Социокультурное понимание пространства и времени

Оказывается, что в разных культурах смыслы и значения понятий  времени и пространства существенно  отличаются. В связи с этим интересно  проследить различие в понимании  данных категорий уже на семиотическом  уровне. Так, например, в современном  русском языке существуют три  языковых обозначения времени, которые  определяют событие относительно момента речи. В других языках формы времени могут указывать на временную дистанцию (близость или отдаленность события) или имеются системы «относительных» времен, «дающие сложную двух- (и даже трех-) ступенчатую ориентацию, т.е. ориентирующие событие по отношению к какой-либо точке отсчета, локализуемой, в свою очередь, относительно момента речи».

А это, в свою очередь означает, что представители разных культур воспринимают время по-разному. Сданной проблемой сталкивается любой переводчик, который вынужден осуществлять интерпретацию при передаче временных смыслов одной культуры на язык другой. С точки зрения индивидуального восприятия это означает, что представители разных культур различным образом могут описать временное состояние, т.е. по разному отнестись к расположению событий во времени.

Более того, как очень  интересно показал Г. Гачев, различия в понимании пространства и времени  существенно влияют не только на специфику  их восприятия, но и на специфику  их использования даже в физике. Культура, которая выражается через  язык, детерминирует образы и представления  о мире, в том числе и научные, окрашивает науку в национальные цвета.

Так, например, у Декарта, пространство — это прежде всего  «распространение — протяжение —  растекание некой полноты — жидкости». То же самое в русском языке, где  пространство может означать широту, пространность и т.д. А в немецком языке Raum связывается с понятием чистоты, пустоты и ограничения, даже фонетически. Пространство — это  фактически отстранство.

Не менее важны языковые различия в фиксации понятия времени. В английском языке данное понятие, также, как и «пространство», происходит от слова «простирать», в латинском — от слова «тянуть» (вспомним русское выражение «тянуть время»), ау немцев «другое понятие времени — как рубленого отрезка: время — срок; это вечность — тянется, длится». Любопытно, что русское слово «время» по ряду этимологических версий состоит из двух слов: древнейшего индоевропейского корня г-аг (вращать, крутить, упорядочивать, творить, где везде, кстати, этот древнейший сакральный корень прослушивается) и «мя», т.е. буквально слово «время» означает «то, что вращается вокруг меня». Здесь подчеркивается присутствие субъективного начала в восприятии временных отношений, о чем мы уже писали и на чем мы еще остановимся.

Таким образом, разное понимание  времени порождает и во многом различное понимание мира. И здесь действительно стоит задуматься, а не был ли прав И. Кант, говоря о пространстве и времени как априорных формах нашего рассудка, который посредством их интерпретирует мир соответствующим образом. А поскольку индивидуальный рассудок присущ конкретной личности, то и его схемы во многом определяются социокультурными обстоятельствами. Таким образом, пространство и время различаются в культурном смысле «по горизонтали», т.е. в разных одновременных культурах.

Но существуют и «вертикальныеразличия» в истолковании пространства и времени, когда нам трудно проникнуть в образ, мысли людей прежних эпох: Так, например, в Древнем Китае время трактовалась не как некая последовательность равномерных и направленных в будущее собьпий, а, напротив, как совокупность неоднородных отрезков. Поэтому историческое время получает свои личные имена, связанные с жизнью конкретных людей, прежде всего императоров. Соответственно, такое понимание времени требовало и иного представления о пространстве. Замкнутое пространство и цикличное время — вот модель мира, в котором живет человек. Поэтому будущее рассматривалось в Китае не как нечто стоящее впереди и еще не осуществленное, а, скорее, как нечто уже бывшее и до сих не превзойденное по своему совершенству. К нему предстоит вернуться после нынешнего периода всеобщего хаоса и упадка. Исключительное почитание предков в Китае также объясняется тем, что поколения уходили в весьма своеобразное пространственно-временное небытие, которое существует параллельно и постоянно оказывает или благое, или вредное воздействие на мир людей.

Очень глубокие и тонкие размышления проводит П. Флоренский, показывая связь представлений о пространстве с духовным состоянием эпохи, которое реализовывалось в произведениях искусства, и делая вывод о том, что каждая эпоха выбирает соответствующую ей систему пространственно-временных координат.

А.Я. Гуревич, исследуя проблему восприятия времени у древних  скандинавов, также отмечает его  существенные отличия от современных представлений. Время здесь «не течет линейно и без перерывов, а представляет собой цепь человеческих поколений. Дело в том, что время ощущается и переживается этими людьми... еще в значительной мере циклично, как повторение». Время — это прежде всего течение жизни людей, что закрепляется даже в практике заключения договоров, которые «сохраняют силу, пока они живы». С таким пониманием времени связано и убеждение людей в том, что они могут воздействовать на время через систему сакральных действий. Следовательно, в отличие, например, от современных представлений физики, что прошлого уже нет, будущего еще нет, а есть лишь настоящее, древние скандинавы понимали, что прошлое хотя и миновало, но когда-то вернется. «Будущего еще нет, но вместе с тем оно уже где-то таится, вследствие чего провидцы способны его с уверенностью предрекать. Время мыслилось подобным пространству: удаленное во времени (в прошлое или будущее) представлялось столь же реальным, как и удаленное в пространстве».

