Русская философия 20 века

Но осмысление высокого предназначения православной России у большинства русских мыслителей было далеко от агрессивного мессианизма. Напротив, ее религиозное самосознание, в лице лучших ее представителей, граничило, по словам Г. Федотова, со «святостью аскетического подвига», получившего свое высшее выражение в благословении Сергием Радонежским иноков Пересвета и Осляби на участие в Куликовской битве².

Истоки национальной религиозной идеи, взятой в широком культурно-историческом смысле, восходят к «Слову о законе и благодати» киевского митрополита Илариона — выдающемуся произведению древнерусской мысли первой половины XI столетия. В последние годы именно с этим памятником нашей древней культуры у нас в стране и за рубежом связывают начало отечественной религиозно-философской мысли. Представляя собой лаконичное, философски насыщенное изложение миропонимания того времени, «Слово» вместе с тем выполнено в высокохудожественной форме, предназначенной для восславления Русской земли, принявшей Крещение и влившейся в семью христианских народов.

Мессианистскую тему развивает далее учение «Москва — третий Рим», сформулированное старцем Елеазарова монастыря Филофеем и отложившееся в народном сознании как идея «Святой Руси». После падения Константинополя (второго Рима) Русь оставалась единственной великой православной страной, хранительницей восточно-христианской традиции, и именно в этом качестве она и представляется Филофею третьим Римом — «ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Важным доводом в защиту этой идеи были и династические связи московских царей с Византией, например брак Ивана III с греческой царевной Софьей. В этой доктрине выражена воля к общему, коллективному религиозному и историческому спасению не только русского народа, но и всего православного мира в целом.

Систематизированное философское обоснование русской идеи восходили к Вл. Соловьеву, который придал ей концептуальную форму. В 1888 году в Париже им был прочитан доклад под названием «Русская идея», опубликованный впоследствии на французском языке. Положения этого доклада перекликались с его работой «Россия и Вселенская Церковь» (1889), также впервые вышедшей во Франции. В России «Русская идея» Соловьева была опубликована после его смерти в журнале «Вопросы философии и психологии» (1909).

Никакого национального  самолюбования, этноцентризма или  «официальной народности» в «Русской идее» Соловьева не было. Напротив, он остро критиковал все то, что Бердяев впоследствии назвал «церковным национализмом»: существующее государственное устройство, церковь, казенный патриотизм. Соловьев весьма определенно высказывается против националистической ограниченности, подчеркивая, что лицо нации определяется высшими достижениями ее духовности, ее вкладом в мировую цивилизацию, в «реальное единство человеческого рода», а не тем, «что она думает о себе». Резким диссонансом со всякого рода этноцентризмом является выделенная Соловьевым мысль о том, что «идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Не разделение, а синтез, культурно-историческое единство человечества, призванного противостоять «множеству центробежных сил»,— вот основное содержание первой теоретически оформленной концепции русской идеи, заявившей о себе в 1888 году.

Концепция русской  идеи Соловьева была органически  связана со всем строем его личности и отражала не только мысли и «философский темперамент», но и особенности его психологического склада, личные приверженности, вкусы, идеалы. Соловьеву были глубоко чужды любые проявления искусственного, показного патриотизма. Он обладал многими качествами, сближавшими его с народом, русской народной средой. Биографы особо отмечают такие привлекательные черты его характера, как великодушие, веселость, терпимость, деликатность. Искренность и высокая духовность русского философа — человека чистой нравственности и доброты, бескорыстного служителя истины — все это наложило яркий личностный отпечаток на интерпретацию им русской идеи.

Русская идея была сформулирована Соловьевым именно как  идея народно-религиозная. В этом качестве она, по его мысли, и должна была адекватно  воплощать характер русского «социального тела», то есть народа, по религии — православного. В такой трактовке идея государственности, или церковности, действительно получившая в официальной России (но не в народе) гипертрофированное развитие, является лишь оборотной стороной бытия русского народа. Поэтому Соловьев и не стремился обосновывать какой-либо национальный гиперкритицизм, переходящий в национальный нигилизм. Он выдвигает религиозно-универсалистскую концепцию преображения русской жизни, совершенствования и углубления христианского существования нации, которая во многом мыслилось им как разумное самоограничение, развитие общественной свободы, служение вселенским идеалам добра и справедливости. В этом смысле предшественниками Соловьева являются ранние славянофилы, в том числе К. Аксаков, который писал о существовании народного «русского воззрения». «Народное воззрение,— отмечал он,— есть самостоятельное воззрение народа, при котором только возможно постижение общей всечеловеческой истины»³.

