Мораль, как специфический способ освоения бытия

Контрольная работа: Мораль, как специфический  способ освоения бытия

Содержание

Введение

1.   Мораль, как специфический  способ освоения бытия

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

Моральная регуляция человеческих отношений уходит своими корнями  в глубокую древность. Не будет преувеличением утверждать, что мораль — одна из самых древних форм человеческого  сознания, ибо она возникает вместе с человеческим сообществом: как  только один человек начинает относиться к другому человеку, их отношения  сразу же обретают ту или иную форму  моральности или аморальности.

Это понятно, так как никакой, даже самый маленький коллектив, самая  маленькая группа не могут существовать без определенного свода норм поведения. Были в истории народы, которые не знали философии и  науки, не знали права. Известны народы, у которых чрезвычайно слабо  было развито искусство. История  знает народы, о которых исследователи  до сих пор спорят, обладали ли они  религиозными верованиями. Но в человеческой истории не было народа, который  не имел, хотя бы в самой зачаточной форме, нравственности.

С этим согласны практически все  этические учения. Однако по вопросу  происхождения морали имеются существенные разногласия. Условно можно выделить четыре концепции ее возникновения.

1.   Мораль, как специфический  способ освоения бытия

Первая концепция происхождения  морали – религиозная, согласно которой  мораль дается человеку от Бога. Поэтому  первоначальным и высшим основанием морали религия считает «Божественный  закон», имеющий ряд градаций.

Высшая ступень - «вечный закон», коренящийся в божественном разуме, и поэтому вне веры в Бога мет  и морали. Вторая ступень – «естественный  нравственный закон», заложенный в  человеческой душе актом божественного  творения, вытекающий из природы человека и заключающийся в стремлении к слиянию его души с Богом. Низшая ступень - «человеческий позитивный закон» - совокупность моральных и  правовых норм, установленных обществом  и являющихся воплощением в повседневной жизни «естественного» закона, а  через него - «вечного» закона.

Божественные законы носят непреходящий характер, и поэтому нравственная природа человека, согласно религиозной  концепции, неизменна: добро есть добро, зло есть зло. Религиозная концепция  морали авторитарна: моральные требования в виде Божественного закона, «написанного в сердцах», даны человеку высшим авторитетом - Богом и сформулированы в декалоге – десяти библейских заповедях. Справедливость закона должна постигаться не разумом, но безоговорочной Верой в Бога (знаменитые слова Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно!»); Любовь к Богу предписывается как  долг, потеря Надежды расценивается  как грех и наказывается при жизни  и после смерти (самоубийц, потерявших надежду, хоронят не в освященной земле, а за кладбищенской оградой).

Вторая концепция - натуралистическая, утверждающая, что мораль присуща  человеку изначально и заложена в  нем самой природой. В рамках этой концепции существует ряд направлений, среди которых выделяется прежде всего социал-дарвинизм. Сторонники этого течения считают, что действующие  в мире животных законы борьбы за существование  с той же силой и непреложной  последовательностью действуют  и в человеческом обществе. А поскольку  человек есть прежде всего существо биологическое, бытие которого протекает  по общим законам живой природы (рождение, жизнь, смерть), постольку  происхождение нравственности следует  искать в избирательной способности самой жизни, в борьбе за существование, в наличии морального чувства у животных.

Слаженные совместные действия муравьев, бобров, обезьян действительно могут  навести на мысль о наличии  у них чувства солидарности и  коллективизма. Ч. Дарвин считал, что  животным присущи все нравственные понятия, бытующие в человеческом обществе, и что собака, например, способна переживать нечто, похожее на чувство  долга, вины или угрызение совести.

Однако следует помнить, что  «нравственность» поведения стадных  животных основывается исключительно  на инстинктах. В их поведении нет  умения осмысливать, анализировать  и обобщать свои действия; у животных нет сознательного выбора цели, моральной  оценки и т.д. Мораль же человека, несмотря на генетическую связь с некоторыми биологическими инстинктами и навыками, неотделима от его общественной жизни. Это не мешало одному из основоположников социал-дарвинизма Г. Спенсеру считать, что поскольку в обществе, как  и в природе, идет борьба за существование, то определяющим моральным принципом  поведения людей остается принцип  «выживает сильнейший». По мнению современных  социал-дарвинистов, человек есть грубое животное, он лишь носит маску добропорядочности  и благопристойности, под которой  бушуют порочные наклонности и скотские страсти. Так, известный представитель  этого учения Дж. Хаксли пишет, что  человеческой природе свойственны  «окровавленные зубы и когти».