Помимо «социокультурной нагруженности» представлений о  пространстве и времени сложность понимания данных категорий связана еще и с тем, что человек в своей жизни оперирует ими постоянно, он имманентно погружен в пространственно-временной поток собственного сознания. И субъективные восприятия пространства и времени не менее, а гораздо более важны для человека, чем абстрактное и отчужденное понимание их физического смысла. Действительно, если вы кого-то ждете, то для вас время течет медленнее, стрелки часов как будто бы останавливаются. Более того, если в этот момент измерить ваш пульс или давление крови, то налицо будут изменения этих объективных физических параметров. Так что психологическое переживание не менее важно, чем объективные факторы. В некотором смысле мы можем повлиять на время.

Так, например, если вы заняты каким-то делом и день пролетает  для вас быстро, значит, он наполнен событиями. Зато по прошествии некоторого времени, вспоминая все эти события, вы как бы растягиваете прошедшее время, вам есть что вспомнить. И напротив, если день мучительно тянется от безделья и отсутствия значимых событий, то по прошествии некоторого времени вам нечего вспомнить, и тогда говорят о том, что время прошло незаметно. В этом случае правомерно говорить о субъективно-психологическом переживании времени Л. «Если бы скорость восприятия и обработки информации человеком значительно убыстрилась, то все изменения во внешнем мире казались бы ему относительно замедленными».

Рассматривая с философской  позиции пространство и время  как формы проявления бытия, мы можем  выделять в последнем относительно самостоятельные уровни, относительно которых происходит спецификация данных категорий. Таким образом, качественные характеристики данных уровней в значительной мере изменяют общие представления о пространстве и времени, наполняя их конкретным содержанием.

Поэтому, говоря, например, о  времени, мы ни в коем случае не должны понимать его только в физическом и даже в природном смысле. Время есть мера социально-исторического и всякого иного бытия: «Как такая мера оно может быть измерено и сосчитано в тех или иных отвлеченных единицах, как-то: год, месяц, час или еще в более отвлеченных единицах частоты колебаний атома какого-либо удобного для этого элемента, но оно всегда есть нечто иное и большее, чем этот счет и это измерение. Оно есть мера человеческой жизни и человеческого ее определения».

Поскольку мир представляет собой иерархическое, многоуровневое образование, мы можем выделять и  соответствующие этим уровням специфические  пространственно-временные отношения.

Например, мы можем говорить об историческом или социальном времени.  Оно весьма своеобразно. Это не просто физическое время, измеряемое длительностью  истории. Для естественных наук время  — это совокупность однородных отрезков. А история, события в ней принципиально  неоднородны. Есть периоды, когда время  как бы застывает, а есть периоды  таких исторических преобразований, когда в жизнь одного поколения  как бы вмещаются целые века. К. тому же история развивается таким  образом, что насыщенность событиями  и изменениями постоянно нарастает, т.е. историческому времени свойственно убыстрять свой ход. Поэтому историческое время — это выделенная длительность, текучесть конкретных событий с точки зрения их значения для людей прошлого и настоящего времени.

Пространство также несет  в себе не только физические представления, но и глубочайший человеческий смысл. Для человека пространство всегда выступает прежде всего как некоторое локализованное (индивидуальное) пространство, как более крупное — государственное, этническое пространство, наконец, как некое мировое, космическое пространство. Каждое из этих пространств, наряду с физическими характеристиками, имеет свой собственный смысл, который, кстати говоря, не всегда доступен представителю иной культуры или иного этноса. Он часто и самим носителем данной культурной традиции не осознается в явной форме, чаще проявляется стихийно, в силу привычки.

Человек другой культуры, не знающий этих неявных культурных смыслов локальных пространств (таких, как жилище, ритуальные и общественные места и пр.), может оказаться  в смешной и нелепой ситуации, например, не сняв головной убор или слишком шумно выражая свои эмоции, там где этого не следовало бы делать. Таким образом, мы живем не просто в географическом пространстве, состоящем из безликих мест вообще, а в особом культурно-смысловом пространстве, состоящем из различных значащих мест, оказывающих самое прямое влияние на наше поведение и образ мыслей.

Не только мы формируем  пространство, упорядочиваем его  сообразно нашим целям и желаниям, но и оно активно формирует нас. На основе этого эффекта строится, в частности, все искусство современного дизайна. Один из его разделов так и называется «пространственный дизайн».

