«Голландская болезнь» в России и особенности ее проявления

Вторым последствием есть эффект перемещения ресурсов. Экзогенный рост цены в секторе Нефть приводит к росту стоимости предельного  продукта обоих факторов производства, занятых в этом секторе. При неизменном уровне заработной платы это означает рост спроса на труд в этом секторе, что приводит к перетоку рабочей силы из остальных секторов экономики в сектор Нефть.

Оба рассмотренных эффекта  привносят свой вклад в снижение выпуска в Торгуемом секторе, в то время как влияние на сектор Неторгуемый неоднозначно: эффект расходов положительно влияет на выпуск данного сектора, а эффект перемещения ресурсов - отрицательно.

Именно снижение выпуска  в Торгуемом секторе вследствие роста цены в секторе Нефть  и называется эффектом «голландской болезни».

Насколько чувствителен этот результат к сделанным нами допущениям относительно устройства рассматриваемой  экономики? Посмотрим, меняются ли наши выводы, если мы изменим предположения  относительно мобильности факторов производства.

Во-первых, давайте предположим, что Нефтяной сектор задействует  только немобильные факторы, то есть факторы производства, используемые в этом секторе, совершенно непригодны для использования в других секторах экономики. Этот предельный случай называется случаем изолированного («анклавного») Нефтяного сектора и предполагает отсутствие взаимосвязи между внутренними рынками факторов производства и Нефтяным сектором. В этой ситуации эффект перемещения ресурсов будет отсутствовать и только в силу реального удорожания внутренней валюты мы однозначно получаем прирост выпуска в Неторгуемом секторе и падение выпуска в Торгуемом секторе в ответ на рост цены на нефть.

Таким образом, мы видим, что  предположения относительно мобильности  факторов существенным образом определяют результирующее влияние изменения  цены нефти на развитие остальных  секторов экономики.

Постараемся вывсети макроэкономические последствия роста цены на нефть. Предположим, что долговременное увеличение цены произошло неожиданно. Это приведет к росту текущего и перманентного дохода страны. Благодаря эффекту дохода последует рост агрегированного потребления во всех секторах экономики, в том числе в секторах Неторгуемых и Торгуемых товаров. Очевидно, должно соответствующим образом вырасти и производство, по крайней мере в секторе Неторгуемом, а следовательно, и инвестиции в этот сектор.

С другой стороны, существует обширная литература, которая указывает  на некоторые, как экономические, так  и экономико-политические механизмы, которые в этих условиях отрицательно влияют на стимулы к инвестициям. Например, дополнительная прибыль может  оказаться «захваченной» трудовыми  союзами, ограничение продаж нефти  в странах ОПЕК может уменьшить  стимулы инвестировать в Нефтяной сектор, рост дохода может снизить  предложение труда и т.д. Таким  образом, однозначного ответа на вопрос о том, как отреагируют инвестиции на рост цены на нефть, мы не можем получить.

С ростом реальных доходов  логично ожидать роста накоплений. При заданном уровне инвестиций это  положительно отразится на счете  текущих операций. Однако, если рост цены приведет к росту инвестиций, то, предполагая высокую интенсивность  импорта в отношении капитальных  товаров, что соответствует ситуации в развивающихся странах, можно  ожидать временное ухудшение  счета текущих операций благодаря  росту импорта инвестиционных товаров.

1.3 «Ресурсное  проклятие»

Термин «ресурсное проклятие» был введен английским экономистом  Р. Аути для обяснения парадоксального явления: значительного падения уровня жизни в странах-экспортерах нефти в 1970 - 1980-е годы. В течение двух с лишним десятилетий, прошедших с момента установления «нефтяного эмбарго» в 1974 году (которое привело к резкому росту цен на нефть), показатель ВВП на душу населения, лучший экономический индикатор уровня жизни, в странах ОПЕК снижался в среднем на 1.3 % в год, тогда какв остальных развивающихся странах он рос в среднем более чем на 2 % в год.

