих к человеку непосредственного отношения сфер бытия.

Тем не менее, в  нравственном смысле, несмотря на произвольность изменения объема понятия, такая максима также имеет смысл. Поведение оправдывается теперь как нравственное в том случае, если оно строится по таким же максимам, по которым могла бы происходить жизнь природы как целого. Скажем, нельзя кончать жизнь самоубийством только для того, чтобы облегчить страдание. «Природа, если бы ее законом было уничтожить посредством того же ощущения, назначение которого — побуждать к поддержанию жизни, противоречила бы самой себе...» [Кант И. Основоположения метафизики нравов // Кант И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. С. 196] Понятно, что сам императив приобретает в таком случае более конкретное содержание, хотя остается непонятным, почему человек должен строить свою жизнь по типу законов, обеспечивающих жизнь природы, почему он вообще должен заботиться о природе как таковой.

Более конкретное содержание долга можно увидеть  в той формулировке императива, которую  Кант называет второй. Здесь уже  совершенно ясно представлены обязанности  каждого отдельного индивида по отношению  ко всему человечеству. При этом такие обязанности не ограничиваются лишь поддержанием общих Условий коллективной жизни, рассматриваемых в качестве средства для полноценного индивидуального существования. Такая позиция как раз соответствовала бы использованию человечества как средства и отвечала бы либеральной позиции, в которой коллективность предстает лишь как необходимая форма бытия независимых друг от друга в своих желаниях индивидов. Кант же говорит именно о самоценности человечества, о невозможности использования его только как средства.

Переход к данной формулировке обеспечивается через  введение понятия «цель целей». Сущность бытия всякого объекта состоит, по Канту, в реализации всех заложенных в нем потенций. Это основное свойство его природы и, следовательно, тот  же самый всеобщий закон. С этой точки зрения жить по всеобщим максимам, по которым могла бы существовать природа (вариация первой формулировки), и означает для человека реализацию всех его потенций, как в смысле индивидуального развития, так и в смысле развития всего человечества. Кант видит, что вторая формулировка категорического императива требует более широкого, более конкретного понимания долга. Он называет этот долг долгом человека перед самим собой и связывает его с понятием заслуги. Это понятно: реализовать себя как члена всего человеческого рода означает получить признание со стороны человечества, т.е. иметь заслугу и моральное достоинство. Тем не менее безусловным, наиболее строгим является, по Канту, все же первый тип долга, т.е. долг, непосредственно следующий из логической процедуры универсализации возможного поведения. Второй тип долга Кант называет случайным и, по-видимому, все же полагает его в качестве более низкого по сравнению с первым. Здесь, несомненно, сказывается влияние христианской традиции, так как в христианстве заслуга, в общем-то, не так важна для моральной оценки, как сознание того, что ты избежал греха.

5. А. Эйнштейн, отвечая на заданный ему вопрос о сущности теории относительности, сказал: «Сущность такова: раньше считали, что если бы каким-то чудом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы и пространство и время».

- Какие  концепции пространства и времени  здесь охарактеризованы? В чем  их суть? Какой из них отдается предпочтение сегодня?

1. Категорийные  концепции - субстанциальная и  реляционная.

В истории философии  существуют две точки зрения об отношении  пространства и времени к материи . Первую из них можно условно  назвать субстанциальной (от лат. substantia - то, что лежит в основе; сущность) концепцией. В ней пространство и время трактовались как самостоятельные сущности, существующие наряду с материей и независимо от неё. Соответственно отношение между пространством, временем и материей представлялось как отношение между двумя видами самостоятельных субстанций. Это вело к выводу о независимости свойств пространства и времени от характера протекающих в них материальных процессов.

Вторую концепцию  именуют реляционной (от лат. relatio –  отношение). Её сторонники понимали пространство и время не как самостоятельные  сущности, а как системы отношений, образуемых взаимодействующими материальными  объектами. Вне этой системы взаимодействий пространство и время считались несуществующими. В этой концепции пространство и время выступали как общие формы координации материальных объектов и их состояний. Соответственно допускалась и зависимость свойств пространства и времени от характера взаимодействия материальных систем. С точки зрения признания объективности пространства и времени обе эти концепции равноценны. Если говорить об их естественнонаучной обоснованности, то в XVII-XIX веках явное преимущество было на стороне субстанциальной концепции; именно она лежала в основе ньютоновской механики, принимавшейся в то время за образец точной науки. В электродинамике в пользу существования абсолютного пространства свидетельствовала гипотеза светоносного эфира, который заполняет абсолютное пространство и является носителем электромагнитных волн. Наконец, сильнейшим свидетельством в пользу субстанциальной концепции пространства был факт единственности эвклидовой геометрии. А это как бы подтверждало вывод, следовавший из субстанциальной концепции, что свойства пространства и времени неизменны и независимы от характера движения и взаимодействия материальных систем.