ЕС. Кнабе приводит пример особой роли и значения понимания  жилого пространства, без знания смыслов  которого мы просто не сможем понять другую культуру в силу временной или  пространственной удаленности от нее. Так, например, римский город, который с физической, геометрической (т.е. с точки зрения своих пространственных характеристик) отличается от иного города только количественными показателями, всегда несет в себе смысл священного города, который этими показателями никак не определяется. Место построения города «выбирается богами», и это обстоятельство порождает целую систему ритуалов как при начале постройки города, так и в дальнейшей жизни внутри него как в особом, священном пространстве.

Город — это закрытое пространство не только от врагов, но и  от чужеземных богов. Поэтому, выходя из города, например, на войну, человек как бы терял на время свои мирные функции земледельца и приобретал свойства воина — жестокость, ненависть и отвагу. Соответственно, возвращаясь в город, он «надевал» оболочку мирного гражданина, для чего, например, в Древнем Риме необходимо было пройти перед алтарем Януса.

Указанные свойства локального пространства часто переносились и  на понимание мира в целом (всего  пространства), придавая исключительность, избранность народу, живущему в этом локальном пространстве, и его нетерпимость к другим народам. Причем оба эти свойства человек должен был демонстрировать. Вместе с тем особое понимание предназначения Рима (его предопределенность быть господином мира) особым образом интерпретировало и некоторые свойства пространства. Оно представлялось «динамичным, мыслилось как постоянно расширяющееся, и расширение это было основано не только на завоевании, но на сакральном праве».

Если уж речь зашла о  римской культуре, то заметим, что  параллельные и перпендикулярные улицы, прямоугольные кварталы и большая  центральная площадь во многих крупных  европейских городах — это прямое наследие римской трактовки городского пространства, а еще точнее — форма организации пространства в римском военном лагере. И это неудивительно, ибо именно вокруг укрепленных римских военных лагерей начинали организовываться многие торговые и ремесленные европейские центры.

Любопытно, что в Древней  Греции и Древней Индии города имели другую пространственную организацию. Например, древние индийские города имели концентрическую и лучевую организацию пространства за счет соответствующим образом расходящихся улиц. Подобную «восточную» структуру имеет и Москва. В каком-то смысле прав был русский мыслитель ЕП. Федотов, усмотревший в истории России момент борьбы между азиатской Москвой и европейским Петербургом, который, кстати, был спланирован Петром совершенно по-римски. Там все организовано параллельно и перпендикулярно.

Культура - феномен многогранный, сложноорганизованный, полифоничный. Она существует в единстве и многообразии, обусловленных пространственно-временными параметрами, которые порождают  разнообразие жизненных форм, включает не только художественный, но и научный, идеологический потенциал поколений, как ныне живущих, так и от нас  уже ушедших. Культура - разносторонняя, сложноорганизованная, полифункциональная и динамическая целостность. В философской  и искусствоведческой литературе сложился разнообразный взгляд на культуру: это и модель жизни человека (М.С.Каган), и социальная память человека (Ю.Б.Борев), и форма одновременного бытия  и общения людей, и всеобщность  духовного образа жизни человека, и самодетерминация индивида в горизонте  личности, и из-обретение "мира впервые" (В.С.Библер), и определенный способ и поле деятельности человека (В.С.Семенов), и система ценностей и универсальная  технология (Э.С.Маркарян), и культурная ценность, направляющая духовную и  практическую деятельность человека (Э.В.Соколов), и самоорганизующаяся система духа, любовь, красота несущие в себе тонкую и высоко вибрационную энергетику (Н.К.Рерих), и процесс сохранения, поддержания, развития и совершенствования  жизни - индивидуальной и рода человеческого (Ю.А.Жданов). Культура есть не только оппозиция  по отношению к "натуре", природе, но и категория, вписывающаяся в  более богатую и сложную категориальную систему "природа - общество - человек - деятельность - культура". Можно  продолжить перечислять различные  трактовки понятия "культура", но это не является предметом нашего исследования. Нам хотелось подчеркнуть, что культура как феномен жизни  человека не только транслирует ценности поколениям, но и сама является общечеловеческой ценностью. Именно она позволяет отделить биологическое, физическое в человеке и его социокультурное духовное. З.Фрейд отметил, что культура обозначает всю сумму достижений и институций, отличающих нашу жизнь от жизни наших предков из животного мира и служащих двум целям; защите человека от природы и урегулирование отношений между людьми. Он считает также, что та или иная страна достигла высот культуры, если в ней, все что касается использования человеком земли и защиты его от сил природы, тщательно и целесообразно обеспечено - обращено на пользу человека. Одно из основных, особых требований, предъявляемых культурой - красота, чистоплотность и порядок как ценности, регулирующие жизнь человека. Они обеспечивают человеку наилучшее использование пространства и времени, экономят его психические силы.