Факт более медленного развития стран, богатых ресерсами, впервые был выявлен в межстрановом исследовании Дж. Сакса и Э. Уорнера. Они отмечали, что вполне согласуется и с результатами исторического анализа экономического роста: в XVII веке бедные ресурсами Нидерланды обогнали богатую драгоценными металлами Испанию, а в конце XIX - начале XX веков Япония обогнала Россию.

В отличие от широко распространенного  мнения, результаты данных исследований не доказывают, что страны, богатые  ресурсами, жили бы лучше, если бы избаились от них. «Ресурсное проклятие» - это отрицательное влияние структуры экономики на темпы экономического роста (а не на уровень развития). Чтобы развиваться быстрее, нужно не уничтожить природные ресурсы, а заменить их другой продуцией. «Ресурсное проклятие» свидетельствует об отрицательном влияние не самого наличия природных ресурсов, а их доминирования в национальном хозяйстве. Например, США - один из крупнейших производителей нефти в мире, но это производство играет в их экономике небольшую роль, не покрывая и половины ее потребностей.

Одним из признаков несостотельнсти гипотезы о макроэкономической природе «ресурсного проклятия» является, то что оно поражает не все страны, а только государства с неразвитыми политическими институтами. Имеет место «условное проклятие»: в странах с развитыми политическими и экономическими институтами нефтяное богатство не влияет на рост (или влияет положительно), а в незрелых демократиях отрицательный эффект присутствует; более того, в этих странах нефтяное изобилие приводит к задержкам в проведении реформ и дальнейшему разрушению институтов. Сформулировано предположение, что увеличение «нефтяного бонуса», усиливая борьбу за ренту, в условиях политического равновесия ослябляет спрос на хорошие институты.

Гипотеза о том, что  «ресурсное проклятие» грозит прежде всего государствам со слабыми политическими  институтами, подтверждается и опытом развитых стран: в них изменения  конъюнктуры не приводит к ухудшению  институтов. Норвегия, одна из самых  богатых углеводордами стран, использовала дополнительные доходы от экспорта нефти на увеличение расходов, на образование и создание стабилизационного фонда. Однако, поскольку ресурсы были открыты уже после того, как в стране сложились развитые политические и экономические институты, ресурсное изобилие не привело к долгосрочному заедлению темпов роста. Норвегия и сейчас - одна из самых богатых стран в мире.

Свобода права собственности  также связана с ресурсным  проклятием. Оказывается, что вероятность  национализации зависит отрицательно от уровня развития политических институтов. В качестве показателя развития политических институтов рассматривается уровень  демократии и показатель наличия  сдержек и противовесов, ограничивающих исполнительную власть. Полученные результаты вполне соответствуют интуитывным представлениям - чем выше цена на нефть, тем больше соблазна отобрать нефтяную компанию; политические интституты ограничивают возмоность экспроприации, так как подотчетное правительство должно учитывать отрицательное влияние нарушения прав собственности на инвестиционный климат.

Страны, в экономике которых  доминируютприродные ресурсы, характеризуются - при прочих равных условиях - более низкими темпами экономического роста. По мнению господинов Гуриева и Сонина, этот факт, который часто называют «ресурсным проклятием», не объясняется макроэкономической «голландской болезнью». «Ресурсное проклятие» связано с закономерностями развития политических и экономических институтов. Оно поражает в первую очередь те страны, в которых институты не развиты. Более того, его основной механизм -дальнейшее разрушение институтов.

