Зарождение и развитие школы фрейдизма

Но после отцеубийства сыновьями  овладело чувство раскаяния, страха, стыда, вины за содеянное. Сыновья наложили запрет на повторение подобного действия, а для устранения самого повода к раздорам запретили брачно-половые отношения с женщинами своего клана (кровно-родственное объединение внутри одного клана). Это явление получило название экзогамии. Она представляет собой брачно-семейные отношения, исключающие половую связь между членами одной близкородственной общности в отличие от эндогамии, разрешающей подобные отношения.

Впоследствии образ отца был заменен на тотемическое животное, на которое был перенесен запрет: тотем нельзя убивать. Но во время ритуальных праздников, когда разрешено запрещенное, тотемическое животное убивают и поедают. Этот ритуал, включающий и оплакивание жертвенного животного, служил напоминанием о первородной вине человека, о вине перед отцом, ставшем Богом. Здесь Фрейд связывал воедино основные тезисы психоанализа — Эдипов комплекс, вражду к отцу, тайное желание смерти отца, первичную травматическую ситуацию, трансформацию влечений из деструктивных в культурно-приемлемые (от убийства к ритуалу убийства).

Таким образом 3. Фрейд стремится  объяснить происхождение религии. «Тотемическая религия произошла, — писал он, — из сознания вины сыновей, как попытка успокоить это чувство и умилостивить оскорбленного отца поздним послушанием. Все последующие религии были попытками разрешить ту же проблему различными способами, в зависимости от культурного состояния, в котором они предпринимались, и от путей, которыми шли, но все они преследовали одну цель — реакцию на великое событие, с которого началась культура и которое с тех пор не дает покоя человечеству».

Основа концепции

Что для одних нелепость, для других доказательство.

Шефтсбери

В подкрепление своей версии начала культуры Фрейд приводил примеры фобий (боязни) детей к определенным видам животных, даже домашних (корова, лошадь и т. д.). Он объяснял эти явления, распространенные в различных культурах, тем, что боязнь по отношению к отцу (первоотцу) переносится на животное. Появление фобий в детстве он рассматривает как повторение начала культурного процесса, как отзвук древних событий в генетической памяти. Аналогичным образом Фрейд объясняет необходимость Бога, власти государства. «Громадное большинство людей, — замечал он, — нуждается во власти, которой они могут восхищаться, которой они могут подчиняться, которая господствует над ними... Из психологии индивида мы узнали, откуда происходит эта потребность масс. Это тоска по отцу, живущая в каждом из нас с детских дней». Любая религия, согласно Фрейду, представляется в виде некоего навязчивого невротического состояния. Страх перед отцом, чувство вины порождают беспредметное беспокойство, уходящее лишь в результате регулярных ритуалов-церемоний.

Положение об аналогии, близости поведения человека-невротика и индивида — участника ритуала Фрейд развивал в работах "Навязчивые действия и религиозные обряды" (1907) и "Будущность одной иллюзии" (1927). Обосновывая близость психологической структуры невроза и религиозного ритуала, Фрейд отмечал, что в обоих случаях присутствует внутреннее принуждение, интенсивный страх при отступлении от религиозного или невротического церемониала. Таким образом, религия и невроз, согласно его точке зрения, — это защита против неуверенности и страха, порожденных подавленными влечениями. В соответствии с этим религия — универсальный невроз навязчивости, а невроз можно рассматривать в качестве личной религии индивида.

Часть 2. Концепция происхождения  современной культуры

Путь к  культуре

Теория о развитии культуры, как  защиты от общества и общественных отношений получила развитие в работе Фрейда «Недовольство культурой». Она  представляет интерес тем, что написана она была довольно поздно в 1930 году, что представляет возможность как  можно ближе познакомиться со взглядами Фрейда.

Повторимся, что Фрейд подчеркивает - «слово «культура»  обозначает всю сумму достижений и учреждений, отличающих нашу жизнь от жизни наших животных предков и служащих двум целям: защите людей от природы  и урегулированию отношений между людьми». Чтобы лучше понять это,  рассмотрим по отдельности характерные черты культуры.

К культуре мы относим все формы деятельности,  все ценности, которые приносят человеку пользу, «подчиняют ему землю», защищают его от воздействия природы и т. п. Обращаясь к далекому прошлому, мы  находим первые культурные деяния - применение орудий, покорение огня, постройку жилищ, среди которых особенно выделяется покорение огня. Что касается других достижений, то с ними человек вступил на  путь,  по которому он в дальнейшем шел все время.  Фрейд пишет: «Всеми  своими  орудиями  человек  усовершенствует свои органы - как моторные, так и сенсорные - или же раздвигает рамки их применения…жилище - эрзац материнского лона,  первого  и, может быть, доныне желанного обиталища, в котором мы пребываем в безопасности и так хорошо себя чувствуем».