Соловьевскую  линию истолкования русской идеи продолжили представители русского культурного ренессанса начала XX века — В. Роза-нов, Н. Бердяев, С. Булгаков, В. Иванов, Е. Трубецкой, Л. Карсавин, В. Эрн и другие. Так же, как и Вл. Соловьева, их отличает приверженность высокой духовности и душевности, состраданию и милосердию.

«Никакой человек  не достоин похвалы. Всякий человек  достоин только жалости»,— писал  В. Розанов в книге «Уединенное», выразив этими словами одну из самых характерных черт русскости  очень лаконично и образно. Не случайно, что первыми святыми, канонизированными русской церковью, стали наиболее почитаемые на Руси великомученики Борис и Глеб — младшие сыновья киевского князя Владимира Святославича, ставшие жертвами междоусобицы, возникшей после смерти Владимира. Они были убиты по приказу старшего брата Святополка, занявшего отцовский престол. Именно отсюда в русской идее черты так называемого кенотизма (жалостливости), отмечаемые многими отечественными мыслителями.

Несмотря на огромные потери, вынесенные и выстраданные русским человеком в XX столетии, это внутреннее свойство русской души по-прежнему живо. Подтверждение можно найти, например, в нашей нынешней политической практике, показавшей, что популярность новым политическим лидерам нередко создают не способности, не индивидуальный жизненный успех или привлекательная внешность (как на Западе), а сострадание и жалость, сочувствие к трудной личной судьбе и т. п.

Эта неискоренимая  черта русскости, однако, вовсе не предмет для безоглядного восхищения, ибо в реальной жизни она служила  и до сих пор служит основанием для всевозможных политических манипуляций: на русском долготерпении и сострадании, вошедших в поговорку, не может строиться российская государственная политика. Об этом свидетельствуют тяжелые уроки истории. Ведь смирение и самоотречение могут перейти ту грань, за которой следуют национальное уничтожение, отказ от своих исторических традиций, культуры и государственности. Русские — это не безвестное племя, наподобие обров, исчезнувших в XI веке, о которых известно лишь, что они совершали набеги на славян. Духовные свойства нашего народа формировались веками и создали ему ту «особенную физиономию», о которой писал А. Пушкин, видевший ее в «образе мыслей и чувствований, тьме обычаев, поверий и привычек». Об этом нельзя забывать.

Русская душа — это, конечно, не то, что описывается в опусах многочисленных политизированных публицистов, которым различные демагогические рассуждения на тему русского национального характера заменяют реальное знание России. Смысл подобных рассуждений еще в 1844 году глубоко раскрыл Ф. Тютчев, русский дипломат, поэт и мыслитель. Он описал, в частности, идущие рука об руку попытки искажения и подавления русского национального характера, заявившие о себе в Европе после наполеоновских войн и с тех пор ставшие регулярными. Свойства русской души, как и всякой иной национальной души, национального характера, если оставить в стороне поверхностные версии, являются предметом изучения этнической психологии, или психологии народов .

Отечественная традиция исследования темы русского национального характера особенно ярко представлена в трудах Н. Бердяева. Его труды дают не просто описание, а панорамное видение народного духа, нашедшего воплощение в русской истории, философии, искусстве, православной религии, нравственности. Итогом многолетних разработок в этой области явилась написанная им незадолго до смерти книга «Русская идея» (1946). Известный очерк Бердяева «Душа России» (1915—1918) представлял собой первое обращение этого мыслителя к теме русской идеи, о чем он впоследствии и писал в своем знаменитом одноименном произведении. Особо выделяется у Бердяева тема противоречий русской души, развертывающаяся в свойственной ему манере широких исторических и теоретических обобщений, парадоксальных сопоставлений и параллелей, философско-психологических описаниях типов русского характера.

После революции 1905 года призывы к подвигу самопожертвования  во имя блага народа сменяются  в русском обществе на гоголевские  мотивы обеспокоенности за судьбу нации  и ее культуры. Своеобразный и яркий  в литературном отношении подход к теме русской идеи представлен В. Розановым. В традиционное сопоставление «Россия — Запад» он вносит мотивы свойственной ему философии пола. Образно представляя Россию женским, а Европу — мужским началом, Розанов переводит рассмотрение извечной антитезы из сферы высоких абстракций на уровень православно-бытовой, семейный, близкий и понятный каждому. «Русские имеют свойство,— пишет он,— отдаваться беззаветно чужим влияниям... Именно вот как невеста и жена — мужу... Но чем эта «отдача» беззаветнее, чище, бескорыстнее, даже до «убийства себя», тем таинственным образом она сильнее действует на того, кому была «отдача».