Сходство (равноценность) и различие субстанциальной и  реляционной концепций можно  пояснить на следующем аллегорическом примере. Субстанциальность – категория, которая рассматривает пространство и время как декорации, на фоне которых происходит вселенское действо – движение голой материи. Реляционность – категория, которая рассматривает пространство и время как костюмы участников вселенского действа, происходящего на голой сцене. Обе категории удовлетворительно отражают единообразную особенность движущейся материи, но каждая придает её свой колорит. Именно поэтому субстанциальную и реляционную концепции правильнее именовать разновидностями одной категорийной концепции пространства и времени, тем более, если учесть известное определение понятия "категории": "Категории (от греч. kategoria – высказывание, признак) в философии, предельно общие, фундаментальные понятия, отражающие наиболее существенные, закономерные связи и отношения реальной действительности и познания. Будучи формами и устойчивыми организующими принципами процесса мышления, категории воспроизводят свойства и отношения бытия и познания во всеобщей и наиболее концентрированной форме".

Релятивистская концепция

Общепринятое  мнение: "Вещество и пустое пространство - наполненное и пустота - представляют собой два фундаментально различающихся  понятия, на которых построен атомизм  Демокрита и Ньютона. В общей  теории относительности эти два  понятия превращаются в одно. Массивное тело не может существовать, не создавая гравитационного поля, проявляющего себя в искривлении окружающего это тело пространства. Не следует, тем не менее, считать, что поле "наполняет" пространство, и тем самым искривляет его. Одно не может быть отдельным от другого: поле само по себе является искривленным пространством! В общей теории относительности гравитационное поле и структура, или геометрия, пространства воспринимается как одно и то же понятие. В уравнениях поля Эйнштейна им соответствует одна и та же математическая величина.

Следовательно, в теории Эйнштейна вещество не мыслится вне этого гравитационного поля, а гравитационное поле не мыслится без искривленного пространства. Таким образом, вещество и пространство воспринимаются как непрерывно связанные понятия и даже более того, - как взаимосвязанные частицы единого целого".

Пространство  и время представляют собой формы, выражающие определенные способы координации  материальных объектов и их состояний. Содержанием этих форм является движущаяся материя, материальные процессы, и именно особенности и характер последних определяют их основные свойства. Кроме того, наличие у пространства и времени единого содержания - движущейся материи - указывает и на взаимосвязь между самим пространством и временем, на невозможность их существования абсолютно независимо друг от друга.

СТО возникла, как  результат попыток А. Эйнштейна  распространить действие физического  принципа относительности, известного еще со времен Галилея, на законы электродинамики, которые рассматривались как противоречащие последнему. Эйнштейн справился с этой задачей, но цена, которую он был вынужден заплатить за обобщение принципа физической относительности и распространение его на все законы физики, заключалась в пересмотре ньютоновских пространственно-временных представлений. СТО показала, что многие пространственно-временные свойства, считавшиеся до сих пор неизменными, абсолютными, фактически являются относительными. Так, в СТО утратили свой абсолютный характер такие пространственно-временные характеристики, как длина, временной интервал, понятие одновременности. Все эти характеристики оказались зависящими от взаимного движения материальных объектов.

Если в СТО  принцип относительности был  связан только с инерциальными системами отсчета, то общая теория относительности явилась результатом распространения действия принципа относительности и на неинерциальные системы отсчета. Это в свою очередь привело к установлению тесной зависимости метрических свойств пространства-времени от гравитационных взаимодействий между материальными объектами. В СТО было установлено, что геометрические свойства пространства-времени зависят от распределения в них гравитационных масс. Вблизи тяжелых объектов геометрические свойства пространства начинают отклоняться от эвклидовых, а темп течения времени замедляется.