В результате получаем прямое исполнение большинства сказочных пожеланий: все это человек создал  посредством науки и техники, появившись на земле поначалу как «слабое  животное», на земле, «где и ныне каждый индивид должен  являться  на  свет  как беспомощный младенец». Все это человек должен  рассматривать как достижение культуры. С давних времен  человек создавал  себе идеальное представление о «всемогуществе и всезнании», воплощением которых были боги. Им он приписывал все то, что было  ему  запрещено.  Можно сказать, что боги и были его культурными идеалами.  Теперь  он  очень близко подошел к достижению этих идеалов, он сам сделался чуть ли не богом, правда лишь настолько, насколько человеческий здравый смысл вообще признает эти идеалы достижимыми. В одних случаях они совершенно неисполнимы, в других - наполовину. Человек стал «богом на  протезах», величественным, когда употребляет все свои вспомогательные органы, но они с ним не срослись и доставляют ему порой еще немало хлопот. Однако при всем своем богоподобии современный человек не  чувствует себя счастливым.

Роль красоты, чистоплотности и порядка в культуре

Человечество  вполне играет роль божества в религии  прогресса.

С.Н. Булгаков

Мы оцениваем культурный уровень  страны по тому, как в ней все  обустроено, насколько рационально используется:  как обрабатываются  земли, как служат человеку силы природы и каковы средства защиты от их разрушительного воздействия. В такой стране  «укрощены реки, угрожающие наводнениями, их воды отведены в каналы и по  ним  доставляются туда, где они необходимы». Минеральные ресурсы добываются и перерабатываются  в необходимые орудия труда и приспособления. В  достатке имеются средства сообщения. Но мы предъявляем культуре и  другие  требования. Как бы отказавшись от первоначально заявленного критерия полезности, мы говорим о  культурности, видя человека интересующегося вещами, которые вовсе не являются полезными, то есть не приносят прямой материальной пользы. Они кажутся, скорее, бесполезными,  когда парковые насаждения, полезные городу как игровые площадки  и  резервуары  чистого воздуха, имеют к тому же цветочные клумбы. Либо, когда  квартирные  окна украшены цветочными горшками. Необходимо заметить, что бесполезным,  высокую оценку которого мы ожидаем от культуры, является прекрасное. От культурного человека требуется почитание красоты - как встречаемой им в природе, так и созданной его собственными руками. Этим критерии культурности, установленные обществом, не исчерпываются, нам хочется видеть также признаки чистоты и  порядка. Всякая нечистоплотность кажется несовместимой с культурой. Это требование распространяется и на  человеческое тело. Нас не удивляет, что употребление мыла кому-то кажется прямо-таки  мери лом культуры. То же самое и с порядком.

Но если от природы не  стоит  ждать  особой чистоты, то порядок был, скорее, в ней преднайден. Наблюдения астрономическими циклами дали человеку не только прообраз, но  и  исходный пункт для привнесения порядка в свою жизнь. Порядок является принудительным повторением «единожды установленного». Он  определяет,  когда, где и как нечто должно делаться, дабы избежать промедлений и  колебаний во всяком схожем случае. Неоспоримы благодеяния порядка, он обеспечивает человеку лучшее использование пространства и времени,  сберегает его психические силы. Можно было бы ожидать, что порядок с самого  начала  и без принуждения установится в  человеческой  деятельности;  удивительно, что этого не произошло - небрежность, ненадежность, беспорядок в повседневной работе таковы, что их можно считать природной склонностью человека. «Он трудно воспитуем для следования небесным образцам».

По Фрейду,  красота, чистоплотность и порядок занимают особое место среди  требований культуры. Хотя они и не столь же  важны для жизни, как покорение сил. Но их и не отодвинешь в сторону, как  нечто второстепенное. Культура предполагает не одну лишь пользу  -  это  видно уже на примере красоты, которую нам никак не хочется исключать из  интересов культуры. Польза от порядка очевидна,  чистоплотность  включает  в себя гигиенические требования. Можно предположить, что польза от чистоты не ускользала от внимания людей даже в те времена, когда еще не было научно обоснованного предупреждения болезней. Но полезность и в данном случае не дает полного объяснения этого стремления, тут должно  присутствовать и нечто иное.

Культура как  регулирующий фактор социальных отношений

В качестве далеко немаловажной характеристики  культуры мы должны удостоить внимания тот способ, каким регулируются  взаимоотношения людей, социальные отношения, касающиеся человека. Здесь нельзя отойти от определенных идеальных требований и уловить, что вообще в данном случае  принадлежит к культуре. Фрейд считает, что, возможно, с самого начала следовало бы  заявить,  что  элемент  культуры присутствует уже в первой попытке урегулировать социальные отношения. Не будь такой попытки, эти отношения подчинялись бы произволу, т. е.  устанавливались бы в зависимости от интересов и влечений физически  сильного индивида. Совместная  жизнь впервые стала возможной лишь с формированием большинства - более  сильного,  чем любой индивид, и объединившегося против каждого индивида в  отдельности. Власть такого общества противостоит теперь как «право» власти  индивида, осуждаемой отныне как «грубая сила». Замена власти  индивида  на  власть общества явилась решающим по своему значению  шагом  культуры.  Сущность его в том, что члены общества ограничивают  себя  в  своих  возможностях удовлетворения влечений, тогда как индивид не признает каких  бы  то ни было ограничений.

