Мировые религии

Каждое живое существо (грахака, эмпирический субъект) с переживаемым им миром объектов (грахья) сводится к “своей” алая-виджняне. Из этого  следует, что каждое живое существо переживает свой собственный мир, отличный от миров других живых существ  и лишь Будда в силу своего всеведения (сарваджнята) знает содержания сознания и миры всех существ. В силу общности кармы, определяющей уровень развертывания  сознания каждого типа существ (людей, животных и т.д.) и характер их тел  как объективации их кармических  плодов, к которым и “подстраивается” тип переживаемого ими “объективного” мира. Другими словами, поскольку  все мы – люди, то и переживаемые нами миры есть “миры людей”, все  же различия между ними определены особенностями индивидуальной кармы. Согласованность между мирами объясняется  определенной корреляцией между  кармами существ.

Человек в буддизме должен отбросить  любые мысли о Я и Мое. Но это отбрасывание не обедняет, а  напротив, обогащает, ибо отбрасываются  и разрушаются стены заточения, обретается взамен высшая свобода, которую  не следует понимать просто как растворение  в целом или как чувство  идентичности с другими, но как восприятие бесчисленных и бесконечных взаимоотношений, в соответствии с которыми каждый индивидуум, по сути, связан со всем, что  есть, вмещая, таким образом, в своем  сознании всех живых существ, принимая участие в их сокровенном переживании, разделяя их страдание и радость”. Т. о., буддизм представляет собой  психокосмическое учение, где личность есть не просто неизменная “самость”, а динамичная сущность, связанная  бесконечным" взаимоотношениями  со всем в мире.

Понятие свободы в буддизме связано  с центральным понятием буддизма – нирваной (санскр., буквально —  угасание, затухание). Нирвана - высшее состояние, конечная цель духовных стремлений человека. В буддийских текстах нирвана  характеризуется как нечто непостижимое, невыразимое, противоположное тому, что может быть в «этом мире и мире ином», представляя в сущности состояние внутренней полноты и  абсолютной отрешённости от внешнего бытия.

Смысл нирваны в том, что она  ставит человека по ту сторону необходимости, и в этом значении нирвана равна  свободе. Однако в нирване нам  открывается лишь негативная сторона  свободы — это свобода, взятая лишь как отрицание всякой зависимости, «свобода от...». Подлинная же свобода  не только отрицает, но и утверждает — утверждает бытие человека как  личности, его самое ценное достоинство  и неисчерпаемые творческие силы. Полная свобода открылась Будде  как полнота отрицания: нирвана  лежит не только по ту сторону необходимости, но и по ту сторону всякого бытия. Нирвана освобождает человека не только от необходимости, но и от собственного «Я», от всякого положительного содержания и потому не может быть вполне адекватно  выражена ни в слове, ни в образе. Иными словами, в нирване мы видим  трагедию свободы, не обнаруживающей в  себе никакого положительного содержания.

Для «просветленных» окончательная  нирвана — это полное освобождение, полный уход от мира, но для непосвященного наблюдателя это должно восприниматься как небытие, смерть. Если посмотреть на весь процесс изнутри, с точки  зрения входящего в нирвану, то здесь  уже нет никаких различий между  жизнью и смертью, «Я» и «не  Я», добром и злом, а только такая  «внутренняя» точка зрения и значима  для буддизма. Но сам Будда отказался  сразу же после просветления навсегда покинуть этот мир, ибо счел своим  долгом указать другим людям путь к спасению и свободе.

Если сравнивать буддийскую и христианскую морали, мы с удивлением откроем  как их внутреннее сходство, так  и глубочайшую внутреннюю противоположность. Именно в буддизме нравственная оценка впервые была распространена не только на сами поступки, но и на их внутренние мотивы, что делает буддизм созвучным  христианству. Не только злые деяния, но и злые помыслы ухудшают карму  и влекут за собой злосчастные  перерождения, отдаляя от нирваны. Более  того, нравственное отношение распространяется здесь не только на человека, но и  на все живые существа, являющиеся ступеньками в цепи жизненных  воплощений. Отсюда вытекает стремление во что бы то ни стало не вредить  ничему живому. Однако (и в этом-то и состоит парадокс), для буддиста нравственность не обладает самостоятельной  ценностью, ибо она никак не связана  с природой конечной цели — нирваны. Как замечает А.Мень, в буддизме «человек должен быть добр ко всем, но не во имя добра, а во имя освобождения от власти зла». А само освобождение — нирвана — есть то состояние, где царит абсолютный покой и уже нет различия между добром и злом, любовью и ненавистью, жизнью и смертью.

