Религиозно-нравственная философия права

Уже говорилось, что абсолютное есть единство всего, что существует. Абсолютное первоначало выше действительного  содержания и реальной формы. Обусловливая содержание и форму, устанавливая их внутреннюю связь, оно вместе с тем  свободно от всяких определений и  всякого существования, т. к. определенное существование всегда относительно. Абсолютное первоначало обладает способностью существования, а поэтому можно сказать, что оно существует. Однако утверждать только так было бы не совсем правильно, ибо в действительности абсолютное первоначало выше бытия и силы. Свободное от всяких определений, оно есть ничто (положительное ничто). Всякое существование, будучи относительным и, следовательно, множественным, является по отношению к абсолютному его другим. Если бы абсолютное оставалось только самим собою и исключало свое «другое», то это другое было бы границей или отрицанием абсолютного, и следовательно, абсолютное было бы «ограниченным, исключительным и несвободным», т.е. оно уже не было бы абсолютным. Следовательно, абсолютное первоначало «есть единство себя и своего отрицания». Отсюда следует, что абсолютное начало есть любовь, потому что оно – самоотрицание существа и утверждение им другого.

Соловьев считал, что абсолют является всеединством, которое есть, а мир – всеединство в состоянии становления. Мир содержит в себе божественный элемент (всеединство) в потенции как идею. Однако он содержит также небожественное – естественный, материальный элемент, в силу которого частное не есть всеединое. Однако частное стремится к всеединству и постепенно достигает этой цели, объединяя себя с богом. Этот процесс установления всеединства является процессом развития мира. Мир множественности и частности отрицает всеединство. Однако божественный принцип как идея существует потенциально в слепом, бессознательном стремлении каждого человека. Вначале этот элемент ограничивает разделение и распыление в форме внешнего закона, восстанавливающего единство, необходимое для полноты жизни. Затем, на сравнительно более высокой стадии развития, вследствие роста сознания внешнее единство в человеке обращается во внутреннее всеединство, основой которого являются этические принципы.

Мир в своем развитии проходит через два этапа. Первый этап (до человека) можно назвать эволюцией  природы, а второй (человеческая деятельность) – историей. Конечным результатом  развития мира является утверждение  царства бога, которое «есть тоже, что действительность безусловного нравственного порядка или, что  то же, всеобщее воскресение и восстановление всех».

Натуралист видит в  мире лишь слепое взаимодействие механических сил. Он считает, что каждый последующий  тип природного бытия полностью  является продуктом предыдущих типов. Философ признает разумный характер эволюции и видит в ней прогрессирующее  воплощение ценностей и сущностей. Он не может допустить, чтобы такой  процесс определялся единственно слепыми факторами, которые на самом деле не имеют большой ценности. «Из того, что высшие формы, или типы бытия являются или открываются после низших, никак не следует, что они суть произведение или создание этих низших. Порядок сущего не есть тоже, что и порядок явления. Высшие, более положительные и полные образы и состояния бытия существуют (метафизически) первее низших, хотя являются или открываются после них. Этим не отрицается эволюция; ее нельзя отрицать – она есть факт. Но утверждать, что эволюция создает высшие формы всецело из низших, т.е. окончательно из ничего, – значит под факт подставлять логическую нелепость. Эволюция низших типов бытия не может сама по себе создавать высших, но она производит материальные условия или дает соответствующую среду для проявления или откровения высшего типа. Таким образом, каждое появление нового типа бытия есть в известном смысле новое творение, но такое, которое менее всего может быть обозначено как творение из ничего, ибо, во-первых, материальною основой для возникновения нового типа служит тип прежний, а во-вторых, и собственное положительное содержание высшего типа не возникает вновь из небытия, а, существуя от века, лишь вступает (в известный момент процесса) в другую сферу бытия, в мир явлений. Условия явления происходят от естественной эволюции природы; являемое – от Бога».

Сверхнатуралистическая теория эволюции Соловьева, изложенная в общей форме, вовсе не исключает натуралистического исследования эволюционного процесса. Сверхнатурализм Соловьева включает в себя и оценивает факты и законы развития природы, установленные натуралистами. Действительно, сверхнатуралистическая теория не отрицает действительных условий эволюционизма. Однако Соловьев дополняет эти условия идеальными основаниями. Эта теория заимствует у естественных наук всю фактическую сторону эволюции и, кроме того, предполагает изучение вопросов, связанных с ценностью и сущностью.

Другими словами, эта теория не только полностью впитала достижения естествознания, но и объяснила их, дав тем самым оригинальную и  ясную перспективу их исследованию.