Глава 2. Особенности  «голландской болезни» в России

2.1 Российская  специфика «голландской болезни»

В последнее время к  описанию экономической ситуации в  России все чаще применяют термин «голландская болезнь», подразумивая под этим понятие в широком смысле зависимость экономики от конъюнктуры мировых рынков минерального сырья. О «голландской болезни» на официальном уровне впервые было заявлено Министерством экономического развития и торговли в 2000 году. Проблема, по мнению специалистов, министерства, заключается в том, что рост экспортной выручки позволяет наращивать капитальные вложения в добычу нефти и газа без увеличения производства. Дискуссия по этому вопросу в основном сводится к монетарным аспектам проблемы. Взаимосвязь валютного курса и сырьевого экспорта были неоднократно исследованы. Некоторые экономисты, в частности А. Брич, указывают на некорректностьиспользования термина «голландская болезнь» для анализа ситуации в российской экономике. По его мнению, данная модель описывает явление неожиданного открытия новых сырьевых месторождений с последующим ростом реального валютного курса и негативным воздействием на отрасли экономики, не относящиеся к сырьевым.

Аспекты экспортосырьевой ориентациироссийской экономики

Анализ данных поквартальной  динамики доли экспорта и импорта  в ВВП России, а также доли углеводородов  в экспорте в 1994-2007 гг. (рис. 2) позволяет  утверждать, что российская экономика  достаточно открыта: отношение экспорта товаров к ВВП России в 1994-2007 гг. составило в среднем 29,3%, импорта  товаров к ВВП - в среднем 17,0 %. Заметим, что на протяжении всего  рассматриваемого периода экспорт  товаров из России превышал импорт, что вело к дополнительному притоку  валюты и поддерживало курс рубля.

Рис. 2 - Поквартальная динамика основных показателей, характеризующих  внешнюю торговлю России в 1994-2007 гг.

Известно, что основная доля российского экспорта товаров приходится на экспорт углеводородного сырья  и продуктов его переработки. При этом если ВВП в долларовом выражении в 2007г. вырос по отношению  к 1994г. в 4,7 раза, а экспорт товаров - в 5,3 раза, то экспорт углеводородов - в 8,7 раза, в результате чего его  доля в общем товарном экспорте увеличилась  с 37,4% в 1994 г. до 61,5% в 2007 г.

Заметим, что увеличение доли углеводородов в экспорте товаров  из России происходило не только по причине растущих мировых цен  на энергоносители, но и за счет роста  физических объемов поставок, в ущерб  потребностям российской экономики  в продукции нефтегазового комплекса (рис. 3). Так, по данным ФСГС РФ, экспорт  нефти с 1995 г. по 2007 г. вырос в 2,1 раза (со 122 млн т до 258 млн т), в то время как добыча нефти и газового конденсата - всего в 1,6 раза (с 307 млн т до 491 млн т). Экспорт нефтепродуктов за указанный период вырос в 2,4 раза (с 47,1 млн т до 111 млн т), в то время как первичная переработка нефти - в 1,3 раза (со 182 млн т до 229 млн т).

Рис. 3 - Доля экспорта в общем  объеме добычи (производства) основных углеводородов в России в 1995-2007 гг., %

Относительное уменьшение ориентации на экспорт за указанный период можно  отметить только в газовой сфере: при росте добычи газа на 9,4% его  экспорт снизился на 4,2 %.

Проведенный анализ позволяет  заключить, что экспортосырьевая направленность российской экономики за рассматриваемый период только усилилась.

Сложившееся положение привело  к существенному укреплению реального  валютного курса рубля. Несмотря на резкую девальвацию курса рубля  в 1998-1999 гг., реальный валютный курс рубля  в остальные годы рассматриваемого периода укреплялся, в результате чего в конце 2007 г. индекс реального валютного курса доллара США к российскому рублю составил 34% по отношению к первому кварталу 1994г., что означает относительное удорожание продукции отечественных товаропроизводителей по сравнению с продукцией их иностранных конкурентов (за этот период) почти в 3 раза.

Таким образом, в России налицо все предпосылки для развития «голландской болезни». Имеются и  явные подтверждения негативного  влияния укрепления курса российского  рубля на экономику России. Так, обращает на себя внимание тесная положительная  взаимосвязь индекса реального  валютного курса доллара США  к российскому рублю и доли экспорта в ВВП России. Заметим, что  импорт товаров практически не связан с изменением реального валютного  курса и с 2000 г. варьируется в  диапазоне 15-19% от ВВП.

