Категории «Честь» и «Достоинство» и их социально-историческое понимание

 Вопрос в следующем. Дополняет  ли эта частная мораль –  мораль общую для всех, или  может ей противоречить? –  Хорошо, когда дополняет, хотя  и в этом случае честь и  мораль вещи разные. Но бывает  и так, что идет вразрез,  – вразрез даже с традиционной  моралью (когда институты, жалующие  честь, родились не непосредственно  из этой традиции). Существует  же и воровская честь… Достоинство, или «звание человека», следует беречь в любом положении одинаково, и подлинная мораль - человечность - для любой социальной группы точно та же, что и для любой другой. Достоинство – одно из двух оснований, на которых стоит эта подлинная мораль. (Если то, как следует поступать, определяет «золотое правило», то на вопрос почему отвечает оно и только оно, высшее человеческое достоинство: да просто потому, что я не скот, а человек…) Традиционная нравственность всякой группы – ее частная нравственность, это тот же «кодекс чести» (имеющих честь принадлежать к живущим в данной традиции); тогда как человечность, разумеется, универсальна.

 Но существует же особый  нравственный долг – например, частный долг врача? – Да, но  достоинство требует того, чтобы  всякий «частный» долг лишь  расширял, но не сужал или не  противоречил долгу человечности.

Архаичный смысл слова «честный»  – блюдущий честь, праведный («правильный»), ведущий себя сообразно кодексу  нравственности/чести своей социальной группы. Например, «честная девушка» – не та, которая никогда не врет и не подводит, а та, которая, как положено, хранит «невинность» до брака.  «Честный» – правдивый. Не в прежнем смысле «праведный», а в прямом «не прибегающий к лжи» (в том числе к обману доверия: а то ведь доносчик тоже мнит себя правдолюбом). Правдивость – верное свидетельство достоинства; в достойных целях мы никому не обязаны отчитываться, но уж и трусливо прятать их за вымышленные не будем.

В вопросах чести не существует пустяков. Все, что хоть отдаленно затрагивает  честь, не может быть оставлено человеком  чести без внимания. Ведь честь  – это квазинравственность; как невозможно, чтобы нравственный человек совершил хоть маленькую низость, так и недопустимо, чтобы человек чести стерпел и спустил кому-то хоть маленькое оскорбление. (Оттого честь так бывает похожа на самолюбивую мелочность…)

 Кроме того, в вопросах чести  нет видимостей. Если людям со  стороны кажется, что твоя честь  нарушена, значит, она нарушена и  требует восстановления: честь ведь  дело общественное, а не личное.  В абсолютном масштабе достоинства, всякий вопрос самолюбия – выяснения моей и чужой сравнительной чести/цены – сущий пустяк. Большинство личных обид суть обиды недооценки и как таковые достоинства не задевают; стать на почву достоинства – значит стать выше самолюбия, – простить великодушно. Достоинство – основание подлинной нравственности, и лишь безусловному злу достоинство требует отпора.

 Кроме того, достоинство принципиально  не интересуют видимости, но  только сущности; «от людей» ему  ничего не стыдно, – иначе приходилось  бы зачастую стыдиться и добра;  оно в отчете лишь перед  самим собой. 

Честь, как дело сверхличностное, не входит в обстоятельства, не интересуется субъективной стороной дела. Это вопрос социальный и как таковой – формальный; вопрос процедуры. Скажем, «обесчестить» женщину можно и насильно. И дворянина также: например переломить, в людном месте, у него над головою шпагу… Соответственно, судить о чужой чести и можно и должно.  Достоинство – дело воистину личное. Никакой внешней – насильственной или формальной – процедурой его не заденешь. Только живая свободная личность в ее неповторимой ситуации и имеет значение, если мы беремся судить о ее достоинстве в этой ситуации; и это так трудно, что, даже если мы имеем дело с явным проступком, лучше, до последней возможности, не судить.

Честь демонстративна. Ей прятать  нечего, и в любую минуту она  должна быть готова себя выказать, за себя постоять… Достоинство интимно. Больше всего оно дорожит, кажется, «личной жизнью» – сферой непросматриваемого, неподотчетного.

Честь воинственна.

 То есть жестокость, этот  грех против человеческого вообще, когда совершается частной моралью чести, считается необходимой.

 Да, за твоей личной (единичной)  честью стоит честь всех тебе  равных, и это должно сделать  ее бескомпромиссной. Защищая свою  честь дворянина или офицера  (то есть отмщая всякий нанесенный тебе лично ущерб), ты защищаешь общую честь дворянства или офицерства; тут ты не волен решать сам, дело это не личное, а общее, которому личное должно быть без колебаний приносимо в жертву. Так, отказавшийся от дуэли офицер не мог быть терпим в своем полку, и т.д. Война за честь вплоть до риска жизнью – дело не только самолюбия, но святой долг, «долг чести».  Достоинство миролюбиво, терпимо, готово искать компромиссы.

 Это необходимо следует уже  из определения личного достоинства  как достоинства в каждом человеческого  вообще. Человечность выше любой  частной морали (чести), и любым  притязаниям последней должен  быть положен предел, как только  она потребует жестокости. Если  кто-то скажет, что и достоинство таким образом нетерпимо – нетерпимо к безусловному злу насилия и жестокости, – что ж, он будет прав. Эта «нетерпимость» и есть миролюбие.

 Да, перед всяким коллективным  принципом должен помещаться  разум, который бывает только  личным. Честь честью, но человеком  надо оставаться в любом случае.

…Впрочем – если говорить, скажем, о дуэли – за принесенным по форме извинением должно последовать, со стороны человека чести, если не прощение, то отказ от мести. И это  тоже понятно. Ибо честь дело сугубо общественное и как таковое –  формализованное, формальное; если формально  честь удовлетворена, личные страсти  обязаны отступить. Формализм вообще по-своему великодушен.  Мстительность – свойство недостойное, ничтожное. Достоинство великодушно: дорожа уникальным, оно готово бесконечно долго входить в обстоятельства, и, видя невозможность судить формально- однозначно, прощать «до семижды семи раз». Но никакая форма, законность или социальная оправданность не сделает для нее приемлемой бесчеловечность. По-своему жестким бывает и достоинство.

Союзник чувства чести в человеке – самолюбие. То и другое мерят  достоинство в сравнительных  единицах, то и другое смотрят на себя чужими глазами, и ревнивы…

 

Заключение:

 

В общем, честь и достоинство  – если и не во всем различны, то по меньшей мере взаимозаменяемы. У одних может быть честь, у других – достоинство. Взять карьеризм, или честолюбие: это именно готовность платить за честь достоинством...

Честь: относительное достоинство  личности как ее социальная привилегия, налагающая нравственный долг 

Достоинство: абсолютная честь морально автономной личности, с ее естественными правами и обязанностями.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список  использованной литературы:

 

М.А. Дедюлина. Этика: Учебно-методическое пособие. - Таганрог: Изд- во ТРТУ,2005. - 100 с., 2005

Александр Круглов. Афоризмы, мысли, эссе