Попытки биологизировать нравственную сущность человека ведутся и в  рамках такого натуралистического направления, как евгеника, которое исходит  из того, что социальные формы поведения, в том числе и моральные, якобы  являются свойствами, передающимися  человеку по наследству. Однако данные современной генетики доказывают, что  духовное развитие не закладывается  в генах, оно фиксируется в  человеческом опыте, социальных программах и передается воспитанием. Нравственные привычки, чувства, понятия — специфически человеческое достояние, результат  длительного историко-культурного  развития.

Например, такое нравственное явление, как чувство стыда, проявляющееся, в частности, в привычке прикрывать определенные части тела, оголение которых считается безнравственным, совершенно неведомо животным, а у  человека возникло на сравнительно поздней  ступени развития и проявляется  по-разному, в зависимости от традиций и обычаев. Так, у некоторых полинезийских  племен «стыдным» считается оголение шеи, которая с детства бинтуется  и тщательно укрывается. В Австралии  этно- графы обнаружили племя, стыдящееся вида... зубов. Поэтому их спиливают, чернят, скрывают при разговоре и  улыбке, в то время как все остальные  части тела остаются оголенными.

В рамках натуралистической концепции  вполне допустимо понимание нравственности, базирующееся на учении 3. Фрейда. Согласно фрейдизму, поведение личности определяется неподвластными сознанию психическими процессами, в основе которых лежат  врожденные бессознательные влечения: сексуальное - Эрос и влечение к смерти — Танатос.

С позиций фрейдистского биопсихизма, поведение человека - компромиссный  вариант между его аморальными  инстинктами и сверхстрогими  требованиями морали. Поскольку человеческое Я находится между „ими как  между молотом и наковальней, и человек вынужден подавлять  свои подсознательные влечения, в  нем развиваются всевозможные комплексы (например, комплекс неполноценности) или же поведение его становится антисоциальным. Этим фрейдизм объясняет, например, человеческую агрессивность, склонность к насилию, наркоманию, различного рода депрессии.

Современный фрейдизм - неофрейдизм, признавая биологические корни  человеческой сущности, приходит к  парадоксальному выводу Поскольку  человек появляется на свет без врожденной способности к необходимым действиям, более беспомощным, чем животные, именно это его качество оказывается  той почвой, на которой развивается  нравственная регуляция его поведения. Более того как считает один из выдающихся представителей неофрейдизма Э Фромм, «биологическое несовершенство человека обусловило появление цивилизации». Вместе с тем неофрейдизм признает зависимость проявлений человеческого  характера от условии жизни и  личного выбора самого человека.

Напомним- Э. Фромм, опираясь на учение 3. Фрейда о бессознательных влечениях, выделяет два типа личности: биофиличсский  и некрофилический. Первый ориентирован на продолжение и поддержание  жизни Второй - на ее уничтожение, омертвление. Первый проявляется в любви к  жизни, стремлении к ее совершенствованию  и обновлению к прогрессу. Второй - в патологической любви ко всему  неживому 'застывшему, в консерватизме  и реакционности. Для первого  характерны импульсивность, порыв, непредсказуемость. Для второго -стремление к порядку, педантизм. Классическим случаем некрофилии Э. Фромм считал Гитлера, проявлявшего приверженность к установлению порядка во всем — даже в организации концлагерей. Оба типа характера присутствуют в каждом из нас, но не в равной мере: биофилия первична и самодостаточна, некрофилия же есть недостаток («дефицит») жизни. Однако проявляются они, согласно неофрейдизму, не фатально: человек выбирает линию поведения в зависимости от собственной системы ценностей и социокультурного контекста. Биофили-ческая ориентация ведет его к гуманистической этике, некрофилическая — к авторитарной.

Третья — социологизаторская концепция  — связывает возникновение морали исключительно с развитием общества. С этих позиций тайна нравственности заключена не в человеческом существе, а уходит своими истоками в социально-исторические условия и потребности общества. Нравственность рассматривается как  ответ на эти потребности, ибо  она организует поведение человека и его взаимоотношения с другими  людьми наиболее «выгодным», наиболее «удобным» для общества образом, обеспечивая его оптимальное  существование. На позициях социально-исторического  детерминизма стояла марксистско-ленинская  этика, объяснявшая возникновение  и развитие морали материально-экономическими причинами и социально-политическими  потребностями общества. Такая позиция  неизбежно вела к авторитаризму, ибо ставила моральную регуляцию  в зависимость от внешних факторов и авторитетов, игнорируя внутреннюю самоопределяемость личности и ее психологические, религиозные и другие параметры.