Христианство

Христианство прошло долгий путь, прежде чем стало мировой религией и духовной основой европейской  культуры. Оно зародилось в I веке нашей  эры, и вначале формировалось  в лоне иудаизма, как одна из его  сект.

Языческие боги потеряли свой смысл  для человека. Человек остался  наедине с собой и жаждал новой  смысловой опоры, связанной уже  лично с ним, искал Бога, обращённого  к каждому, а не ко всем вместе.

Христианство сумело дать эту смысловую  опору. Более того, оно сделало  возможным духовную общность людей, принадлежащих самым разным расам  и национальностям, ибо христианский Бог стоит над внешними различиями и распрями этого мира, и для  него, по словам апостола Павла, «...Нет  ни Эллина, ни Иудея, ...Варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос».

Священная книга христианства –  Библия. Она состоит из Ветхого  и Нового Заветов.

Для того, чтобы поставить вопрос об исторических предпосылках христианства, необходимо обратить внимание на черты  христианского Бога, резко отличающие его от богов языческой Эллады. Во-первых, в христианстве мы видим  единого Бога, в отличие от множества  богов-олимпийцев. Во-вторых, христианский Бог есть надмирный творец и властелин  мира, в отличии от греческих богов, олицетворяющих мировые силы и подчиненных  космическому порядку.

Христианский Бог - это надмирный  Дух, свободно творящий не только природу, но и человека. При этом человек  лишь отчасти принадлежит природе, он прежде всего выступает как  личность, т. е. сверхприродное «я» с  его свободой, уникальностью, способностью к творчеству. Личность есть образ  Божий в человеке.

Бог древних евреев, Бог Ветхого  Завета был прообразом христианского  Бога. Собственно говоря, для христианства это один и тот же Бог, меняются лишь его отношения с человеком.

Если Бог Ветхого Завета обращен  ко всему народу в целом, то Бог  Нового Завета обращен к каждой личности. Ветхозаветный Бог большое внимание уделяет исполнению сложного религиозного закона и правилам повседневной жизни, многочисленным ритуалам, сопровождающим каждое событие. Бог Нового Завета обращен  прежде всего к внутренней жизни  и внутренней вере каждого человека.

Христианская нравственность исходить из самоценности личности и неразрывной  связи добра, истинны и свободы.

Добро творится человеком на путях  применения свободной воли во имя  личности и любви: «Кто не любит, тот  не познал Бога, потому что Бог есть любовь».

Иное применение свободной воли оборачивается её самоотрицанием и  духовной деградации человека. Таким  образом, в человеческой свободе  содержится не только возможность добра, но и риск зла. Зло есть ложное применение свободы; истиной свободы является добро. По этому зло не имеет самостоятельной  сущности и сводится лишь к отрицанию  добра.

Специфика христианского аскетизма: он борется не с самой по себе природой человека, но с живущим  в ней греховным началом. Сама по себе человеческая природа богоподобна  и достойна одухотворения и бессмертия (этим христианство отличается от платонизма, гностицизма и манихейства).

Человека ждет телесное воскресение; после Страшного Суда праведникам  уготовано телесное бессмертие в  новых, преображенных телах. Поскольку  человеку трудно совладать с укоренившимися в его природе греховными желаниями, он должен смирить гордыню и вручить  свою волю Богу.

В христианстве нравственные нормы  обращены не ко внешним делам (как  это было в язычестве) и не к  внешним проявлениям веры (как  в Ветхом Завете), а к внутренней мотивации, к «внутреннему человеку». Высшей нравственной инстанцией является не долг, стыд и честь, а совесть.

Вера в бессмертие души и в  страшный Суд играет огромную роль в христианской религии. Возвышает  человека свободное и богоподобное надмирное существо, христианство не может освободить человека от необходимости  жить и умирать в мире, где нет  справедливого воздаяния за добро  и зло.

Важнейшей составной частью христианства является эсхатология - учение о конце  света, втором пришествии Христа, телесном воскресении мёртвых и Страшном Суде, после которого на новой земле  под новым небом должно утвердиться  царство праведников.

На протяжении 2-х тысячелетий  в христианстве возникали различные  направления. Из них наиболее известные  три: католицизм, православие, протестантизм.

Личность и её свобода  в Христианстве

Человек создан Богом по «образу  и подобию Божию», т. е. является личностью, обладающей свободой и творческой способностью. Свобода личности связана с тем, что она воплощает в себе надмирный  дух, происходящий от Божественного  Духа. Первородный грех Адама и  Евы нарушил богоподобие человека и отдалил его от Бога, однако образ Божий остался неповреждённым в человеке. Вся дальнейшая история  рассматривается христианством  как история воссоединения человека с Богом.

