Экономическое учение физиократов

А.Тюрго, как и Ф.Кенэ, придерживался  затратной концепции происхождения стоимости, сводя ее сущность к затратам живого и овеществленного (прошлого) труда. В то же время, обосновывая механизм формирования цен на рынке, А.Тюрго выделяет цены текущие и основные. Первые, как он полагает, устанавливаются соотношением спроса и предложения, вторые «в применении к товару есть то, чего данная вещь стоит работнику… это тот минимум, ниже которого она не может опуститься»[9, c,164]. При этом, по мнению А.Тюрго, редкость является «одним из элементов оценки» [9, c.175] при приобретении товаров.

А.Тюрго, разделяя взгляды  Ф.Кенэ, выделяет в обществе три класса: производительный (люди, занятые в  сельскохозяйственном производстве); бесплодный (люди, занятые в промышленности и других отраслях материального  производства и сферы услуг); собственники земли. Однако первые два класса он называет «работающими или занятыми классами», полагая, что каждый из них «распадается на два разряда людей: на предпринимателей, или капиталистов, дающих авансы, и на простых рабочих, получающих заработную плату» [9, c. 116,117]. Причем, как уточняет А.Тюрго, именно бесплодный класс включает в себя «членов общества, получающих заработную плату» [9, c.102,104].

В определении сущности и величины заработной платы рабочих А.Тюрго не расходится ни с У.Петти, ни с Ф.Кенэ, как и они, считая ее результатом «от продажи своего труда другим» и полагая, что она «ограничена необходимым минимумом для его существования… тем, что ему, безусловно, необходимо для поддержания жизни» [9, c. 97-98]. Но в отличие от своих предшественников А.Тюрго относил заработную плату к числу элементов, лежащих в основе выдвинутого им понятия об «общем экономическом равновесии». Последнее, по его словам, устанавливается «между ценностью всех произведений земли, потреблением различного рода товаров, различными видами изделий, числом занятых (их производством) людей и ценой их заработной платы» [9, c.115].

Серьезное внимание уделил А.Тюрго исследованию природы происхождения  и такого дохода, как ссудный (денежный) процент, осуждая при этом предрассудки моралистов, рассматривающих «отдачу в рост как преступление» и прибегающих к словам из Евангелия: «Взаймы давайте, не ожидая ничего». Он утверждает, что в течение времени займы заимодавец теряет доход, который мог бы получить, потому что рискует своим капиталом, а заемщик может использовать деньги для выгодных приобретений, которые могут принести ему большую прибыль. Поэтому, заключает А.Тюрго, заимодавец «… не наносит никакого ущерба заемщику, ибо этот последний соглашается на его условия и не имеет никаких прав на занятую сумму. Прибыль, которую можно получить, имея деньги, является, несомненно, одним из наиболее частых побуждений, склоняющих заемщиков брать в заем под проценты; этот один из источников, который дает возможность выплачивать этот процент» [9, c,140]. Что касается текущего процента, то он, по мнению А.Тюрго, служит на рынке термометром, по которому можно судить об избытке или недостатке капиталов, уточняя, в частности, что низкий денежный процент – это и последствие, и показатель избытка капиталов.

Теоремы Тюрго – это  еще не система, а отдельные положения, порой догадки. Его представление  о принципах хозяйственной и  социальной деятельности опирается  на естественное право. Естественный ход  событий определяется законами, которые  заложены в самой природе.

Физиократия вне Франции

Физиократы нашли многочисленных последователей Франции. Особенно много  было их в Германии, в которой  наиболее значимыми физиократами были Шлеттвейн, советник маркграфа баденского Карла-Фридриха Фюрстенау, Шпрингер, в  особенности же Мовильон и швейцарец Изелин. Самым значимым представителем немецкого физиократизма считается маркграф Карл-Фридрих, написавший «Abrégé de l’economie politique» (1772) и сделавший попытку реформы налогов в духе системы: в нескольких деревнях он, вместо всех прежних налогов, ввел «единый налог» (impôt unique) в виде 1\5 «чистого дохода» (produit net) от произведений почвы; но этого частного опыта, продолжавшегося более двадцати лет (1770-1792), он не обобщил. Как теоретики, немецкие физиократы ничего не прибавили к учению своих французских собратьев. В Германии еще XIX веке встречались сторонники физиократии: в 1819 году Шмальц во втором издании своей «Энциклопедии камеральных наук» продолжает называть себя физиократом. Противниками физиократов среди немцев выступали Юстус Мезер (который, как защитник старины, вооружился и против учения А.Смита), И.Мозер, Дом, Штерлин.

