Суть патристики. Августин Блаженный

Преемником Климента во главе Александрийской школы стал Ориген (ок. 185-263/264) — одна из самых необычных (чтобы не сказать — экстравагантных) фигур патристики как в человеческом, так и в интеллектуальном отношении. "Судьба Оригена, — писал Евсевий Кесарийский, посвятивший Оригену почти всю шестую книгу своей «Церковной истории», — представляется мне уже, так сказать, с пеленок чем-то необыкновенным". Ориген родился в христианской семье и с детства посещал начальные классы Александрийской школы, где слушал Пантена и Климента. Когда во время гонений был схвачен его отец, Ориген так стремился разделить его судьбу, что лишь благодаря хитрости матери, спрятавшей всю одежду сына, остался в живых. В 203 г. он возглавил школу после отъезда Климента и вел самый аскетический образ жизни. Распространена легенда, что Ориген добровольно оскопил себя в молодости, дабы целиком отдаться ученым занятиям. В возрасте 25 лет он, возможно, слушал известного философа Аммония Саккаса, у которого несколько позже учился основатель неоплатонизма Плотин. Так в лице Оригена зримо встретились две культурные традиции — эллинства и христианства. Почти тридцать лет Ориген плодотворно трудился в Александрии, но затем обстановка в городе ухудшилась. В 232/233 гг., когда родился ученик Плотина Порфирий, Ориген переселился в Кесарию Палестинскую и открыл там собственную школу. Погиб он мученической смертью при очередных гонениях.