Теория Соловьева представляет собою одну из попыток идеально-реалистической религиозной философии создать  цельное мировоззрение, состоящее из синтеза науки, философии и религии. Обнаруживая очевидные противоречия между данными естествознания (точнее – теориями натуралистов) и религиозными концепциями мира, большинство людей даже не пытается преодолеть эти разногласия и предпочитает не ограничивать свою духовную природу. Одни становятся совершенно безразличными к религии и уходят в естественно-научные исследования, упуская из виду высший аспект жизни. Другие же, настолько проникаются религиозностью, что становятся безразличными к положительному научному знанию.

Такие философские системы, как философия Соловьева, имеют  большое достоинство. Если даже эти  теории не дают окончательного разрешения тайн Вселенной, то они, по крайней мере, ясно и просто показывают, что человеческий разум обладает методом и средствами для плодотворной разработки вопроса  сочетания учений относительно высших и низших аспектов мира в одно единое целое.

Соловьев понимал эволюцию природы как постепенное развитие мирового единства, являющегося необходимым  условием для достижения божественного  добра. Еще более высокая степень  мирового единства достигнута в жизни  человека и особенно в истории человечества.

Установление в мире совершенной  гармонии и тесное единение бога с  миром возможны лишь на основе взаимной любви бога и существ. Существа способны к свободному союзу с богом, а, следовательно, свободны, разумны и преисполнены стремлений к совершенству. Существо (человек), во-первых, «добровольно покоряется действию Божию как верховной власти, затем оно сознательно принимает это действие Божие как истинный авторитет, и, наконец, оно самостоятельно участвует в действии Божием или входит в живой совет с Богом».

Всегда в том случае, когда предметом исследования является проблема совершенного единства в боге, то мы должны учитывать, что это единство может опираться только на свободное подчинение членов этого единства целому. Отсюда следует, что истинная теократия может существовать только на принципах свободы. Этот общественный строй является осуществлением добровольного единства двух сил – духовной и временной – вне их «разделения или слияния». Христианство при теократии будет ратовать за достижение не только «личной святости, но и общественной справедливости.

Совершенное добро, к которому мы должны стремиться, есть добро не для отдельной личности, а для  всего человечества. Оно достигается  в историческом процессе совершенствования. «Дух Божий в человечестве или  царство Божие, для своего действительного  явления требует совершеннейшей общественной организации, которая  вырабатывается всемирной историей»⁶.

Соловьев считал, что «общество  есть дополненная и расширенная  личность, а личность – сжатое или  сосредоточенное общество». Поэтому  каждая ступень нравственного сознания неизбежно тяготеет к своему личному  и общественному осуществлению. Следовательно, общество может стать  полным и всеобъемлющим осуществлением нравственности.

Проблема отношения отдельной  личности к обществу решается Соловьевым в связи с задачей исторического  процесса. «Степень подчинения лица обществу должна соответствовать степени подчинения самого общества нравственному добру без чего общественная среда никаких прав на единичного человека не имеет…» «Каждый человек как таковой есть нравственное существо, или лицо, имеющее независимо от своей общественной полезности безусловное право на существование и на свободное развитие своих положительных сил.

По Соловьеву, все народы и расы суть органы в организме  богочеловечества. Каждый народ по-своему служит задаче христианской религии  – «объединить весь мир в одно живое тело, в совершенный организм богочеловечества».

3. Религиозно-нравственное  учение B.C. Соловьева: «Оправдание добра» и «Чтение о Богочеловечестве».

Главный труд B.C. Соловьева  по этике – «Оправдание добра: нравственная философия» (1897) – призван  был, по замыслу автора, стать первой частью системы «положительной»  философии. Идея положительной» философии  возникла у Соловьева в связи  с критикой «отвлеченных начал», которую  он пытался основать на «некотором положительном понятии того, что  есть подлинно целое или всеединое». Отсюда и проистекала его «положительная»  философия «всеединства», которую  он подразделял на три части: этическую, гносеологическую и эстетическую, выражающие соответственно нравственную деятельность, теоретическое познание и художественное творчество. Соловьеву удалось завершить  только первую часть своей системы: за «оправданием добра» должны были последовать  «оправдание истины» и «оправдание  красоты»; однако эти части остались разработанными на уровне отдельных  статей по «теоретической философии» и «положительной эстетике» (философии  искусства).

Философская система Соловьева  не случайно начинается с этики и  даже в известной степени удовлетворяется  завершенной и систематической  этикой. В предмете этики Соловьев усматривает безусловное и самоочевидное  начало, «бесспорно доступное нашему познанию», полагая, что только в  области нравственной философии  «познание совпадает со своим  предметом», не оставляя места для  критических сомнений. Именно в этой связи Соловьев и провозглашает  независимость нравственной философии  от теоретической (от гносеологии и  метафизики). О самодостаточности  «оправдания добра» можно судить хотя бы по тому, что в конце своего сочинения Соловьев говорит не о  переходе к «оправданию истины», а о необходимости «оправдания Добра как Истины в теоретической философии»⁷.

