Категории «Честь» и «Достоинство» и их социально-историческое понимание

Если достоинство по определению  абсолютно, то каким образом его  можно «потерять», «уронить», «попрать»  или «воспитать»?

 

Мы уже этого касались: ни отнять у человека достоинство, ни наделить его достоинством невозможно. Но, по недостатку чувства своего неотъемлемого  личного достоинства, сам человек  может оказаться не на его высоте: поступив против совести (которая есть главное содержание личности) или презрев стыд (который есть инстинкт сохранения личного, интимного), – предпочтя тому или другому какие-то выгоды. Таким лишь образом достоинство «теряют», «роняют». Но и это остается личным делом потерявшего и уронившего, – достойные люди этим не воспользуются. Унижать того, кто уже сам себя унизил – будто совершать преступление чужими руками: то же преступление, только еще отвратительнее.

 

Да, – так что же значит «попрать»  чье-то достоинство? Значит совершить то, с чем по справедливости смириться нельзя: совершить насилие, все равно над плотью или душою. По сути, достоинство человека не умалишь, даже убив самого человека. Но чувство достоинства оскорбить можно и словом, – и побуждая нас реагировать на оскорбления, это чувство совершенно право. Иногда борьба за личное достоинство составляет наш непреложный долг – например, ничто не может заставить нас предать другого; иногда отказ от такой борьбы – отказ от мести, прощение – самый достойный ответ на обиду. Но и в последнем случае право на защиту достоинства неотъемлемо. В общем, попрать достоинство нельзя, но и пытаться это сделать – преступление.

Ну, и – «воспитать». Понятно, это  значит воспитать в человеке чувство  его личного достоинства. Совесть, стыд должны быть у человека личными  – не рабскими, не производными от страха или послушания – так что без  воспитания такого чувства достойного воспитания не получится...

Какая связь между личным достоинством и личными достоинствами?

 

Достоинство, о котором мы говорим  – и не только человеческое или  личное, но и гражданское – всегда в числе единственном; ни к жалованным, ни к личным достоинствам оно отношения  не имеет. Его не вручают за заслуги, оно в нас – исходно.

Достоинство в каждом уважаемо, достоинства  же могут быть любимы, вызывать восхищение; уважение любви не требует. И все-таки есть одно, чем достоинства (множественное  число) могут послужить достоинству (единственное): они укрепляют наше чувство достоинства человека вообще, делают наш гуманизм оптимистическим. Ведь можно осмыслить абсолют  человеческого достоинства и  так: это все лучшее, на что человек  в принципе способен.

 

Что общего между чувством собственного достоинства и гордостью?

 

Ничего. Точнее, чувство собственного достоинства ей в принципе противоположно. Оно должно быть, и точка; ведь это  твой долг перед собою, а долг –  не заслуга. Вообще говоря, гордиться  можно (и то не нужно) лишь тем, что  тебя от других выгодно отличает –  достоинство же неотъемлемо в  каждом. Но даже, если большинство на твоих глазах свое достоинство предаст, а тебе ценой страшных усилий удастся  его сберечь, и это тебя будто  и выделит – достойному человеку ни малейшего удовольствия этот факт не доставит и гордыне никак не послужит.

 

Впрочем, те, кто воображает, что  достоинство относительно – измеряется положением – безусловно воспримут в каждом, кого сочтут ниже себя, любые проявления собственного достоинства настоящей гордыней... Но это, как говорится, уже их проблема.

Что такое честь?

 

Понятие чести соединяет будто  бы несоединимое: статус, нечто в  принципе относительное, и достоинство, в принципе абсолютное. Честь –  это социальный статус (место на иерархической ступени или в  общественном мнении), соответствовать  которому душой и телом полагают вопросом личного достоинства.

 

Категория, как видим, в моральном  плане весьма сомнительная. Даже если «положение обязывает» (то есть честь  обязывает) к чему-то доброму –  это, тем самым, достойно, – но лучше, чтобы к доброму нас обязывало само достоинство независимо от положений. Ведь есть такие положения, что ни к чему доброму и не обязывают...

 

Честь, – это и, наоборот, личное достоинство, блюсти которое заставляет статус. Вот – дуэль: здесь, чтобы не упасть в глазах общества, вроде бы защищают свое личное достоинство. Порочность такой позиции наглядно демонстрирует сама дуэль. – Защищать достоинство следует ради него самого. Но достоинство истинно достойного человека, сверяющегося с собственной совестью, а не с чужими глазами, не каждый может оскорбить, даже и пытаясь это сделать; и месть ничего не меняет, и сама по себе недостойна; и жребий, которым является дуэль (в противном случае она является убийством) – вещь, возмущающая человека, как существо разумное, одной своей бессмысленностью...