Необыкновенная работоспособность  также выделяет Оригена в ряду прочих отцов церкви. Он один написал больше, чем все предшествующие церковные авторы вместе взятые, и в этом отношении с ним можно сравнить только Августина. Такая продуктивность отчасти объяснялась рациональной организацией работы: сам Ориген только диктовал многочисленным стенографистам; затем целый штат каллиграфов переписывал и размножал записи. По образованности и широте интересов Ориген не уступает Клименту, а в знании священных текстов превосходит большинство отцов церкви. Он составил комментарии почти на все книги Св. Писания и по всем основаниям является родоначальником христианской библеистики. Но не это самое главное. Ориген — выдающийся систематический ум не только ранней, но и всей патристики, создавший первую стройную теорию философской теологии, основанную на лучших достижениях эллинской мысли и во многом сходную с учениями неоплатоников. Многое в этой теории вызывало сомнения уже в III и IV вв.; на V Вселенском соборе в Константинополе (553 г.) учение Оригена было окончательно признано неканоническим. Вот почему Ориген не считается настоящим отцом церкви, а большинство его сочинений утрачено. В христианстве Ориген видел вершину греческой философии, и образцом для него (как для всей патристики после него) стал Платон. Здесь находит свое объяснение интерес Оригена к строгой методике доказательства, к математике, логике и числовой символике. Аллегорический метод, в свою очередь, становится у него главным средством экзегезы. Основы теории изложены в сочинении «О началах» (сохранилось в латинском переводе). В книге I речь идет о Боге как вечном источнике всего сущего; в книге II — о мире и его творении; в книге III — о человеке и его назначении; наконец, книга IV трактует об откровении и способах его постижения. Таковы "начала", первые принципы всякого исследования мира, а весь трактат является первым образцом цельного христианского вероучения, открывающим эпоху универсальных догматических систем. Во введении (в книге I) Ориген разъясняет свою методику исследования "начал". Истины веры делятся на существенные (важнейшие догматы, сведенные в Символы веры) и менее существенные (о которых, к тому же, в Писании сказано недостаточно четко или вовсе не сказано). В существенных истинах свобода мнений недопустима, тогда как по частным вопросам (касающимся преимущественно тварного мира) теолог волен полагаться на собственный разум (конечно, в согласии со Св. Писанием). Так впервые четко формулируется метод спекулятивной теологии, которого, однако, сам Ориген придерживался далеко не всегда, вторгаясь "умствованиями" и в запредельные сферы. Бог Оригена — сверхсущая и непознаваемая "монада", превышающая все, что в принципе можно о ней сказать. Лишь отчасти Бога можно познать по Его творениям. Сын Божий, — вечносущий Логос, Премудрость Божья, — подобен лучу света, исходящему из первоистока, и в потенции содержит в себе все мироздание. Логос есть как бы образ первообраза, его отражение. Но по отношению к тварному миру Логос — первообраз, "идея идей", и все вещи суть отражения Логоса, но не Бога-Отца. Логос, таким образом, является посредником между Богом и миром, и в Нем первоначальная монада развертывается во множественность. Святой Дух стоит за Сыном-Логосом в иерархии Божественных Ипостасей и пронизывает все мироздание. Первая Ипостась существует субстанционально, две другие — акцидентально. Следовательно, Сын и Дух рождаются не из "сущности" Отца. К тому же, действие Отца простирается на все существующее, сына — на все разумное, Святого Духа — на святое. Отрицание единосущности — важнейший неканоничный тезис Оригена, а тринитарную проблему Ориген решает в духе столь же неканоничного субординационизма. Вместе с тем, он близок к формуле Триипостасного единства. Как в неоплатонической системе Ум вечно рождается из Единого, так у Оригена Вторая Ипостась — из Первой. Акт творения мира Ориген тоже мыслит вне времени (ибо нельзя представить Бога не Всемогущим, не Творцом. Тварный чувственный мир существует во времени и не является единственно возможным: миры сменяют друг друга постоянно. Так Ориген возвращается к старинной идее множественности миров. Но тогда души способны переселяться из одного мира в другой, и Ориген возрождает пифагорейско-платоническую идею предсуществования душ. Душа представляет собой нечто среднее между плотью и духом. Она способна приближаться к Богу и тогда становится умом, чистым духом, но может и отклониться к материи, чистому небытию. Таково свойство свободы выбора, которой наделены все разумные существа, и свобода есть единственная причина зла в мире. Зло же есть отпадение от полноты бытия к небытию — здесь Ориген предвосхищает важнейший тезис неоплатоников. Соединение с материей — это наказание для душ. Но, поскольку благо и зло присущи твари лишь акцидентально (и в чувственном мире не может быть субстанциального блага и зла), ни одно разумное существо (включая и самого дьявола) не обречено на зло и, в принципе способно возвыситься к благу. Разумные существа образуют мировую иерархию, место в которой зависит от степени нравственного совершенства. Так Ориген в чисто платоническом духе дает этике онтологическое обоснование. Конечная задача человека — спасение, "восстановление" и возвращение к Богу, что, по мысли Оригена, неизбежно и для всего мира. Таковы истины, которые разум должен извлечь из Писания.

Учение Оригена благодаря своей блестящей философичности, глубине и оригинальности в большинстве отношений определило дальнейшие пути развития патристики. Самым известным из учеников Оригена был Григорий Неокесарийский , суммировавший в похвальной речи Оригену метод своего учителя. Научные традиции в основанной Оригеном школе поддерживал Памфил Кесарийский, написавший обширную «Апологию Оригена». Учеником Памфила и последователем Оригена был известный историк церкви и теолог Евсевий Кесарийский. Особым уважением Ориген пользовался у Каппадокийцев , которые составили антологию важнейших текстов из его сочинений. Напротив, с антиоригеновских позиций (по крайней мере внешне) выступали богословы Павел Самосатскый и его ученик Лукиан (ум. 312). Лукиан, выдающийся библеист и в этом смысле конкурент Оригена, считался основателем Антиохийской богословской школы и был учителем знаменитого пресвитера Ария, осужденного на I Вселенском соборе в Никее (325 г.).

Латинская патристика.