Путь для  физиократии в Италии расчистил  Бандини, главными же сторонниками ее были Дельфико, Негри, Фиорентино, Дженнаро («Annоna», 1783), Саркиани («Intorno al sistema delle pubb.imposizione», 1791). Отчасти новое учение повлияло и на некоторых итальянских меркантилистов, как то: Паолетти, Филанджиери, Бриганти, д’Арко и Менготти, тогда как в лице Верри оно встретило сильного критика. В практическом отношении влияние доктрины сказалось на реформах Леопольда Тосканского.

Физиократы нашли последователей также и в Швеции. Из двух политических партий (шляп и шапок), боровшихся здесь  за власть в середине XVIII века одна (шапки) стояла на стороне преимущественного покровительства сельскому хозяйству. С конца 50-х годов в шведской литературе велась оживленная полемика о мерах, которые могли бы содействовать развитию земледелия и хлебной торговли. По этому вопросу и по вопросу о мерах к увеличению роста народонаселения шведские публицисты стали прислушиваться к тому, что писалось во Франции. Под влиянием «Друга людей» Шеффер в 1759 году написал «Мысли о влиянии нравов на количество населения», которыми начинается проповедь в Швеции физиократических идей. Через несколько лет Олаф Рунеберг, «шведский Гурне», издал сочинение «Undersökning om vara näringar äro Komma till en mot folkstoken svarande höjd», в котором выставил положение, что свободная конкуренция есть жизненный принцип торговли. Самым замечательным шведским физиократом был Хидениус, автор мемуары о причинах эмиграции и мерах к ее прекращению, рассуждения об «источнике бедности государства» и других сочинений, изданных в шестидесятых годах XVIII века У.Хидениуса были многочисленные последователи, из которых наиболее замечательны Брункман и Вестерман (Лилиенкранц).

В Польше почва  для распространения физиократических идей была подготовлена тем, что земледелие было там почти единственным занятием населения и еще XVI веке между поляками сторонники свободной торговли хлебом. С другой стороны, знатные поляки в XVIII веке очень охотно сближались с представителями французской философской и научной мысли (например, графа Хрептовича, Мирабо лично рекомендовал маркграфу баденскому, а Дюпон де Немур прямо причислял к «экономистам»). Бодо и Дюпон де Немур сами одно время жили в Польше и были: краковский профессор естественного права Антон Поплавский, ортодоксальный физиократ, автор «Собрания некоторых политических материй» (1774); виленский профессор того же предмета Иероним Стройновский, уже испытавший на себе влияние А.Смита, как это явствует из его «Учения о естественном и политическом праве и о политической экономии» (1785); политический деятель конца XVIII века Валериан Стройновский, самый известный среди польских физиократов, написавший «Ekonomika powszechna krajowa» (1816). Физиократия оказала в Польше значительное влияние на некоторых политических реформаторов второй половины XVIII века – например на Сташица и Коллонтая – и на многочисленных, большей частью анонимных авторов брошюр о крестьянском вопросе и о других злобах дня падавшей Речи Посполитой.

 Чистых представителей физиократической теории в России не было, но влияние прикладных выводов их учения сказалось в первой половине царствования Екатерины II. Идеи физиократов распространялись при помощи французской просветительной литературы: Екатерина II могла познакомиться с ними из Вольтера и Энциклопедии. В Наказе отголоском этих идей является возвеличение земледелия над промышленностью и торговлей и взгляд на свободу торговли. Но и тут уже эти мнения обставлены оговорками и ограничениями. Тем не менее, с первых годов царствования Екатерины II уничтожаются привилегии, данные фабрикам в прежнее время, уничтожаются монополии на заведение фабрик того или другого рода, в том числе и казенных, отменяются льготы от разных повинностей; наконец манифестом 17 марта 1775 года устанавливается принцип свободной конкуренции, уничтожается концессионный порядок устройства промышленных заведений и система специальных сборов с фабрик и заводов. В тот же период издается сравнительно более льготный для ввоза тариф 1766 года. Интерес окружающих императрицу лиц к физиократическим учениям выражается в создании – по образцу европейских учреждений, основанных сторонниками физиократов, - Вольного экономического общества (1765). Его члены стали своего рода деятелями прикладной физиократии. Среди них был родоначальник русской агрономии Андрей Болотов. На вопрос, поставленный Обществом по желанию императрицы для соискания премии, - о собственности крестьян, прислано было несколько ответов, написанных в духе физиократов, и эти ответы были одобрены Обществом.