Укрепление реального  курса национальной валюты может  иметь как негативные, так и  позитивные последствия для отдельных  отраслей национальной экономики. С  одной стороны, укрепление реального  курса национальной валюты ведет  к ослаблению конкурентоспособности  внутренних производителей перед зарубежными  вследствие относительного удорожания их продукции. А с другой - к сравнительному удешевлению импортируемого сырья  и оборудования, а также дополнительному  притоку иностранного капитала в  страну, что увеличивает инвестиционные возможности внутренних производителей.

Поскольку большая часть  сверхдоходов от экспорта сырья в  России (благодаря реализуемым мерам  фискальной политики) присваивается  федеральным бюджетом, государство  может ограничивать конкурентоспособность  добывающих отраслей и увеличивать  государственные социальные и инвестиционные расходы. То есть стимулировать платежеспособный спрос, сдерживая негативные последствия  укрепления курса национальной валюты. Именно роль государства в перераспределении  сверхдоходов от экспорта сырья не позволяет «голландской болезни» пустить  глубокие корни в экономике России.

Вместе с тем проводимая государством экономическая политика не лишена существенных недостатков.

Обладая значительными финансовыми  ресурсами, аккумулированными, в первую очередь, вследствие экспортосырьевой ориентации, государство уходит от решения фундаментальных проблем российской экономики. Выравнивание конкурентоспособности отраслей национальной экономики обеспечивается, главным образом, за счет фискальных, а не стимулирующих мер, что подавляет инвестиционную активность.

Так, доля инвестиций в основной капитал в ВВП находится на крайне низком, не достаточном для  инновационного развития экономики  уровне в 19,5% в 2007г. Для сравнения: в  Южной Корее в период бурной модернизации экономики этот показатель стабильно  превышал 30%. Более того, аккумулированные государственным бюджетом средства при размещении в иностранные  ценные бумаги, по сути, работают на развитие американской и европейских экономик.

В то же время наблюдающийся  опережающий рост внутренних цен  на продукцию нефтегазового комплекса  ведет к инфляции издержек, сокращает  рентабельность в других отраслях экономики, подавляет экономическую активность и усиливает негативный эффект «голландской болезни», ослабляя конкурентоспособность национальной экономики.

Что нужно делать против ГБ?

С учетом вышеизложенного  ясно: России грозит опасность превращения  в сырьевой придаток стран Запада и государств АТР, прежде всего Китая. Как же эту угрозу нейтрализовать? С одной стороны, предстоит смена  самой модели экономического развития, о чем и пойдет речь в последующих  разделах настоящей статьи. С другой стороны, уже сегодня необходимо изменить макроэкономическую политику, отменив прежде всего практику ревальвирования рубля, провоцирующую, стоит повторить, приток чисто спекулятивных зарубежных капиталов и «голландскую болезнь». Далее, пора прекратить практически бесплатное кредитование западных стран и начать вкладывать «замороженные» в различного рода резервных фондах госсредства в реальные активы. При этом приоритет следует отдать не предприятиям нефтегазового комплекса, а компаниям, производящим продукцию, потребление которой предполагает большие затраты горюче-смазочных материалов (в этом контексте хотелось бы напомнить, что платежеспособный спрос на авиатехнику сдерживается высокими ценами на керосин; аналогичные спросовые ограничения развития автомобильной промышленности связаны с высокими ценами на бензин, а развития судостроения, сельскохозяйственного машиностроения и машиностроения для лесопромышленного комплекса - на дизельное топливо). Речь идет о господдержке тех компаний, стоимость акций которых в долгосрочной перспективе отрицательно коррелирована с ценами на нефть. Обеспечив отток спекулятивного капитала из России и заместив иностранные займы российских госкомпаний бюджетными кредитами, можно без инфляционных последствий инвестировать развитие отечественного машиностроения из пресловутых «нефтедолларовых» по своему происхождению «кубышек».