Среди латинских авторов этого  периода выдается уроженец Карфагена  Квинт Септимий Флорент Тертуллиан (ок. 160 — после 220). Для латинской патристики он имеет такое же значение, какое Ориген — для греческой. В лице Тертуллиана Запад получил своего теоретика даже раньше, чем Восток. Тертуллиан получил хорошее образование, в том числе, вероятно, и юридическое. По некоторым сведениям, он был священником, но затем примкнул к секте религиозных фанатиков — "монтанистов". По сочинениям Тертуллиана легко можно составить представление о его характере — страстном, непреклонном, избегающем компромиссов. Среди трех десятков сохранившихся трактатов Тертуллиана особенно важны: «Апологетик», «О свидетельстве души», «О душе», «О прескрипции против еретиков», «О плоти Христа», «Против Гермогена», «Против Праксея», «Против Маркиона». В противоположность александрийцам, Тертуллиан представлял радикальное антигностическое направление патристики, предпочитавшее выделять в христианстве чисто религиозный полюс. Хотя по духу Тертуллиан близок к апологетам и ему не присущ системосозидательный пафос Оригена, он немало сделал для становления догматики. С полным правом его можно считать "отцом" латинской теологической лексики. Кроме того, он первым заговорил о преимущественном авторитете Римской кафедры.

Теоретическое учение Тертуллиана  не приведено в систему. Теология, космология, психология и этика подчас излагаются вперемешку. Кроме того, это учение отмечено сильным влиянием стоицизма: в данном отношении его  можно считать уникальным явлением патристики. Декларативный "соматизм" приводит Тертуллиана к утверждению телесности всего сущего — включая душу и Самого Бога. Вместе с тем,  дух и плоть — вещи разные: дух отличается от плоти качественно иной телесностью. Учение о Триипостасном единстве Бога, развитое в трактате «Против Праксея», во многом предвосхищает позднейшие ортодоксальные формулировки (Тертуллиан настаивает на субстанциональном единстве Троицы, которое отрицали Ориген и Арий), но все еще страдает субординационизмом. Теория познания Тертуллиана являет собою образец стоического сенсуализма. Для психологии Тертуллиана особенно важен трактат «О душе», где наряду с его собственными взглядами изложены мнения многочисленных античных авторов. Итак, теория Тертуллиана интересна, необычна, но столь же неканонична, как и теория Оригена. Однако не в отвлеченном теоретизировании заключено подлинное значение этого мыслителя. Важная особенность мировоззрения Тертуллиана — демонстративная антифилософичность и антилогичность, открытость противоречиям, парадоксальность, призванная открыть глубины веры. Если для Климента Александрийского весь мир был Афинами, то Тертуллиан желал иметь перед глазами только Иерусалим, отделенный от Афин непреодолимой пропастью. Тертуллиан, как никто, глубоко проник в самую суть религиозности, обнажил последние основания личной веры. Несомненное влияние Тертуллиана испытали Августин, а также многие европейские мыслители последующих эпох (Паскаль, Кьеркегор, Лев Шестов). В этом смысле влияние Тертуллиана шире и глубже, чем влияние Оригена или любого другого отца церкви (за исключением Августина). Ориген, при всей личной и теоретической незаурядности, целиком пребывает в своей эпохе и своей синтетической культуре. Тертуллиан же, не имея ни малейшей склонности возводить здание культурного синтеза на основе философии, очертил пределы христианского мирочувствия, и по достоинству мог быть понят и оценен только с высоты другой эпохи.

Следом за Тертуллианом должен быть упомянут Киприан, епископ Карфагенский (ок. 200-258). Он происходил из знатного языческого рода, получил риторическое образование, принял христианство уже в зрелом возрасте и погиб мученической смертью при императоре Валериане. Киприан всю жизнь находился под сильнейшим обаянием личности и сочинений Тертуллиана и, как сообщает Иероним, ни дня не проводил без чтения его трактатов. Не будучи теоретиком в той же мере, как его учитель, Киприан разделял с ним апологетический пафос и склонность к морализаторству, написав целый ряд морально-наставительных трактатов. Основное сочинение Киприана «О единстве церкви» посвящено обоснованию католичности Всемирной церкви, которую он понимал не просто как социальную организацию, но как духовное единство христиан.

Так же, среди латиноязычных авторов этого периода следует упомянуть римского пресвитера Новатиана (ум. ок. 258). Его обширный трактат «О Троице» — первая большая специальная работа по тринитарному вопросу на латинском языке. Испытав несомненное влияние Тертуллиана, Новатиан в свою очередь способствовал укреплению традиций высокой теологии на Западе и в этом смысле является предшественником Августина.