Более рациональным и современным  представляется обобщающий интегративный  подход, характеризующий концепцию, которая условно может быть названа  культурологической. Не отрицая ни биопсихической природы нравственности, ни роли религии в ее развитии, ни ее социальных оснований, предполагая изначальную включенность морали в исторический процесс, эта концепция связывает ее происхождение и развитие с конкретными социокультурными условиями ее эволюции. Краткий исторический экскурс позволит увидеть нам, как и почему изменялась мораль вместе с развитием культуры от глубокой древности до наших дней, от авторитарной к все более гуманистической системе регуляции.

XX век нанес серьезный урон  моральным ценностям и межличностным  отношениям. Сначала это был шок  от первой мировой войны, Октябрьской  революции и гражданской войны  в России.

Они привнесли в общество разочарование  в основополагающих моральных ценностях, подорвали веру в Бога и в неприкасаемость  человеческой жизни. Над Россией  и Европой нависло роковое  «все дозволено»: убивать, грабить, вести  распутный образ жизни. В романах  Л.Ф. Селина «Путешествие на край ночи», Э.-М. Ремарка «На Западном фронте без перемен», Б. Пастернака «Доктор  Живаго» и др. мы можем прочесть о нравственном кризисе этого  «смутного времени».

Следующим ударом по общественной морали было установление тоталитарных режимов  в фашистской Германии и Советском  Союзе, где особенно явственно проявились все отрицательные стороны авторитаризма. Разделение людей на «чистых» и «нечистых» по национальному и классовому признакам, физическое и моральное унижение и уничтожение, всеобщее доносительство, надругательство над человеческим достоинством стали нормами морали, породившими страх, подозрительность, озлобленность в отношениях между  людьми.

Один из самых развращающих моментов авторитаризма — формирование «двойной морали»: неприятие и даже ненависть  к господствующему режиму и одновременно готовность к подчинению ему, восхвалению  его идолов и идеалов «на людях». Причем нельзя осуждать людей за это: они действовали так из чувства  самосохранения и страха за своих  близких. Гораздо хуже было равнодушие — от сознания собственного бессилия или ничтожности, от недопонимания  и отсутствия четких моральных ориентиров.

Безусловно, было бы неверным считать, что этот период однозначно демонстрировал только лишь негативные стороны морали. Многие советские люди, проявляя нетерпимость к «врагам народа», искренне верили, что уничтожение последних необходимо для торжества коммунистических идеалов и построения нового общества. Презирая, клеймя и преследуя любые проявления человеческой индивидуальности, они демонстрировали в то же время чудеса коллективного энтузиазма и оптимизма. Из страха или по идеологическим убеждениям предавая и отрекаясь от родителей, друзей, близких, эти люди проявляли классовую солидарность, товарищество и взаимопомощь. Терпя невероятные личные лишения, они были способны на самопожертвование во имя Родины.

Несмотря ни на что, сохранялись  и совершенствовались прекрасные личностные качества и отношения между людьми. Сегодня мы можем видеть их в старых кинофильмах 1930-40-х годов, представлявших нашу действительность именно в таком, несколько наивно-розовом свете. Кроме того, не следует забывать, что моральная стойкость, убежденность, мужество, целеустремленность проявлялись  и людьми, оказавшимися «по ту сторону  баррикад»: участниками антифашистского  сопротивления в Германии, противниками коммунистического режима в Советском  Союзе.

Вторая мировая война, при всей ее трагичности и жестокости, явилась  своеобразным очищением и продемонстрировала прежде всего способность людей  к солидарности во всеобщей борьбе со Злом. Человечество сумело объединиться для защиты гуманизма, проявив чудеса героизма, мужества, патриотизма. Казалось, выжив после мясорубки второй мировой войны и победив, люди станут добры и доверчивы по отношению  друг к другу, поставят перед собой  цель не допустить ничего подобного  в дальнейшем. Увы, этим надеждам не суждено было воплотиться в реальность.

Вторая половина XX в. проходит под  знаком угрозы ядерной катастрофы, порождающей синдром Апокалипсиса (конца света) в моральном сознании людей. С одной стороны, усиливается  отчуждение, разочарование, страх перед  неизбежностью смерти, осознание  абсурдности человеческого существования. С другой стороны, люди ищут пусть  призрачного, но единения, чтобы выжить, чтобы не чувствовать опустошающего  «одиночества в толпе».