Бог извечно имеет три равноценных  лица (личностей) - Отец, Сын, Дух Святой - объединённые в единой божественной сущностью («природой») и имеющие  единую волю. Бог-Сын воплощается  в человеческую природу и становится Иисусом из Назарета, чтобы искупить первородный грех и создать условия  для восстановления богоподобия  человека. «Бог стал человеком, чтобы  человек мог стать Богом» (правда, человек призван стать не Богом  «о природе», а «Богом по благодати»).

Путь Спасения - это путь уподобления  Иисусу: духовное слияние с личностью  Христа и очищение и преображение своей природы, что ведёт человека к окончательному избавлению от власти греха и смерти. Однако (в силу последствий первородного греха) человек  не может избегнуть телесной смерти. Однако душа человека и его личность (духовное «я») бессмертны.

Традиционная религиозная мысль  рассматривает человеческое существо во всей его целостности как существо тварное, принципиально отличное от Бога и сущее в отчетливой отдельности  от него, и отношение между человеком  и Богом как отношение чисто  и только трансцендентное.

Но мы рассмотрим человека как существо двойственное. Двойственность человеческой личности заключается в следующем: с одной стороны, это существо, как бы вечно пребывающее в  лоне Божием (или, напротив, таящего  в себе, как в женском лоне, семя самого Бога), и, с другой стороны, это свободная личность, ответственный  автономный представитель Бога в  мире. На этой двойственности основана неустранимая двойственность между сферой интимно-внутренней, богоосвящённой его жизни и сферой самостоятельного, автономно-человеческого творчества, сознательного построения мира человеческой жизни.

Традиционное религиозное учение утверждает, что понятие "творца" применимо только к Богу и что  ничто сотворённое не может само творить.

Фактически, вне всяких теорий, человеческая жизнь с полной бесспорностью  обнаруживает элемент творчества. В  лице человека мы встречаемся с таким  сотворённым существом, которому Бог  как бы делегирует частично свою собственную  творческую силу, которого Он уполномочивает быть активным соучастником своего творчества. Это тот самый момент, который  конституирует человека кФак личность.

Человек, как таковой, есть творец. Элемент творчества имманентно присущ человеческой жизни. Человек в этом смысле может быть определен как  существо, сознательно соучаствующее  в Божьем творчестве. Нигде, быть может, богочеловеческое существо не проявляется  так отчетливо, как в этой его  роли производного творца. Человек  есть не только раб Божий, покорный исполнитель воли Божией, а именно свободный соучастник Божьего творчества.

Подлинное исполнение воли Божией доступно только в форме свободного творчества; всякое слепое, рабское, механическое выполнение этой воли есть именно невыполнение ее истинного существа. Бог призвал  человека быть не просто рабом, а Своим  свободным, т. е. творческим, сотрудником.Отличие  творческой силы человека от целостной  и глубочайшей воли Бога может  быть выражено следующим: человек как  творец есть всегда выразитель лишь одного из многих Его замыслов. Мы имеем  здесь в виду не просто внешние  пределы человеческого творчества - не то, что Бог все же лишь частично делегирует человеку (или владеющему им сверхчеловеческому духу) Свою творческую силу, - так, что некоторые задачи превосходят творческую способность  человека (так, например, человек не может собственным творческим замыслом и усилием создать сам новое  живое, творческое существо). Мы имеем  в виду имманентные пределы, вытекающие из самого существа человеческого творчества, как такового. Будучи проявлением  только одной из множества метафизических сил, истекающих от Бога, но не самого существа Бога во всей Его глубине и полноте, оно ограничено тем началом, которое  остается вне его. Будучи самодержавным  в своей собственной сфере, именно в качестве творчества, оно все  же, в целостной духовной жизни, остается подчиненным началу святости. Это  обнаруживается в том, что никакое  подлинное творчество невозможно без  нравственной серьёзности и ответственности.

Понятие свободы в Христианстве следует рассмотреть параллельно  с понятием греха. Грех, или моральное  зло, имеет две области своего обнаружения. Ближайшим образом  грех сознается как недолжное, неправильное в наших поступках, в нашем  поведении, в нашем отношении  к людям. Христово учение, что не одно лишь убийство, но уже гнев против ближнего есть нарушение Божьей заповеди.

Если очевидность самой реальности греха как бы бросается в глаза, то всякая попытка "объяснить" грех, понять его через рационально-логическое определение его места в реальности, его связи с другими моментами  бытия, "вывести" его из чего-либо другого наталкивается на трудности. В идее греха содержится некая  первичная иррациональность, в силу которой она, хотя и с очевидностью дана "опыту сердца", но почти  не поддается рациональному осмыслению.