Александрийцы и Тертуллиан придали  мощный импульс всему развитию христианской мысли, но заложили лишь фундамент будущего здания христианской догматики. Достроить  его смогли следующие поколения  христианских мыслителей.

Зрелая патристика (IV-V вв.).

В эту эпоху христианство становится государственной религией, а патристика достигает наивысшего расцвета. Основные особенности периода: подъем общего уровня теоретизирования; создание многочисленных универсальных теологических систем на основе платонизма и неоплатонизма; сочетание философских конструкций  с проблематикой догматических  споров и окончательное преодоление  чрезмерно "логичного" представления  о Боге. До Августина несомненное  первенство в области теории принадлежит  Востоку.

Основная догматическая коллизия IV в. — борьба с арианством, в которой Запад принимал лишь весьма скромное участие. Учение александрийского пресвитера Ария (ум. 335) о неравносущности Ипостасей Св. Троицы не представляло собой ничего нового на фоне теологических исканий II-III вв. Бог Ария — абсолютная монада; ее самодостаточность исключает передачу Божественной сущности чему-либо еще. Следовательно, рассуждал Арий, Вторая и Третья Ипостаси неединосущны Первой. Троица для Ария — понятие не онтологическое, а временное (ибо всякое рождение он в отличие от Оригена представляет как временной акт); таким образом, Ипостаси не совечны и возникают одна за другой. Учение Ария представляло собой донельзя огрубленный и упрощенный оригенизм; само по себе оно поначалу казалось неопасным, а к тому же было осуждено на I Вселенском соборе в Никее (325 г.). Тем не менее, повсеместное "богословское сочувствие", с которым оно встречалось на Востоке, свидетельствовало о глубоком влиянии рационалистических посылок Александрийской школы (и прежде всего Оригена) — влиянии, от которого Восток освобождался долго и трудно. А пока радикальные ариане, так называемые аномеи, возглавляемые Аэтием и Эвномием, заявили, что знают природу Бога так же хорошо, как Бог знает Сам Себя. Именно скрытый богословский оригенизм, служивший идеологической основой арианства, и осознавался как главная опасность наиболее авторитетными представителями восточной патристики — Афанасием Александрийским и Каппадокийцами.

Греческая патристика.

Неоспоримое первенство в борьбе с  арианством принадлежит Афанасию Александрийскому (ок. 293-373). Не будучи систематиком, Афанасий излагал свои творческие взгляды в многочисленных антиарианских сочинениях, главные из которых: три «Речи против ариан», четыре «Послания к Серапиону», трактат «О воплощении Бога-Слова». Тем не менее, высокая теология зрелой патристики многим ему обязана. Афанасий остро чувствовал опасность эллинизации и рационализации христианства, таившуюся в оригенизме и арианстве. Особые усилия он приложил для возвышения самого статуса веры: вера превыше знания. В тринитарном вопросе Афанасий последовательно отстаивал Никейскую формулу единодушия и тщательно исследовал саму проблему происхождения Сына-Логоса.

Классику греческой патристики представляют Каппадокийцы (Каппадокия — область на северо-востоке Малой Азии) — Василий Великий, его друг Григорий Назианзин и младший брат Григорий Нисский, которые переосмыслили и обогатили традицию Оригена. С Каппадокийцами связан важнейший этап оформления христианской догматики, хотя вряд ли можно квалифицировать его как "христианизацию греческой культуры". На долю трех великих христианских мыслителей выпала задача утверждения Никейского Символа веры, ибо почти весь Восток был арианским или полуарианским. Лишь в 381 г. на II Вселенском соборе в Константинополе тринитарные споры были в основном завершены с принятием Никео-Константинопольского Символа в редакции Каппадокийцев.