Участником  собраний физиократов у Мирабо был  русский посланник в Париже князь  Дмитрий Голицын.  Один из образованнейших людей «золотого века» Екатерины II, он рекомендовал лукавой «владычице Севера» пригласить в Петербург ученика Кенэ П.Мерсье де Ла Ривьера, закончившего свой главный труд «Естественный и необходимый порядок политических обществ» (1767). Заезжий физиократ нашел крепостной строй вопиющий противоположностью «естественному порядку», недипломатично излагал свои впечатления («деспотичный произвол», «рабство», «низкая культура земли») и доходил до утверждения, что «в России все необходимо уничтожить и затем вновь создать». После 8-месячного пребывания в Петербурге (1767-1768) он был отослан назад во Францию.

Сам Голицын  в своих письмах в Петербург  предлагал предоставить русским  крестьянам личную свободу и право  собственности на движимого имущество; оставив в помещичьей собственности землю, которую зажиточные крестьяне могут арендовать, а наиболее богатые покупать. Таким образом, в народе разовьется «свобода распоряжения избытками» - действенная причина «плодородия полей, разработки недр, появления изобретений, открытий и всего того, что может сделать нацию цветущей». Дипломат-физиократ советовал императрице показать пример помещикам, наделив правом собственности дворцовых крестьян. Самодержица лишь посмеялась.

С середины 70-х годов XVIII века начинается быстрое охлаждение Екатерины II к физиократам. В своей частной переписке она жалуется, что «экономисты» ее осаждают навязчивыми советами, называет их «дурачьем» и «крикунами» и не упускает случая посмеяться над ними. «Я не сторонница запрещений, - говорит императрица, - но полагаю, что некоторые из них введены с целью устранения неудобств и было бы неблагоразумно и опрометчиво до них касаться». Она возражает против полной свободы хлебной торговли и даже против отмены внутренних городских сборов, последовавшей при императрице Елизавете. В 80-х годах XVIII века политика Екатерины II относительно торговли и промышленности окончательно изменяется в духе, противоположном принципам физиократов. В русском обществе идеи физиократов как известное политико-экономическое не имели сколько-нибудь заметного влияния: занятое политическими и философскими идеями, оно мало обращало внимания на политическую экономию. Когда такой интерес явился в начале XIX века, в политической экономии уже господствовали идеи Адама Смита, которые и проникли в Россию.

Происхождение теории физиократов 

У физиократов были предшественники  двоякого рода: одни уже давно выдвигали  на первый план важное значение сельского  хозяйства, другие высказывались за предоставление естественному течению экономической жизни большей свободы. Уже Сюлли, министр склонявшегося к меркантилизму Генриха IV, говорил, что «земледелие и скотоводство – два сосца, питающие Францию» и что эти два занятия – настоящие золотоносные жилы, превосходящие все сокровища Перу. На той же точке зрения стояли в начале XVIII Буагильбер, автор сочинения « Le detail de la France sous Louis XIV», и маршал Вобан, к которым позднее примкнул Кантильон, оказавший большое влияние на физиократов через Мирабо-отца, комментировавшего идеи этого английского экономиста в своем «Друге людей». С другой стороны, Локк положил основание всей школе естественного права XVIII века, под влиянием которой сложилась физиократическая идея естественного порядка, и высказывался за свободу торговли; на той же точке зрения стоял Кантильон, идеями которого пользовался и А.Смит. непосредственной причиной возникновения новой экономической школы было материальное оскудение Франции, указывавшее на ошибочность всей прежней экономической политики. «В конце 1750 года, - говорит Вольтер, - нация, пресытившись стихами, комедиями, трагедиями, романами, моральными рассуждениями и богословскими диспутами, принялась, наконец, рассуждать о хлебе. Можно было предположить, выходя из театра комической оперы, что Франции предстояло продавать хлеб в небывалых размерах». Действительно, около этого времени французского общество обратило внимание на печальное положение сельского хозяйства, и даже образовалась своего рода «агрономическая мода».