Предметом нравственной философии, по Соловьеву, является понятие добра  в его непосредственной взаимосвязи  с нравственным смыслом жизни. Такая  взаимосвязь обусловлена тем, что  по своему назначению человек есть «безусловная внутренняя форма для  Добра как безусловного содержания»  и что, следовательно, смысл его  жизни может быть найден только через  добро, так же как и добро может  быть оправдано только смыслом жизни. Безусловность добра выражается в том, что само по себе оно «ничем не обусловлено, что оно все собою  обусловливает и через все  осуществляется». Первый момент, по Соловьеву, определяет чистоту добра, второй – ее полноту, а третий – силу, действенность. Если в этике Канта нашел свое выражение первый признак добра – чистота, то Соловьев видит свою задачу в том, чтобы обосновать второй существенный момент – полноту или всеединство добра, а также показать органическую взаимосвязь всех моментов безусловности добра. Исходя из этого, Соловьев рассматривает понятие добра в единстве трех ступеней его проявления, что нашло свое отражение в структуре и содержании произведения, состоящего из трех частей: 1) добро в человеческой природе; 2) добро как безусловное, божественное начало («добро от Бога»); 3) добро в человеческой истории. Данная последовательность рассмотрения ступеней добра проистекает, согласно Соловьеву, из самоочевидного религиозного ощущения, «слагаемого из трех нравственных категорий: 1) несовершенства в нас, 2) совершенства в Боге и 3) совершенствования как нашей жизненной задачи».

Характерно, что Соловьев начинает свое исследование не с безусловного божественного «прообраза» добра  или исторических форм его осуществления, а с самоочевидных «первичных данных нравственности», присущих природе  человека: чувств стыда, жалости и  благоговения, исчерпывающих собой все сферы возможных нравственных отношений человека: к тому, что ниже его, что равно ему и что выше его. Эти отношения понимаются Соловьевым как господство человека над материальной чувственностью (аскетическое начало в нравственности), как солидарность с живыми существами (принцип альтруизма) и как внутреннее подчинение сверхчеловеческому началу (религиозное начало в нравственности). Все остальные нравственные отношения (добродетели) рассматриваются как видоизменения трех первичных основ. Например, великодушие и бескорыстие как видоизменения добродетели аскетической; щедрость как особое проявление альтруизма и т.д.

Первая часть «Оправдания  добра» завершается критикой «отвлеченного  эвдемонизма» и его разновидностей (гедонизма, утилитаризма), которые  не в состояний выразить полноту добра. Благо, как безусловная желательность и действительность добра, отделяется здесь от самого добра, и в своей отдельности понимается как благополучие, являющееся неопределенным и неосуществленным требованием жизни.

Вторая часть сочинения  Соловьева начинается с определения  «единства нравственных основ». Обосновывая  коренную внутреннюю связь стыда, жалости  и благоговения, Соловьев усматривает  в ней реакцию «скрытой целости  человеческого существа» против «индивидуального разделения пополам», «эгоистического обособления» и  нарушения «религиозного целомудрия», отделяющего человека от Бога. В  целостной природе человека добро  совпадает с благом, так что  этика чистого долга не может  противоречить этике эвдемонизма.

Ключевым моментом второй части можно считать главу  «Безусловное начало нравственности», в которой Соловьев пытается определить полноту, совершенство добра (единство добра и блага), выступающую в  трех видах: 1) безусловно сущее, вечно действительное совершенство – в Боге; 2) потенциальное совершенство – в человеческом сознании и воле, вмещающих в себя абсолютную полноту бытия как идеал и норму; 3) действительное становление и осуществление совершенства во всемирно-историческом процессе». Это позволяет Соловьеву сформулировать категорический императив «этики всеединства»: «В совершенном внутреннем согласии с высшею волею, признавая за всеми другими безусловное значение, или ценность, поскольку и в них есть образ и подобие Божие, принимай возможно полное участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире»⁸.

Отталкиваясь непосредственно  от «категорического императива совершенствования» Соловьев переходит к третьему моменту  безусловности добра – действительному  осуществлению совершенства. Процесс  совершенствования рассматривается  при этом не только как богочеловеческий, но и как богоматериальный процесс. Историческому осуществлению добра предшествует «бытийная» действительность нравственного порядка. Положительное единство всемирного процесса совершенствования получает в этике Соловьева троякое выражение: 1) низшие царства входят в нравственный порядок как необходимые условия его осуществления; 2) каждое низшее обнаруживает тяготение к высшему; 3) каждое высшее материально и духовно вбирает в себя низшее. В этой части исследования нравственная философия Соловьева приобретает ярко выраженные софийные черты, позволяющие усматривать в «действительности нравственного порядка» единство онтологии и этики⁹.