Глава Каппадокийцев Василий Великий (ок. 330-379) родился в Кесарии Каппадокийской в христианской семье. Образование он получил в Афинах, где ок. 350 г. познакомился с Григорием Назианзином, а также с будущим императором Юлианом. Крестился Василий только двадцати пяти лет от роду и много путешествовал по Сирии и Египту для знакомства с тамошним монашеством. После этого он вернулся в родной город и там вместе с Григорием Назианзином и несколькими друзьями образовал небольшую общину; члены ее занимались изучением теологии, особенно Оригена. В 370 г. Василий был избран епископом Кесарии и принял на себя бремя борьбы с арианами. Теология Василия изложена в главных его трудах — «Против Эвномия», «О Святом Духе», «Шестоднев». Главная задача теологии — четкое оформление учения о единосущной триипостасной Троице, где Третья Ипостась, Святой Дух, должна была занять подобающее равноправное место (хотя и Василий еще избегает именовать Святой Дух Богом). Можно считать несомненным, что Василий предложил нормативное употребление термина ουσια (который он понимал как родовую сущность Трех Лиц), а также термина υποστασις, ("ипостась", некое индивидуальное существование, тождественное Лицу Троицы).

Друг Василия Великого Григорий Назианзин (Григорий Богослов) (ок. 330-390) был сыном епископа города Назианз (откуда и прозвище Григория). Образование получил в Кесарии Каппадокийской, Кесарии Палестинской (где была школа, основанная Оригеном) и наконец в Афинах — там он познакомился с Василием. Став епископом Кесарийским, Василий поставил своего друга в епископы небольшого города Сасимы. Но Григорий пробыл там недолго и вскоре переехал в Константинополь. После второго Вселенского собора, на котором он председательствовал, Григорий из-за разногласий с местным епископатом вернулся в Каппадокию, где и умер. Среди Каппадокийцев Григорий выделялся поэтическим даром и удивительным мастерством красноречия, но при этом славился и высокими теоретическими интересами (заслужив прозвище Богослов); подобно Василию, он вдохновлялся сочинениями Оригена. Литературное наследие Григория состоит из сорока пяти речей (или проповедей), стихов и писем. В теоретическом отношении особенно важны пять теологических речей, обычно называемых «Слова о Богословии», в которых тринитарное учение обосновывается с помощью платонической диалектики и защищается от нападок еретиков. Несмотря на то, что из трех Каппадокийцев Григорий Богослов был натурой наименее "теоретической", ему принадлежит заслуга окончательного оформления тринитарной теологии на Востоке. Именно этим объясняется его высочайший авторитет среди христианских богословов. Учение Григория в основных чертах сходно с теорией Василия Великого, но оно более последовательно. Если Василий избегал называть Святого Духа Богом, то Григорий делает это всюду и решительно. Бог един по родовой сущности (одно Божество, одна сущность, одна природа — нетварность), но троичен по Ипостасям, каждая из которых обладает особенным свойством (соответственно, нерожденностью, рожденностью, ниспосланием). Не будучи систематическим мыслителем, Григорий Назианзин являет собой образец ревностного христианского платоника, сыгравшего важную роль в развитии и упрочении традиций христианского платонизма.

Наряду с Каппадокийцами вершину святоотеческой литературы представляет Иоанн Хрисостом (Златоуст) (ок. 344-407). Он происходил из образованной семьи и учился в Антиохии у знаменитого ритора Либания. С 381 г. он - пресвитер в Антиохии, а с 398 г. — епископ Константинопольский. В 404 г. вследствие интриг местного духовенства Иоанн был сослан на Восток, где и скончался. В глазах всего христианского мира Иоанн остался образцом высокой честности и личной скромности. Иоанн Златоуст — не столько богослов-теоретик, сколько непревзойденный христианский мастер красноречия. Большинство его сочинений — проповеди, записанные слушателями и отредактированные (число их приближалось к тысяче). Теоретическая часть проповедей — толкования на книги Ветхого Завета, Послания ап. Павла, группа бесед «О священстве». В области тринитарной догматики Иоанн следовал Каппадокиицам («Против аномеев»). Но главные достижения Иоанна - риторически безупречная христианская герменевтика и развитие практической морали.