Русской идее посвящен ряд работ Вяч. Иванова, имеющих  большое культурологическое значение. Крупный поэт и теоретик символизма, филолог и эллинист, человек широчайших культурных интересов, Иванов регулярно устраивал в своей петербургской квартире (на «башне») интеллектуальные собрания, на которых обсуждались главнейшие вопросы русской литературной, философской, религиозной жизни. Иванова считали наряду с В. Эрном представителем нового поколения славянофилов, или неославянофилов.

Возрождение русской  идеи в это время не было простым  повторением раннего славянофильства  А. Хомякова и И. Киреевского. Война  породила новые, невиданные ранее реакции русского общественного сознания. Славянофильство к этому времени стало, по определению Иванова, «преданием», «старой сектой». Свойственные ему черты романтизма и оптимизма, соответствовавшие, как считал он, положительному, оптимистическому, «эпическому» ладу русской души, шли вразрез с ее новым «трагическим» ладом, появившимся в новую эпоху войн и революций.

Русская идея не была чужда и «национальной самокритике», классические образцы которой были даны П. Чаадаевым. «Выстрелив в Россию» первое из своих «Философических писем», Чаадаев предъявил ей настолько серьезные обвинения, что они едва ли не ставили ее вне истории. Однако, признавая впоследствии «преувеличение в этом обвинительном акте», он оправдывался тем, что Россия видела и другие, еще более хлесткие выпады против себя. Даже те течения русской мысли, которые часто идеализировали Россию, признавали ее недостатки. А. Хомяков, например, беспощадно критиковал пороки православной церкви, отмечал укоренившиеся на Руси «безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат»⁴.

Едва ли характерны для любой другой нации такое  бесстрашие, такая беспощадность, какие  наблюдались в России в критике  своих собственных недостатков, исторических упущений. Русская идея, таким образом, привержена и покаянию, понимаемому в христианском духе как преображение и очищение.

3. Русская  философия начала XX века о духовных основах кризиса цивилизации (Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, И.А. Ильин).

Россия вступила в XX век в период тяжких  испытаний (революция 1905 г. и революция 1917 г).  Это коснулось всего государственного, социального строя и. разумеется всей духовной жизни общества.

В 1922 г. большевики по инициативе Ленина выслали идеологически  неугодных за границу. Этой участи подверглись Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, И.И. Лапшин, С.Л. Франк 
Л.П. Карсавин, Н.Х. Лосский. Немалое число философов погибли 
в тюрьмах и ссылке.

Оказавшись  в насильственной эмиграции, философы занимались педагогической и творческой деятельностью, разрабатывая многие философские проблемы.

НЛ. Бердяев (1874—1948) — философ и публицист. В начале своего творчества примыкал к «легальному марксизму», а позже, став активным противником учения К. Маркса, был членом религиозно-философского общества, выступал в сборниках «Проблемы идеализма», «Вехи» и др. В Париже основал и редактировал русский религиозно-философский журнал «Путь». Особой чертой его творчества была страсть к философской публицистике, имевшей чаще всего характер проповеди; в этом он был моралист. К философской систематике Бердяев относился довольно презрительно. Мышление его весьма афористично и фрагментарно, что нашло выражение в разработке им отдельных тем («О назначении человека», «О смысле творчества», «О рабстве и свободе человека» и др.). Бердяев высказал очень важные и глубокие мысли по вопросам метафизики, гносеологии, историософии, антропологии, но главным в его творчестве были все же этические искания.

Н.О. Лосский (1870—1965) — один из самых плодовитых русских философов, В своей системе и ее исходных идеях он весьма многогранен и сложен. Сам он называл свою систему «интуитивизм», либо «идеал-реализм», либо «органическое мировоззрение». Эти разные аспекты его построений, хотя и не имеющие внутренней связи, внешне искусно связаны благодаря мастерству слова. Его главная работа «Обоснование интуитивизма» посвящена вопросам гносеологии, которой он особенно много занимался. Лосскому присуща тенденция к «всеобъемлющему» синтезу. Для его трудов характерны четкость и ясность изложения.

И.А. Ильин (1882—1954) — философ, теоретик религии и культуры, политический мыслитель. Первоначально приобрел известность как исследователь и последователь философии Г. («Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» Эта работа о философии Гегеля, на мой взгляд, — самый глубокий не имеющий себе равных в мировой философской литературе анализ мировоззрения великого мыслителя.) Затем разработал собственную оригинальную онтологическую и теоретико-познавательную концепцию. Ильин рассматривал познание в контексте культуры, считая, что основной порок современной ему культуры и современного человека обусловлен противопоставлением ума и сердца, разума и чувства. Разработанные Ильиным проблемы социальной философии охватывают такие темы, как национализм и партийность, соотношение республики и монархии и др.