 

Честь как моральный феномен  есть в первую очередь внешнее  общественное признание поступков  человека, его заслуг, проявляющееся  в почитании, авторитете, славе. Поэтому  чувство чести, внутренне присущее личности. Оно связано со стремлением  добиться высокой оценки со стороны  окружающих, похвалы, известности.

Итак, это бесценная честь человека как такового, сознаваемая в себе личностью, духовно дозревшей до автономии (моральной независимости  от любого места в иерархии).

Как сказано, честь каждого относительна: отражает выделенную индивиду социумом часть (честь) суверенной власти.

 Замечу: даже если речь всего  лишь о служебном продвижении,  всякую честь индивиду жалует, в конце концов, высшее лицо  всей иерархии («повышает» в чине  тот, кому «высшим» дано такое  право, и так до самого «верха»). Вот почему не говорят о  «чести монарха» и даже «честь  президента» как-то не звучит  – верховная власть социума  воплощает уже не честь (часть), а целое (суверен). Честь дана  избранным, и все же она –  номер второй; номер первый –  «монаршье достоинство».

 Жалованная таким образом  честь может наследоваться –  это старинный институт аристократии; может заслуживаться – это  более современный институт карьеры.  …Абсолютно, – выражает бесценную уникальность индивида.

 Это достоинство жаловано  человеку Богом (я хочу сказать:  принадлежит его естеству) и человеческие  иерархии тут не при чем. Вот почему говорят, хоть иногда и насмешливо, о «царском достоинстве» не только в применении к царям: во всякой автономной («суверенной») личности достоинство – «царское», то есть полной меры. Но не говорят о «достоинстве дворянина» или «офицера», о достоинстве высокого чиновника и т.д.: с достоинством может и должен жить и последний в чине.

 Аристократу, чтобы стать  аристократом, достаточно, по чьему-то  выражению, «лишь дать себе  труд родиться»; чтобы обладать  всей мерой достоинства – то  же самое! А вот за попытками  выслужить какое-то особое достоинство  – скрывается неуверенность в  нем. 

…Так что «карьеризм» – это  лишь бранная кличка честолюбия, –  благородной страсти к чести. Пусть и честолюбие имеет свои неприятные крайности, но если бы честью никто не дорожил, разве было бы не хуже? Чем бы держалось общество, кто бы стал подчиняться его нравственному  целому («порядку»), когда бы никому ничего не было от власти нужно?..  …Так что честолюбие – пусть самое благородное – все- таки не больше, чем карьеризм. Скажем так: карьеризмом называют честолюбие особо беспринципное. Но ведь и всякая честь предлагает свои собственные, а не собственные личности, принципы… А что может помочь дурному обществу, больному социальному целому, если не независимый суд отдельно взятых порядочных людей?

Честь – именно, по сути, привилегия.

 Чувство чести – это, изначально, развитое сознание своей относительной  привилегированности в социуме  (когда-то – на фоне так называемых  простолюдинов), и – за все  дарованное ведь следует быть  благодарным – связанного с  нею долга. («Подлые», то есть простолюдины, этого внутреннего долга, долга  благодарности/чести, не имеют;  послушными их вынуждает быть  божий и земной страх.)

Механизм чести состоит в  движении от внешнего признания к  внутреннему желанию этого признания; честь - это то, что человек должен завоевывать, то, чего он должен добиваться. Общественное одобрение приходит к  человеку со стороны его социального  окружения, честь воздается ему  в соответствии с оценкой, которую получают качества человека как представителя той или иной социальной группы (класса,нации, сословия, коллектива). Поэтому понятие чести связано с социальным статусом человека, его соответствием требованиям и ожиданиям, предъявляемым ему группой, к которой он принадлежит.

Итак, честь - это оценка с позиции  социальной группы, конкретного исторического  сообщества; достоинство - это оценка с точки зрения человечества, его  общего предназначения. Поэтому чувство  чести вызывает

желание возвыситься и первенствовать в той социальной группе, от которой  добиваешься почестей.

Взаимосвязь чести и достоинства.

 

Кроме различий, между честью и  достоинством существует определенная связь и сложная взаимная согласованность.

Потребность в чести, т.е. признании, уважении, авторитете обнаруживается у тех, кто ценит свое достоинство. Человек с достоинством (достойный  человек) должен быть честолюбивым - «любить  честь».

Однако не обязательно, что чем  выше у человека чувство собственного достоинства, тем больше у него развито  честолюбие. Человек гордый, обладающий в полной мере чувством собственного достоинства, бывает в то же время  настолько скромным, что внешнее  признание - почет, честь - его не только не волнует, но даже может быть для  него отталкивающим.