К числу лиц, занявшихся ранее другими экономическими вопросами в аграрном направлении, принадлежал Мирабо-отец, который  в своем «Друге людей», издававшемся с 1756 года, уже высказывал мысли о земледелии как единственном источнике благосостояния государств и об экономической свободе как лучшей правительственной политике. Отдельные положения Мирабо, касавшиеся этих вопросов, не отличались, однако, ясностью и не были приведены в систему. Впервые сам Мирабо постиг значение собственных идей, когда познакомился с теорией Кенэ, первое экономическое сочинение которого («Tableau économique») вышло в свет в 1758 году, Мирабо одним из первых примкнул к новому учению и стал ревностным его глашатаем в целом ряде сочинений. Одновременно возникли периодические издания, ставшие органами новой школы, «Gazette du Commerce», «Journal de l’agriculture, du commerce et des finances» Дюпон де Немура и «Ephémérides du citoyen», основанный им же вместе с аббатом Бодо, автором «Введения в экономическую философию» (1771). Тот же Дюпон де Немур издал в 1767-1768 годах сочинения Кенэ под общим заглавием «Physiocratie», после чего последователи Кенэ и получили название «физиократы». К ним примкнули и другие видные экономисты, как то: Мерсье де ла Ривьер и Тюрго. Первый из них, приняв сначала участие в «Журнале земледелия, торговли и финансов», издал в 1767 году книгу «L’ordre naturel et essential des societies politiques», из которой впервые большая публика познакомилась с идеями Кенэ. В ней рассматривались не только экономические, но и политические вопросы с физиократической точки зрения. По учению Мерсье, государственный строй должен основываться на природе человека; вся абсолютная монархия, в которой совпадают интересы правителя с интересами всей страны. Эта политическая идея Мерсье де ла Ривьера была принята и другими физиократами. Тогда же вышла в свет книга Тюрго «Reflexions sur la formation et la distribution des richesses» (1766), представляющая собой уже систематическое изложение теории образования и распределения богатств с физиократической точки зрения. Особое значение Тюрго заключается в том, что в начале царствования Людовика XVI он в течение двадцати месяцев занимал пост первого(фактически) министра и сделал попытку – впрочем, не удавшуюся, - провести на практике физиократическую программу реформ. Менее важными сторонниками физиократов были Клико-Блерваш и Летрон. Главное сочинение последнего («De l’intérêt social par rapport a la valeur, a la circulation, a l’industrie et au commerce», 1777) считается одним из наиболее ясных и систематических изложений доктрины физиократов, во многих вопросах предвосхитившим положения новейшей науки. По частному вопросу о свободе хлебной торговли в ряды физиократов стал и аббат Морелле.

Сочувственно  относились к физиократам или  только отчасти разделяли их взгляды Кондильяк, Кондорсе, Мальзерб, Лавуазье. Из видных экономистов той эпохи лишь Неккер и Форбонне продолжали держаться принципов меркантилизма. Некоторые ученые причисляют к физиократам и Гурнэ, который действительно пользовался большим уважением среди последователей школы; но он далеко не разделял мнения о непроизводительности торговли и обрабатывающей промышленности. С физиократами его роднит, главным образом, убеждение в благодетельности свободной конкуренции; ему принадлежит знаменитая формула: «laissez faire, laissez passer». Значение Гурнэ в истории школы физиократов заключается в том, что у него главным образом последователи Кенэ заимствовали аргументы в пользу экономической свободы. Иногда во всей физиократии видят не что иное, как слияние идей Гурнэ и Кенэ, но чаще в зависимость от Гурнэ ставят одного только Тюрго. Новейшие исследования показали, что гораздо раньше Гурнэ идею экономической свободы высказал маркиз д’Аржансон.