Следующим культурным требованием, рассмотренным Фрейдом,  является  требование справедливости, т. е. гарантия того, что раз установленный  правопорядок не будет нарушен в пользу отдельного  индивида. В дальнейшем культурное развитие было направлено на то, чтобы право не превращалось в произвол небольшого  сообщества (касты, сословия, племени), которое занимало бы по отношению  к более широким массам положение правящего посредством  насилия отдельного индивида. Конечным результатом чего должно быть право, распространяющееся на  всех приносящих в жертву свои инстинктивные склонности, и никто  не должен становиться жертвой грубого насилия.

По Фрейду индивидуальная свобода не является культурным благом. Она была максимальной до всякой культуры, не имея в то время, впрочем, особой  ценности, так как индивид не мог ее защитить. Свобода ограничивается вместе с развитием культуры, а справедливость требует, чтобы ни  от одного из этих ограничений нельзя была уклониться. То,  что заявляет  о себе в человеческом обществе как стремление к свободе, может быть бунтом против имеющейся несправедливости  и  таким  образом  благоприятствовать дальнейшему развитию культуры, уживаться с культурой. Но это же стремление может проистекать из остатков первоначальной, неукрощенной культурой личности и становиться основанием вражды к культуре. Стремление к свободе, таким образом, направлено либо против определенных форм и притязаний культуры, либо против культуры вообще. В результате немалая часть борьбы человечества сосредоточивается вокруг одной задачи - найти целесообразное, т. е. счастливое  равновесие между индивидуальными притязаниями и культурными требованиями масс, из чего и вытекает одна из роковых проблем человечества.

В итоге мы пришли к мысли, что  культура равнозначна совершенству или пути к этому совершенству.  Посмотрим  теперь  с  другой  стороны.

«Культурные запреты»

Культура  начинается с запретов.

Юрий  Лотман

Фрейд замечает, что нельзя не заметить одного из самых важных свойств культуры - насколько культура строится на отказе от влечений, настолько предпосылкой ее  является  неудовлетворенность  могущественных влечений. Эти «культурные запреты» господствуют в огромной области социальных отношений между людьми. Известно, что они - причина враждебности, с которой вынуждены вести борьбу все культуры. Нелегко понять, что  вообще  в  силах  заставить влечение отклониться от удовлетворения. Это совсем небезопасно: если нет экономической компенсации, то можно ждать серьезных нарушений.

Тенденция к ограничению сексуальной жизни со стороны культуры  проявляется не менее отчетливо, чем другая ее тенденция, ведущая к расширению культурного круга. Уже первая фаза культуры, фаза тотемизма, принесла  с собою запрет на кровосмешение - запрет, нанесший, вероятно, самую глубокую за все время рану любовной жизни человека. Посредством табу, закона, обычая вводятся дальнейшие ограничения, касающиеся  как  мужчин,  так  и женщин. Экономическая структура общества также оказывает влияние  на  меру  остающейся  сексуальной свободы. Культура действует принуждением экономической необходимости, тем самым отнимает у сексуальности значительную часть психической энергии, каковой культура пользуется в своих целях. Страх перед восстанием  угнетенных  принуждает ввести строжайшие меры  предосторожности.  Высшая  точка  такого развития обнаруживается в западноевропейской культуре. Запреты и ограничения преуспевают лишь в организации  беспрепятственного  протекания  сексуальных интересов по допустимым каналам  Современная культура ясно дает понять, что сексуальные отношения  допустимы  лишь  в виде единственной и нерасторжимой связи между  одним  мужчиной  и  одной женщиной. Культура не желает знать  сексуальности  как  самостоятельного источника удовольствия и готова терпеть ее лишь в качестве  незаменимого средства размножения.

Культура не удовлетворяется уже существующими союзами, она  желает  связать членов сообщества либидонозно,  пользуется  для  этой  цели  любыми средствами, поощряет установление сильных  идентификаций  между  членами сообщества. Культура мобилизует все силы заторможенного по цели  либидо, чтобы подкрепить общественные союзы отношениями дружбы.  Для  исполнения этого намерения она неизбежно  ограничивает  сексуальную  жизнь.

Так как культура требует принесения в жертву не только сексуальности, но также агрессивных склонностей человека, становится понятнее,  по чему людям нелегко считать себя ею «осчастливленными». Культурный человек променял часть своего возможного счастья на частичную безопасность. Не следует, однако,  забывать,  что  в  первобытной  семье только ее глава пользовался подобной свободой  удовлетворения  влечений, все прочие жили порабощенными. Контраст между наслаждающимся преимуществами культуры меньшинством и лишенным этих выгод большинством был, таким образом, максимальным в  начале  культурного  существования.  Тщательное исследование живущих в первобытном состоянии  племен, по замечанию Фрейда,  свидетельствует о том, что свободе их влечений не позавидуешь: она  подлежит  ограничениям иного рода, но, пожалуй, еще более строгим, чем у современного  культурного человека.