Необходимость противопоставления чести  и достоинства также состоит  в подчеркивании различия внешнего критерия стандартов нравственного  поведения и внутреннего критерия, ориентированного на идеал морального и, в целом, социального совершенствования  личности. Понятие чести преобладает  в культурах, ориентированных на социальную иерархию, сословное разделение общества. Более всего это отвечает феодальной общественной организации. В культурах, связанных с идеей автономии личности, с признанием равенства всех людей, особенно там, где утверждается равенство возможностей, и обеспечение такого равенства определяется одной из целей деятельности государственных институтов, преобладающей становится ориентация на достоинство. В некоторых случаях категории долга, совести, достоинства рассматриваются как однопорядковые, отражающие с разных сторон в принципе один и тот же круг явлений нравственной жизни.

Выражения «спокойная совесть», «чистая  совесть» относятся, с нашей точки  зрения, к поведению, включающему  обычные стандарты общества, относящиеся  к личному поведению. Сюда включается требование быть полезным для общества, работать не только на собственное  благо, но и на благо других людей, выполнять требования, следующие  из необходимости особого исторического  периода, например, из необходимости защищать свою родину во время войны. Но понятие долга не содержит требования, ориентированного на сверхусилия. Нравственный долг не предписывает никому необходимости быть великим ученым, конструктором, политическим деятелем и т.д. Реализуя данные стремления, личность ориентируется уже не на понятия долга, а на стремление к утверждению собственного достоинства, стремление к самореализации. Другое дело, что, добиваясь нового общественного статуса, нового положения, личность одновременно расширяет пределы своей свободы и тут же вновь сталкивается с требованиями долга, которые предъявляются ей уже как совокупность особых требований, которым должен отвечать человек: политический деятель, полководец, ученый, депутат парламента.

Честь относительна – и притом абсолютна: священна. Что это значит?

 Каждый по чести выше одних  и ниже других, но точно рядом  с равными себе. Без этого «точно» о чести в полном смысле слова говорить еще не приходится. Сдерживая аппетиты самолюбия, честь возводит относительное достоинство каждого в некий абсолют для него; дворянин отправляет свой культ чести, дворовый человек – свой. Установленные кодексы чести, разные на разных социальных ступеньках и непреложные для каждой из них, претендуют на то, чтобы быть для человека его святым – нравственным – долгом. (Скажем лучше: сакральным, квазинравственным.)  Достоинство абсолютно в каждой функции, которую исполняет в обществе человек, какой бы относительно значимой или малозаметной она ни была (лишь бы была, именно, достойной, то есть этичной).

 Каждый, в достоинстве, точно равен каждому – и тому кто «выше», и тому, кто «ниже». Ибо «выше» и «ниже» относительны, это лишь должности или разные функции социального механизма, отправляемые лицами одного высочайшего титула «человек». Каждый делает свое, но долг – нравственный долг – при этом у всех один и тот же: браться лишь за дело доброе и притом быть в нем добросовестным. Это вопрос достоинства.

…В конце концов, с развитием  идеи святости чести, и высшие в иерархиях  не смеют обращаться с низшими как заблагорассудится – но строго по чести. Когда-то царь, располагая честью своего дворянина, мог поучить его и палкой – затем картина меняется; царь может дворянина заточить в крепость, но не обругать, может послать на смерть, но не на заведомое негодяйство. Это момент поворотный. Ибо судьей тому, что честно и бесчестно, приходится уже выступать самой личности – и, значит, образовывать собственные представления о чести. Так рождается нечто близкое к абсолютному личному достоинству.  Добросовестное исполнение долга в ролях, не обещающих никакой чести (то есть никакого почета) – если только сами роли не бессовестны – вот настоящее начало духовной независимости от иерархизма, абсолютного личного достоинства. Лучше – именно достойнее – хорошо мести двор, чем плохо управлять страной. Не правда ли: если о дворянине можно сказать – «он ведет себя с честью», то о лакее того больше – «он ведет себя с достоинством». Точно так же, как (об этом уже говорилось) можно сказать о царе! Все правильно. Достоинство вне и выше чести, и чем меньше честь, тем оно более востребовано.

С давних пор слово честь употребляется  и вне прямой зависимости от силовой  иерархической шкалы, – очевидно, по аналогии с ней. Смысл аналогии в том, что всякий «кодекс чести» – это, так сказать, частная нравственность группы, честь значит ее особый долг. Существует честь – частная мораль – дворянства, офицерства, существует и врачебная честь, и купеческая, женская и так далее. «Честь врача» то же, что «долг врача» – долг спасать любого, друга или врага; честь/долг солдата требует, ясно, чего-то совсем иного…